Фавориты Фортуны - Маккалоу Колин (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗
Потом Цезарь подумал о Буцефале и заплакал.
— Сулла мудр, Цезарь, — сказала Аврелия, полностью одобрив решение диктатора. — Тебе предстоят большие траты. Ты должен купить белого вола, безукоризненного, без единого изъяна. А за такого придется заплатить не меньше пятидесяти тысяч. Угощение для всех жрецов и авгуров встанет тебе вдвое дороже. Потом — приобрести снаряжение для Азии. Да еще поддерживать свой статус среди довольно дорогостоящего окружения. Я помню, как твой отец говорил, что младшие военные трибуны презирают тех, кто не может позволить себе роскошь и экстравагантность. Ты не богат. Доход от твоей земли накапливался со времени смерти твоего отца. У тебя не было нужды тратить его. Теперь все изменится. Выкуп Буцефала повлечет за собой лишние расходы. В конце концов, тебя не будет здесь, чтобы носиться на нем. Тебе надлежит ездить на муле, пока Сулла не отменит приказа. И ты можешь подобрать великолепного мула не дороже десяти тысяч.
Взгляд, брошенный на мать, отнюдь не говорил о послушании, но Цезарь не промолвил ни слова, и если он и мечтал о своем коне и скучал по нему, то держал это в себе.
Несколько дней спустя состоялось искупительное жертвоприношение. К этому времени Цезарь уже подготовился двинуться в путь, чтобы приступить к выполнению обязанностей младшего военного трибуна под командованием Марка Минуция Терма, губернатора провинции Азия. Угощение должно было состояться в храме Юпитера Статора (Останавливающего), а ритуал искупления — перед алтарем, воздвигнутым у подножия лестницы, ведущей в храм Юпитера Величайшего на Капитолии.
Одетый в тогу (его laena и apex были отданы жрецам на хранение до тех пор, пока не будет построен новый храм Юпитера, куда они будут помещены), Цезарь сам вывел белоснежного вола из своего дома, провел по Большой Субуре и Аргилету. Хотя можно было обойтись лентами, обвив ими великолепные рога, Цезарь продемонстрировал презрение к экономии: рога животного он покрыл золоченой фольгой. На шее вола висела гирлянда из самых экзотических и дорогих цветов, между рогами лежал венок из белых роз. Копыта вола тоже были позолочены, хвост обвит золотыми лентами, перевитыми цветами. Цезаря сопровождали его гости: Котты, Гай Матий, Луций Декумий с сыновьями и большая часть братьев из таверны на перекрестке — все в тогах. Аврелии не было. Женщинам запрещалось присутствовать при любом жертвоприношении Юпитеру Величайшему, который был богом римлян-мужчин.
Представители разных жреческих коллегий собрались возле алтаря. Помощники жрецов при жертвоприношении, которые должны были зарезать вола, ждали рядом — popa, cultarius, рабы. Хотя в обычае было заранее усыплять жертвенное животное, Цезарь отказался сделать это: Юпитеру следует предоставлять любую возможность продемонстрировать свое удовлетворение или недовольство. Этот факт немедленно стал известен всем. А белый вол, без единого пятнышка или изъяна, зорким взглядом смотрел на всех и шел твердым шагом, важно размахивая хвостом, — очевидно, ему нравилось быть в центре внимания.
— Ты с ума сошел, мальчик! — прошептал Гай Аврелий Котта, когда ожидающая толпа стала расти, покрыв крутой Капитолийский холм. — Все будут видеть это животное, а ты его не усыпил! Что ты будешь делать, если вол взбунтуется?
— Он будет вести себя хорошо, — спокойно ответил Цезарь. — Он знает, что в нем моя судьба. Все должны стать свидетелями тому, что я безропотно подчиняюсь воле Великого Бога. — Цезарь чуть слышно хихикнул. — Кроме того, я — один из фаворитов Фортуны, мне сопутствует удача!
Цезаря окружили. Он отошел в сторону, к бронзовой треноге, на которой был приготовлен таз с водой, и вымыл руки. То же проделали великий понтифик (Метелл Пий Поросенок), Rex Sacrorum, царь священнодействий (Луций Клавдий) и еще двое главных жрецов: фламин Марса (принцепс Сената Луций Валерий Флакк) и фламин Квирина (недавно назначенный Мамерк). Теперь, когда тело и одежда были церемониально чисты, жрецы подняли складки своих тог, лежащие на плечах, и покрыли ими головы. Как только они это сделали, их примеру последовали остальные.
