Светорада Медовая - Вилар Симона (бесплатные книги онлайн без регистрации .txt) 📗

У Сабура нервно задергался пухлый подбородок. Евнух стал объяснять, что он только следит за доставкой блюд, а не за их приготовлением, что сейчас он и княжну отведет к врачам, чтобы они позаботились о ней на всякий случай.

Однако не успел евнух договорить, как из бокового перехода возник запыхавшийся полуодетый Овадия. Он кинулся к Светораде, обнял, прижав к себе так сильно, словно ее у него отнимали, и княжна невольно ахнула. А потом Светорада и сама вцепилась в него, приникла, пряча лицо у него на груди. Овадия сейчас казался ей самым надежным другом, единственным, кто мог ее спасти и уберечь от этой опасной гаремной жизни. И только спустя какое-то время, когда шад, оставив ее, накинулся на Сабура и, свалив того мощным ударом, стал пинать евнуха ногами, она вдруг поняла, что попытка отравить ее как-то связана с самим Овадией, с его непокорностью и противостоянием воле рахдонитов.

Дворцовые евнухи, видя, как Овадия избивает Сабура, разбежались кто куда. А Сабур только тихонько подвывал, скорчившись в углу и закрываясь от ударов шада. Он долго молил царевича смилостивиться над ним, а потом тоненько заскулил, когда Овадия выхватил у одного из прибежавших на шум стражей саблю и уже занес ее над головой евнуха.

– Постой, Овадия, – успела перехватить его руку Светорада. – Пускай этот пес сделает все возможное, чтобы спасти близкую мне служанку.

Пожалуй, Светорада сама не осознавала, насколько для нее важно, чтобы Руслана осталась жива. Поэтому она настаивала, сказав, что ей нужно, чтобы Руслана выжила, что пусть жизнь Сабура зависит от того, насколько лекари смогут помочь Руслане. Ведь у этого мусульманского славянина тут большие возможности, и Светорада хочет, чтобы он лично проследил за выздоровлением ее служанки.

Сабур, жадно вслушивающийся в ее слова, стал уверять, что он сделает все необходимое, а потом принялся целовать колени Овадии.

– Я все сделаю, что велишь, благородный шад. Все, что пожелает эта звезда твоих грез.

Овадия чуть наклонился и что-то сказал ему. Светорада только расслышала, что, мол, «не так уж приятно, когда раздирают дикими лошадьми». Княжне не было жаль Сабура, и, хотя сама она еще плохо соображала и ее била дрожь, Светорада сказала, что хочет повидать Руслану и Взимка.

Овадия какое-то время смотрел на нее.

– Я бы сам умер, случись с тобой неладное, моя княжна.

Его голос срывался, в темных глазах, похожих на глаза больной собаки, затаились страдание, страх и мука. Похоже, он тоже понимал, что попытка отравить ее связана с ним самим. И когда он заговорил, его голос звучал глухо:

– Сейчас я увезу тебя, Светорада. Увезу туда, где тебя никто не отыщет. А там… Пусть даже сам могучий Итиль потечет вспять, но тебе нечего будет больше опасаться. Я клянусь тебе в том жизнью моего отца!

ГЛАВА 14

Я видела, как они смотрели на меня, – говорила Светорада Овадию, – и бек Вениамин, и его родич Аарон. В их глазах были неприязнь и угроза.

Овадия мрачно отмалчивался, налегая на правило лодки, уводя ее в темноту узких речных проток среди зарослей высокого тростника. Царевич понимал, что русская княжна могла пострадать из-за него, что враги нашли его уязвимое место и хотели принудить к повиновению.

Светорада, видя, что он молчит, добавила, что зла ей могла желать и Мариам, которая как-то не сдержалась и проявила к ней… почти ненависть. А ведь о Мариам всякое говорят в гареме.

– Не клевещи на Мариам, – почти гневно оборвал Светораду Овадия, мотнув головой в пушистой шапке. – Она знает, что ты для меня значишь, и никогда не причинит мне зла.

– А мне? – тихо спросила княжна.

Овадия сильнее налег на весло, потом что-то крикнул гребцам на непонятном наречии. Они продвигались все дальше, вглубь зарослей, и высокий тростник порой шумел под порывистым ветром, точно вздыхал кто-то.

