Хроники странного королевства. Возвращение (Дилогия) - Панкеева Оксана Петровна (бесплатные версии книг .TXT) 📗
– Вспомнил! – поднял палец король, останавливая поток ругательств, которых у Кантора хватало всегда, особенно для Артуро. – Во времена правления Лиги Закона и Порядка в Мистралии был такой полковник Сан-Барреда, кажется, он руководил тайной полицией или был особо доверенным помощником Блая… После переворота Мануэль дель Фуэго лично повесил его на фасаде управления полиции, если я не ошибаюсь.
– Ну да, – подхватил Кантор. – Артуро – его сын. И такая же сволочь, как папаша!
– Ольга в курсе? – поинтересовался король, обратив расфокусированный взор на своего шута.
– А я почем знаю? У нее и спросите, – отозвался тот. – Но, скорее всего, знает. Артуро ей неоднократно жаловался на свою тяжкую судьбу, наверное, и о том, как осиротел, тоже поплакался. Мне кажется, за то она его и прилюбила. Любит она страдальцев, я заметил.
– Неправильно, – возразил король. – Она не страдальцев любит, а всегда всерьез принимает чужие откровения. Ей кажется, что если человек раскрывает перед ней душу, то он выказывает ей особое доверие, на которое надлежит как-то отвечать. И с тобой, товарищ Кантор ей этого очень не хватало. Нет у тебя привычки плакаться на судьбу и жаловаться на жизнь, не любитель ты развозить сопли. А если бы ты хоть раз поведал ей о том, что тебе довелось пережить, Артуро со своими страданиями стал бы мелок и жалок. Какая-то странная ирония в этом присутствует, вам не кажется, господа?
– Не дождетесь, – ощетинился Кантор, – чтобы я сражался за даму с придурком Артуро, доказывая, что я несчастнее, чем он!
В том, что он действительно несчастнее, даже сомнений не возникало. Как раз в процессе лепки пельменей голова наконец обнаружила избыток спирта в организме и высказала свое к этому отношение.
– Да кто тебя заставляет, – пожал плечами король, откладывая очередной корявый пельмень. – Это было исключительно теоретическое рассуждение. Хотя твое положение, на мой взгляд, не безнадежно. Ну, связалась твоя девушка по глупости с каким-то страдальцем, пока тебя не было, это еще ничего не значит. Может, она его тут же бросит, как только тебя увидит. Все-таки не забывай, что вы с ней повязаны проклятием и никакой Артуро не заменит ей тебя. Вопрос времени. И, если честно, я тебе опять завидую.
– Ну, перестаньте, – вмешался Жак. – Что бы вам там ни ляпнула разгневанная королева, не стоит обижаться на беременную женщину. Они вообще нервные и плачут от любой ерунды. А уж к тому, что Кире каждый день чего-нибудь веселенькое в голову шибает, вы должны были уже привыкнуть. Ну, посидит, подумает, поймет, что спорола глупость, и помиритесь. Кстати, вы так и не сказали, что у вас с ней случилось.
– Ты пельмени давай вари, – нагло ушел от ответа король. – Мы уже налепили пятьдесят четыре штуки.
– Вы думаете, это много? Я один штук сорок съем.
– Но в кастрюлю больше трех десятков не влезет, так что первую партию уже пора варить. Занимайся. А мы еще налепим… вот, пятьдесят пять…
– Ваше величество, – начал Жак, – давайте вы не будете портить продукты, а лучше сходите наверх и принесете воды.
– А почему наверх? У тебя что, в кухне воды нет?
– Вообще есть, но сейчас я как раз кран разобрал… Хотел кое-какие усовершенствования внести… А собрать не успел. Так что вода в ванной. Только не упадите на лестнице, государство этого не переживет.
– По-твоему, я настолько пьян, чтобы упасть? – обиделся король и тут же ухватился за ведро. – Да я практически трезвый. Признайся, ты что, самогон разбавил, чтобы я напиться не мог? Вредитель! Сейчас пойду и сам найду покрепче…
Жак проследил, как он плетется к двери, изрядно шатаясь и жалуясь, что никакой самогон его почему-то не берет, и неодобрительно покачал головой.
– Что это с ним? – негромко спросил Кантор, когда король исчез за дверью.
– Сам не видишь? – проворчал Жак. – Или тебя тоже не берет?
