Хозяйка Серых земель. Капкан на волкодлака - Демина Карина (прочитать книгу .txt) 📗
Верность?
Не ту, супружескую, которая нужна многим. Себастьян подозревал, что этакой верности генерал-губернатору будет мало… да и Мазена достаточно разумна, чтобы не угодить в скандал. Значит, речь о другой… верности короне? Пожалуй.
— Вы здесь…
— Потому, что мне кажется, вы способны меня понять… Видите ли, мой дед… многие полагают его человеком специфического толка… неуживчивым. Злопамятным. Жестоким до крайности. И это правда.
Себастьян кивнул. Со стариком Радомилом он был знаком, не сказать, чтобы знакомство сие было давним и доставлявшим удовольствие, но… Радомилы замолвили слово за Лихослава. Честью поручились.
— Однако он справедлив. Это первое. А второе — он не забывает долгов. Всех долгов, — подчеркнула Мазена.
— И чего он хочет?
Значит, явилась она сюда не по приказу супруга. Радомилы… во зло или благо?
Мазена молчит.
— Прекратите. — Себастьян демонстративно сел первым и хвост на колено закинул. Бокал поднял, глядя, как искажается в коньячно-хрустальной линзе комната и сама Мазена. — Вы ведь пришли сюда напомнить, что я должен Радомилам. Должен. И не отступлюсь от этого. Потому прекратите играть. Я уже устал от всех этих… недомолвок, гишторий, из пальца высосанных. Скажите прямо, что вам от меня надо.
— Скажу. Вы слишком эмоциональны.
— Это врожденное.
— Врожденные недостатки исправляются.
— Вас, вижу, в свое время хорошо исправляли.
Она вздрогнула и коньяк выпила, не по-дамски, одним глотком, занюхала платочком и усмехнулась:
— А еще вы частенько говорите то, о чем следовало бы промолчать. Вы не игрок.
— Почему же. Но предпочитаю другие игры…
— Прямо… Радомилы вам не враги.
— Но и не друзья.
— Почему? — Мазена поставила бокал на столик и все же присела. — Все зависит от вас, и только от вас… но у меня и вправду не так много времени, чтобы тратить его попусту. Мы с вами на одной стороне. Радомилы поручились за вашего брата.
— И я им за это благодарен.
— Хорошо. Чужая благодарность никогда не бывает лишней. — Она отвернулась. Взрослая маленькая женщина, которая слишком рано заглянула на изнанку власти. И, видать, не зря шепчутся, что каменный венец Радомилов со смертью старика к ней отойдет. Удержит ли?
Удержит.
— Если вашего брата обвинят… вернее, его уже обвиняют, но пока все это, — Мазена взмахнула рукой, — голословно. Но как только у обвинения появятся доказательства… хоть какие-то доказательства, найдутся те, кто вспомнит Радомилам их неосторожность. Это огорчает дедушку.
— Мне жаль.
— Жалости мало, Себастьян. Найдите вашего брата.
— Его нет в городе.
— Знаю.
— Откуда?
Мазена коснулась виска.
— Когда все это началось, дедушка решил, что… за Лихославом стоит приглядывать.
— Вы за ним следили?!
— Только не говорите, что вас это возмущает.
Себастьян возмущаться не собирался. Напротив… если Радомилы следили, а Лихо не убивал… нет, он не убивал, потому что не был убийцей, но теперь появится свидетель, который…
— Ваш брат и вправду покинул город. Более того, не совсем в… человеческом обличье… более того, у дедушки имеются основания полагать, что вскоре его обвинят еще в одном убийстве. Поэтому важно, чтобы ваш брат вернулся и лично ответил на эти обвинения.
Она не спешила заговаривать вновь, разглядывая холеные свои руки.
Случалось ли ей убивать?
Помимо тех конфет, которые не идут из головы… ведь и вправду, был бы человеком… интересно, цветы на могилу прислала бы? Прислала… хоронили бы с помпой, старший актор сложил голову на государевой службе… и не прислать букет было бы моветонно.
— Мне кажется, вы снова думаете не о том…
— Лихо не убивал. — Себастьян пригубил коньяк, который показался не в меру горьким. — Есть ваш свидетель. Есть показания Аврелия Яковлевича…
— Который тоже заинтересован в том, чтобы вашего брата оправдали. Как и вы. Правда, интересно выходит? Убери одну фигуру, и еще минимум три исчезнут с доски. Хороший ход… и вам, быть может, будет печально слышать сие, но ваш брат в этой игре — пешка.