Светорада сидела подле Овадии, кутаясь в накидку из куньего меха. Было так сыро и пронзительно холодно, что и не верилось, как совсем недавно она дивилась непривычно теплой хазарской зиме. За бортом узкой лодки чуть плескалась вода. Она и не заметила, когда широкая многоводная река вдруг разошлась на множество речных проток и их обступили заросли тростника, которым, казалось, не было ни конца, ни края.

Овадия увез княжну из дворца сразу же после случившегося. Сперва в свою загородную усадьбу, а затем, едва стемнело, по воде подошла эта длинная лодка, на носу которой сидел младший царевич Захария.

– Поехали! – крикнул паренек. – Они уже знают, что ты с русской здесь, и к рассвету могут прислать за вами.

Светорада мало что понимала. Но одно было ясно: подле Овадии она в опасности. Ибо, как бы ни был знатен и почитаем черными хазарами ее нынешний жених, его враги нацелили удар именно на нее.

– Овадия! – Княжна выпростала руку из-под меха и чуть коснулась его плеча. – Овадия, отпусти меня. Отправь домой. Мне страшно.

Он резко дернул плечом, и она услышала, как он бурно задышал.

– Не волнуйся. Я люблю тебя так сильно, что готов сделать все, что они хотят. Пусть думают, что покорили меня. Но я им этого не прощу!

В течение нескольких дней Светорада жила в непривычной для русской девушки обстановке. Это было странное Царство среди высокого тростника, где бесконечные крепи [126] и многочисленные речные протоки окружали небольшой островок с раскидистыми ветлами, а дома стояли на деревянных сваях, ибо даже этот крохотный участок суши в половодье затапливался водой. Сами домики были округлые, построенные из того же тростника, обмазанного глиной, а их кровли укладывались шатром с продыхом на самом верху. Внутри, по центру, располагался обмазанный глиной очаг, полы покрывали меха. В таком жилище было тепло. Но стоило поднять закрывающую проход шкуру, как промозглая сырость начинала пробирать до костей, несмотря на теплую стеганую одежду и меховую накидку.

Хазары издревле жили среди этих многочисленных проток Итиля, где по вечерам в кустах что-то хрустело, булькало и даже как будто нашептывало. Это навевало жуть. Овадия заверил Светораду, что здесь ее не отыщут, ведь в крепях все подчиняются власти второго шада, его брата Габо. Княжна только однажды видела этого Габо – коренастого и, как все степняки, кривоногого, с перекошенным от протянувшегося через пустую глазницу шрама лицом – и сразу вспомнила рассказ иудеек о том, как бек Вениамин выбил ему глаз. Обычно Светораду развлекал только Захария. Вместе с ним она иногда плавала на лодке по запутанным водным протокам, где юноша прекрасно ориентировался, хотя однажды признался Медовой, что и ему порой приходится завязывать стебли на узел, чтобы не сбиться с пути, а приметы вроде сломанной коряги на островке или неожиданно расширяющееся среди водных рукавов озерцо служат ориентиром для многих обитающих тут кара-хазар.

Сам младший царевич находил эти запутанные водные чащи восхитительными. Он рассказывал Светораде, как тут хорошо бывает по весне, когда в реках столько рыбы, что ее косяки почти несут лодку, а водные птицы, взмывая ввысь, закрывают небо, словно тучей. Сейчас здесь холодно и неуютно, однако видела бы Медовая этот край, когда зацветают прекрасные лотосы, подобные звездам! Их огромные листья лежат на поверхности воды, и капли влаги катаются по ним, а сверху раскрывается невероятной красоты цветок, огромный, величиной с суповую тарелку. Лотос цветет всего три дня: в первый день его лепестки ярко-розовые, почти пурпурные, на второй день они светлеют, а к третьему дню становятся почти белыми, и весь этот край как будто озаряется упавшими с неба звездами – такая красота!

Светораде, мерзнувшей среди сырости и негаданно ударивших морозов, подобная картина казалась почти невероятной. По вечерам она возвращалась в свое жилище, сидела, скучая, среди женщин. Они пряли, одной рукой сучили нитку, а другой выдергивали шерсть из прялки. Княжна смотрела, как, подпрыгивая, крутится веретено, и думала: «Совсем как у нас».