– Да нет, я не о том. Что случилось, что он так нажрался? Правда, с королевой поссорился?
– Он же так и не сказал. Пришел весь взъерошенный, расстроенный, в глазах конец света, и, по-моему, он уже тогда пошатывался, хотя вроде был трезвый. Что такое? – спрашиваю, говорит – устал. Как ты думаешь, что надо было такое делать нашему двужильному королю, чтобы вот так «устать»? Вчера он поехал с официальным визитом к гномам, и такое впечатление, что он там у них из чистого любопытства отстоял смену в забое. А по приезде, видимо, тут же поимел неприятную беседу с королевой, и, наверное, она ему что-то такое ляпнула, что он жестоко разобиделся, удрал из дворца – ты представь, пешком, без охраны! – и пришел ко мне с целью именно нажраться до розовых слонов. А что она такого могла сказать, я и сам не знаю. Вот он еще кварту-другую оприходует, попробую еще раз спросить.
– Здоров же пить ваш король, – поразился Кантор, безуспешно пытаясь вспомнить, можно ли после трети кварты самогона принимать болеутоляющее зелье, погребенное на дне дорожного мешка. И если нельзя, то почему именно, и что конкретно будет, если все-таки принять… – Сколько же ему надо?
– Ой, много… Если бы не с устатку, да с закуской, он бы еще и ходил ровно. Хоть бы он не упал на лестнице в самом деле… Чем я думал, когда его за водой послал? Пусть бы лучше лепил свои корявые пельмени…
– Может, пойти ему помочь? – предложил Кантор.
– Чтобы вы упали вместе? Сиди уж. Сам схожу гляну… Ты в отличие от его величества уже готов.
Оставшись один, Кантор тут же ощутил недостаток общества понимающих людей и со скуки допил все, что оставалось в бутылке. После чего у него мелькнула мысль, что вот теперь он действительно готов. Это была последняя разумная мысль, посетившая его ненормальную голову, которая и трезвая-то мыслила странно. А потом она отказалась мыслить окончательно, и товарищ Кантор бросил вожжи. Сначала он все-таки сходил к своему мешку и принял лекарство, наплевав на возможные побочные эффекты. Когда возвращался, встретил в гостиной короля и его шута, которые истерически хохотали у стола и долго не могли объяснить причины.
Слегка успокоившись и вернувшись на кухню, господа все-таки объяснили Кантору, что вопреки опасениям Жака король на лестнице не упал. Но зато забыл ведро с водой в ванной, чего никак нельзя было предположить, зная о педантичности и феноменальной памяти его величества. Стоит ли упоминать, что общее веселье самым радикальным образом отразилось на качестве пельменей, которые господа все это время продолжали лепить, пока те умещались на столе. Когда же готовая продукция умещаться перестала, опять встал вопрос, кому идти за водой, и Жак решительно заявил, что короля больше не пустит. Попрепиравшись некоторое время и придя к единодушному выводу, что нести ведро по лестнице никто из них уже не способен, господа задумались. Потом король, не утративший еще способности логически мыслить, предложил воспользоваться посудой поменьше, и обрадованные собутыльники решили, что для такой цели как нельзя более подойдут пустые бутылки. Его величество развил свою идею дальше, заявив, что в бутылку влезает мало и с ней придется бегать туда-сюда много раз, а тащить сразу несколько – это все равно что тащить ведро. Поэтому за водой они поперлись все втроем, каждый со своей бутылкой. Чтобы наполнить кастрюлю, пришлось сделать три ходки, затем еще одну в кабинет за выпивкой, поскольку после похода за водой все очень утомились и ощутили необходимость отдохнуть. Пока варились пельмени, они сначала выпили, а потом долго уговаривали короля, что на дворе дождь и ни к каким блудницам они не пойдут, а пьяный король требовал отправляться туда немедленно, дабы ему не было обидно. На вопрос, что же тут такого обидного, он объяснил, что упреки королевы были вопиюще несправедливы, и теперь он желает и в самом деле податься по бабам, раз уж все это выслушал. Его с трудом удержали, уговорив сначала съесть те пельмени, которые он сам налепил, а Кантор наконец понял, что у Шеллара все-таки случилось. То, что со всеми супружескими парами рано или поздно случается, – любимая жена закатила его величеству сцену ревности.