— Как и я.
— Что вы? Вы себя, Себастьян, недооцениваете. Вы никак не пешка. Конь, а быть может, и ферзь…
— Ферзем скорее ваш дед является.
— Он будет рад услышать. — Мазена склонила голову. Пустой жест показной благодарности. — А теперь, пожалуйста, послушайте. Я рассчитываю, что вашей благодарности Радомилам хватит, чтобы… не распространяться о том, что вы сейчас услышите.
Она поднялась.
Обошла комнату кругом, остановилась у столика.
Сняла сумочку, в которых дамы веера носят, только в этой лежали куда более полезные вещи.
Платок, завязанный на три узла. И клубок черных спутанных волос, сперва показавшихся Себастьяну конскими.
— Не стоит прикасаться. — Мазена остановила его руку. — Чревато.
Пять ржавых, уродливого вида гвоздей. И золотая сеточка, которую Мазена поднесла к свече. Сеточка вспыхнула белым пламенем, поднялась к потолку, развернулась…
— Это сделает нашу беседу еще более приватной, — очаровательно улыбнулась Мазена.
Пламя свечей изменило цвет на темно-зеленый.
Запахло болотом. И холодно стало, притом что холод этот был неправильным, будто бы кто-то незримый встал за спиной, и стоял, и дышал в затылок.
Себастьян обернулся.
— Привычка нужна. — Мазена разложила гвозди на столе. И платочек расправила.
— Я уж как-нибудь…
— Руку.
Себастьян руки убрал за спину, отступил бы, но то, что стояло за его спиной, беззвучно рыкнуло, и ноги заледенели.
— Бросьте, Себастьян. Если бы я желала от вас избавиться, поверьте, вы были бы мертвы. Моему супругу достаточно отдать соответствующий приказ.
И на шее затянулась петля кровной клятвы.
— Или мне, — добавила Мазена, глядя в глаза. — Но предпочитаю иметь вас союзником. Поэтому не капризничайте, дайте руку…
Себастьян руку протянул, надеясь, что та не будет позорно дрожать.
Темный волос обвил мизинец. А Мазена, не дрогнув, царапнула ладонь гвоздем.
— То, что сказано, сказано здесь и для двоих.
Темная капля крови упала на волос, который ожил и сжался. В какой-то момент показалось, что сейчас Себастьян останется без пальца, но нет, мизинец уцелел, только волос остался под кожей.
— То есть если мне вздумается… поделиться информацией…
— Вы заболеете. — Мазена раскрыла ладонь.
Белая кожа. Тонкая. Истончившаяся даже, и под нею плывут, извиваются тончайшие волосы. Смотреть на это отвратительно до тошноты.
— У Радомилов множество тайн…
— И, похоже, их они даже себе доверить не способны.
— Доверие… слишком дорого, чтобы тратить его вот так. — Мазена провела ладонью над пламенем, и оно, коснувшись нежной ее кожи, едва не погасло. — Но вас не это должно заботить. Некогда мой прапрадед был отлучен от двора и сослан на границу. Шла война… та самая, что породила Серые земли. В хрониках рода остались его воспоминания. А такоже документы, которые подтверждают права Радомилов на некоторые земли. Серые земли появились не в один день. Поначалу это был старый храм… после — деревенька у храма… две деревеньки и городок… зараза расползалась, люди бежали.
— А ваш предок совершал сделки.
— Он вовремя понял, что Серые земли — это не только безусловное зло…
— И стал торговать?
— Стал перекупщиком. Всегда находились люди, которые золото ценили больше, чем собственную жизнь. А еще свято верили в удачу.
Пламя соскальзывало с ладоней Мазены. Волосы под кожей ее исчезли, но Себастьян чувствовал их присутствие, как чувствовал незримую удавку на мизинце.
— Радомилам принадлежит две трети пустоши. И все, что на этой пустоши существует. Мы содержим приграничные крепости. Приглядываем за купцами, и не только… Вы не представляете, сколько людей желает поживиться за счет казны, отправив на границу негодный товар… легко ведь списать что на пожары, что на нечисть… в прошлом году вот нашелся умелец, пытавшийся убедить, будто бы навьи волки сожрали обоз с зерном… — Мазена фыркнула. — Он сидит. Во многом благодаря Радомилам на границе порядок.