Великий понтифик подошел к алтарю.
— О могущественный Юпитер Наилучший Величайший! Если ты желаешь, чтобы так обращались к тебе, назову тебя так, если нет — назову любым другим именем, какое ты захочешь! Прими жертву от твоего слуги Гая Юлия Цезаря, от того, кто был твоим фламином, а теперь желает искупить вину за свое неправильное назначение, которое досталось ему не по доброй воле. Он желает, чтобы ты знал об этом!
Поросенок выговорил все это громко, без единой запинки, и отступил назад, бросив яростный взгляд на Суллу, которому удалось сохранить строгое выражение лица. Эта безупречная речь стоила Поросенку нескольких дней жестокой тренировки, более изнурительной, чем военная муштра.
Младшие жрецы сняли с вола цветы, золотую фольгу, которую тщательно скатали в плотный шар. Они работали, не обращая внимания на Цезаря, который выступил вперед и положил руку на влажный розовый нос своей жертвы. Темно-рубиновые глаза под сенью длинных густых ресниц, бесцветных как кристалл, смотрели на Цезаря, и Цезарь не почувствовал дрожи недовольства при прикосновении.
Он стал молиться. Голос его звучал намного выше его природного тона, так что каждое слово доходило до самых дальних рядов присутствующих.
— О могущественный Юпитер Наилучший Величайший! Если ты желаешь, чтобы так обращались к тебе, назову тебя так, если нет — назову любым другим именем, какое ты захочешь! О великий бог или богиня — какой пол пожелаешь ты избрать, о ты, являющийся духом Рима! Прими, молю тебя, в дар это священное животное, которое я приношу тебе в знак искупления за мое неправомерное назначение твоим фламином. Молю тебя освободить меня от моих клятв и дать мне возможность служить тебе на другом поприще. Я подчинюсь твоей воле, но предлагаю тебе это самое лучшее, самое большое и самое сильное живое существо, надеясь, что ты удовлетворишь мою просьбу.
Он улыбнулся, глядя на вола, как казалось, с пониманием. Младшие жрецы выступили вперед. Цезарь и великий понтифик повернулись, каждый взял с треноги по золоченой чаше, а Rex Sacrorum — золоченый таз с пшеницей.
— Призываю к тишине! — громовым голосом крикнул Цезарь.
Наступила тишина — такая, что теплый и мягкий ветерок донес деловой шум от аркад, расположенных близ Форума. Флейтист поднес к губам инструмент, сделанный из берцовой кости врага, и стал наигрывать печальную мелодию, чтобы заглушить посторонние звуки.
Как только зазвучала флейта, Rex Sacrorum осыпал пшеницей голову животного. Вол высунул розовый язык и слизал с носа налипшие гранулы крупчатки. Помощник жреца, popa, встал перед жертвой, держа в руке молот, чтобы оглушить ее.
— Пора? Могу я ударить? — громко спросил он Цезаря.
— Ударь! — крикнул в ответ Цезарь.
Молот взметнулся вверх и опустился точно между глаз ничего не подозревающего животного. Вол тяжело упал на передние ноги, вытянув вперед голову. Задняя часть туловища медленно завалилась на правую сторону. Хороший знак.
Как и popa, оголенный по пояс, cultarius взял в руки рога и поднял вверх безжизненную голову вола. Мускулы его рук напряглись, так как голова оказалась очень тяжелой — она весила более двадцати килограммов. Затем он стал опускать ее, пока нос животного не коснулся булыжников.
— Жертва согласна, — объявил он Цезарю.
— Тогда совершай жертвоприношение! — крикнул Цезарь.
Cultarius выхватил из ножен большой, острый как бритва нож и, когда popa снова поднял голову вола, одним взмахом перерезал волу шею. Кровь хлынула, но не брызнула: служитель знал свое дело. Ни на кого, даже на него, не попало ни капли. Popa аккуратно положил голову вола, повернув ее направо, Цезарь протянул cultarius свой кубок, и тот так ловко подставил сосуд под струю, что ни одна капля не запачкала его стенок. Затем протянул свой кубок и Метелл Пий.
Стараясь не наступить на обильную струю крови, стекавшую вниз по холму, Цезарь и великий понтифик направились к голому алтарному камню. Там Цезарь медленно вылил на камень кровь из своего кубка и сказал:
