Мистерия (СИ) - Мелан Вероника (читать книги онлайн бесплатно полностью без .TXT) 📗
«Тоже мне, врач»
— Еда скоро будет. Голодная?
— Угу. И пить сильно хочется. Все навалилось так быстро и разом, что я до сих пор не могу привыкнуть. Кажется, мои органы весят так много, что я едва могу их носить на ногах, а желудок так пуст, что давно должен был слипнуться.
— Ничего, все потихоньку наладится. Только пообещай мне одну вещь, ладно?
— Какую?
— Пробуй все потихоньку и не объедайся, хорошо? На первых порах после длительного голода с едой нужно быть очень осторожной.
— Я понимаю.
— Молодец. Просто я, может быть, засну и не смогу проследить. Устал очень, валюсь с ног.
Тайра робко поерзала на месте.
— Я понимаю, что ты устал, но… посиди со мной, пожалуйста, пока не принесут еду, ладно?
— Конечно.
Они помолчали, но тишина не давила — такая возникает между хорошими друзьями или между приятными во всех отношениях малознакомыми собеседниками.
— Скажи — я вот понять не могу, — как мы с тобой понимаем друг друга? В Коридоре — ясно, — там все друг друга понимают, на каких бы языках не говорили, там слова преобразуются в энергию и доходят в голову по смыслу, а не звучанию, но не здесь. Ведь ты не говоришь на руурском диалекте?
— Нет, не говорю. Но объяснить этот феномен могу. Из-за того, что этот мир «сборный» — то есть дети, как я уже говорил, здесь не рождаются, а люди приходят из других миров, — все, как следствие, говорят на разных языках. И чтобы не возникало речевых барьеров, мой Начальник… Правитель — не везде, но во многих местах — внедрил систему трансформации любых наречий и диалектов в один понятный всем язык. То есть его не нужно учить, ты просто «понимаешь», о чем говорит собеседник. Получается, что в сознание внедряется не какой-то отдельный «новый» язык, а, скорее, способность понимать жителей других регионов.
— Как удобно. И сложно, наверное.
— Сложно?
— Такую систему создать. Должно быть, твой Правитель очень могущественный и мудрый человек.
— В общем, да.
Знала бы она, что недавно Дрейк самолично восхищался способностями Тайры по вытягиванию на поверхность тела дока «душевных» лучей, рдела бы от удовольствия.
Да, Начальник заинтересовался гостьей, это точно.
— А ты уже передал ему кристалл?
— Передал.
— Думаешь, он поймет, что там?
— Надеюсь на это.
— А то, может, пора вернуть твоему телу нормальный вид — спрятать Свет? Я могу, у меня хватит сил. Наверное.
Слово «наверное» как раз совпало с протяжным урчание в животе Тайры. Стив улыбнулся.
— Нет, пока не стоит. Сначала убедимся, что он разобрал ответ и сможет его использовать, а то вдруг мне придется идти обратно в Коридор?
— В Коридор? Ты что, серьезно? Снова?!
Хм, кажется еще недавно она мечтала в нем остаться.
— Нет, я не знаю. Просто предположил.
— Тогда я тоже надеюсь, что он разберет. Должен, ведь он же мудр.
Лагерфельду тоже хотелось в это верить.
Их разговор прервался, когда в дверь вошел держащий обеими руками объемный поднос представитель Комиссии.
— Еда. И вода.
— Вовремя. Очень вовремя.
Стив привстал, чтобы помочь расставить на столе бутылки и тарелки, а Тайра шумно втянула носом воздух и облизнулась.
— Не объедайся, ты обещала.
Прежде чем начать трапезу, она долго крутила в руках красные глянцевые яблоки, скрупулезно изучала бананы, разглядывала сливы и виноград, тыкала вилкой в сыры. Но больше всего ее, конечно, привлекала исходящая паром на тарелке курица и дольки жареной картошки.
Док мог не проводить анализ, чтобы понять, что ее рот доверху заполнился слюной, как тируанский грот водой.
— Не объедайся.
Тайра помотала головой.
— Не буду.
К этому моменту они поменялись местами — теперь дама сидела у стола в кресле, а Стив вытянулся на диване и тщательно пытался не допустить момента, когда веки слипнутся окончательно.
— Ты спи. Отдыхай. Я поем аккуратно.
— Пей побольше воды.
— Угу. А ты потом мне расскажешь, как все называется? Вот эти красные дольки и зеленые кружочки…
— Расскажу. — Помидоры и огурцы подождут, потому что он, кажется, уже спал. Усталость сморила тело — навалилась душным, но уютным покрывалом, призывала расстаться с мыслями, приказывала соскользнуть в дрему окончательно.
Прежде чем сделать это, терзаемый любопытством Лагерфельд не удержался и спросил.
— Слушай, Тай… А чем вы там на Архане подтираетесь, если не бумагой?
Несвоевременный вопрос — понятное дело, — но такой интересный. Не заснет ведь, пока не узнает.
Напротив уже с аппетитом жевали. Булькали водой и разве что не прихрюкивали от удовольствия.
Губкой, она сказала? Сваленной из козьей шерсти губкой, которая хранится рядом в чане с чистой водой?
Как ужасно, должно быть, подтираться шерстью, подумал Стив, засыпая. И негигиенично.
Тереть задний проход махровым комком?
Услышь подобное Эльконто, глумился бы над жителями Архана следующие три года, если не дольше. И хорошо, что Дэйна здесь не было. Хорошо и плохо. Стив по нему скучал… скучал, да, но не прямо сейчас — сейчас он вообще ничего не чувствовал и ни по кому не скучал.
Сейчас он был счастлив.
Потому что уже почти спал.
— Это что, издевательство?
Дрейк стоял в центре затемненной комнаты.
Информационный кристалл лежал на полу — из него, рассеиваясь и превращаясь в груду непонятных символов, обозначений и букв, лился к потолку серебристый свет. На уровне глаз, похожий для Джона на полную белиберду, висел принесенная из Мистерии подсказка-ответ — взрывающее мозг нагромождение из полузнакомых и незнакомых знаков — полночный бред спившегося ученого-математика.
— Точно издевательство. — Изрек Сиблинг, потратив на изучение голограммы еще минуту.
Его собеседник молчал. Тер подбородок, сверлил взглядом знаки и изредка шевелил поджатыми губами.
— Думаю, это формула.
— Ты смеешься?
— Самая сложная формула из всех, что я когда-либо видел.
— Да уж, непростая.
Прозвучало ядовито. Джон знал, что любой представитель Комиссии способен обрабатывать в уме с огромной скоростью сложнейшие информационные пассажи, включающие в себя трехмерные алгоритмические функции, но то, что висело перед глазами, не просто требовало много времени на анализ — оно вообще, по его мнению, не решалось.
— Это не может быть ответом, да? Или может?
— Судя по всему это ДОЛЖНО быть ответом. И нам придется его понять.
Сиблинг давно не ходил в школу. Он вообще в нее не ходил — не в привычном смысле, — но в этот момент отчетливо ощутил жгучие эмоции ученика, желающего сбежать с урока.
Понять? Это?!
— Думай, Джон. Думай. У нас мало времени.
Заместитель вздохнул. Спросил, не прилагается ли к данной задаче инструкция, получил подзатыльник в виде тяжелого взгляда и принялся думать.
Мда. Каральки, дробные значения, кубические корни из поделенных на четверть октагонов.
— Понимаешь что-нибудь?
— Не понимаю.
— Вот и я тоже. Хотя некоторые вещи кажутся мне знакомыми.
— Мне тоже. Свербит в мозгах, но не складывается. Вот это, например, обозначение зацикленной в секунде бесконечности?
Дрейк проследил взглядом за указующим пальцем Сиблинга.
— Хм. — Молчание. И снова молчание. До противного длительное молчание и мысль «а вдруг не решат?», а следом обрадованный выдох Дрейка. — Слушай, а ты прав. Это зацикленная в секунде бесконечность. А слева, видишь этот знак?
— Вижу.
— Это обращенная внутрь по течению первородная энергия металла.
— Поделенная на синус из катратета?
— Из двоичного катратета.
— Уму непостижимо…
— Да почему же? — Стоило Дрейку зацепить первую нитку из сложного математического клубка, как тот, к немому восторгу Джона, начал раскручиваться. Распадаться на части и соединяться в верном порядке — уже понятном, правильном порядке. — Смотри. Треугольный кантон — это временная спираль, обнуленная в первичном цикле. Дальше следует шестизначный гримм…
