Любовь к мятежнику - Хенке Ширл (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
— Ты не можешь оставить меня. Я упала и подвернула лодыжку. Я не могу вернуться, Дев. — Она оперлась о его ногу, всем весом навалившись на Смутьяна, словно не могла удержаться сама.
Пробормотав сквозь зубы проклятие, он наклонился и, подняв ее, посадил перед собой. В тот же момент она обняла его за талию и спрятала лицо у него на груди.
— Нам нужно поговорить, Дев.
— Тут не о чем говорить, Барбара. Твои выходки в конце концов погубят кого-нибудь из нас. — Он повернул Смутьяна с дороги, направляя к заднему подворью.
— Дев, я хочу уехать с тобой. Монти заставит выйти меня за Веймоута, а я…
— Выходи за него. Он сможет благополучно вывезти тебя из этого ада. Ты что, не читала листовки, распространяющиеся в Саванне? Не слышала, что произошло в Виргинии? Вся армия Корнуоллиса сдалась этим проклятым мятежникам и их французским союзникам! После трехнедельной осады Йорка он сдался. Последняя боеспособная армия его величества в Северной Америке численностью более семи тысяч человек, разоружена. Все кончено, ваша светлость.
— Что же теперь будет с нами, Дев? Не может же британская армия просто взять и уплыть!
— Может, и сделает это. Ничего другого не остается, как только эвакуироваться под защитой королевского флота. По крайней мере ты и твой брат сможете уехать домой и возобновить привычную жизнь. Мне в этом отношении повезло меньше: Джорджия — моя родина, и теперь я потерял даже это.
Она заглянула ему в глаза, в которых больше не светились насмешливые дьявольские огоньки. Выражение его лица было таким же угрюмым, как и его слова. Коснувшись пальцами его подбородка, она спросила:
— Куда ты пойдешь?
Он пожал плечами, но в этом жесте отсутствовала его обычная беззаботная небрежность.
— Я еще не знаю. Вначале я планирую возобновить поиски Мак-Гилви и его сообщников и избавить от них округу. Когда рейнджеры будут расформированы, я, возможно, вернусь к мускогам. Теперь, когда британские законы больше не существуют, американские поселенцы хлынут на запад, как саранча, на индейские земли.
— И ты будешь сражаться за людей своей матери? — Холодок страха пробежал по ее позвоночнику. — Тебя же могут убить, Дев.
— Меня могут убить и пока я ношу эту форму. Может быть, Мак-Гилви прикончит меня.
— Нет! — Она сильнее прижалась к нему. Он ответил с неестественной легкостью:
— Как видите, ваша светлость, мои перспективы как англичанина и как мускога далеко не блестящие. Уезжайте домой. Забудьте меня и начните новую жизнь.
Несмотря на свою решимость, он кончиками пальцев провел по ее залитой слезами щеке и поцеловал соленые капельки, дрожащие на ее ресницах.
Барбара крепче обняла его, и ее губы жадно отыскали его рот. Почувствовав, что он отвечает на ее поцелуй, она пробормотала:
— К черту твои перспективы, я буду хорошей мускогской женой. Возьми меня с собой.
«Хорошая мускогская жена». Ее слова молотом стучали в его голове до тех пор, пока здравый смысл и холодный рассудок не вернулись. Смутьян остановился у дальнего здания конюшни. Дев заставил себя отстраниться и поставил ее, задыхающуюся и растрепанную, на землю.
— Вы не протянете и недели в тех болотах, ваша светлость. Лучше поспешите и приведите себя в порядок, пока кто-нибудь не увидел вас. До свидания, Барбара. — Он развернул жеребца и пустил его в галоп.
— Черт бы тебя побрал, Девон Блэкхорн! Черт бы побрал всю проклятую армию мятежников! Я не уеду из Джорджии, — крикнула она вслед его удаляющейся фигуре, но он не обернулся.
Апрель 1782 года
Таверна «Золотой Лебедь»
Мадлен прижимала к себе маленькое тельце Джеймса, закрывая его от весеннего дождя, начавшего хлестать, когда она вышла из кареты. Она сделала знак Обедию и остальным из своего сопровождения отвести лошадей в конюшню Полли и ступила под теплый, золотистый свет главного зала таверны. Стряхнув дождевые капли со своей лохматой шкуры, Гулливер потрусил за ней. Он не спускал глаз с любого, кто приближался к Мадлен или ее ребенку. В «Лебеде» только Полли могла делать это с его одобрения. Яркий огонь в камине был так же гостеприимен, как и широкая улыбка Полли и ее сердечное объятие.
— Я ждала этого момента, чтобы взглянуть на тебя и этого маленького негодника, — сказала она, ведя их через шумное сборище в свои личные комнаты в другую часть «Лебедя». — Ну разве он не милашка? А какой большой, просто настоящий великан.
— Он уже ест рубленое мясо и протертые овощи. У него прорезались еще три зубика, — Мадлен развернула свое сокровище и вручила его Полли на осмотр.
Та щекотала малыша, отчего он засмеялся и обнаружил свои новые зубки.
— Ты становишься таким сильным и таким забавным. И у тебя миленькие розовые щечки, верно? Очень скоро у тебя будет день рождения, — ворковала она над Джеймсом.
— Да, скоро ему будет годик. А наш папа все еще не хочет видеть его. Я слышала разговоры в городе об эвакуации британцев. Война уже закончена, Полли. Что ты слышала, если послала за мной?
Разгоряченное лицо Полли Блор покраснело еще больше обычного, когда она встретилась с глазами Мадлен.
— Давай я принесу тебе что-нибудь перекусить, а потом поговорим. Что до тебя, мошенник, — сказала она, глядя на мокрого пса, — то у меня на кухне имеются чудесные косточки.
Гулливер послушно последовал за ней, виляя хвостом.
Мадлен отнесла сына в большое удобное кресло и села вместе с ним. Он смотрел на нее ясными изумрудными глазами, следя за каждым ее движением с жадным любопытством. Через несколько минут вернулась Полли и поставила на стол поднос с едой, в том числе и маленькую миску, наполненную рубленым мясом и морковью для Джеймса.
Поднеся ложку пюре к его маленькому ротику, она сказала:
— Квинт получил твое письмо о смерти старого Роберта. Он не очень сильно скорбел.
— Я написала ему о дневнике. Его мать не изменяла его отцу. Она была невинна. Неужели это для него ничего не значит? — Гнев боролся с болью. За последние месяцы Мадлен написала ему так много писем, но ни на одно не получила ответа.
Полли осторожно подбирала слова, продолжая кормить малыша.
— Уверена, что это значит для него очень много, но дело в том, в общем… он не мог писать. Он был ранен… нет-нет, не серьезно, — поспешила успокоить она Мадлен, видя, как та побледнела, — генерал Марион сам написал мне о Квинте, сообщив, что тот приедет в Хилл, как только сможет держаться в седле.
— Как сильно он ранен? Не пытайся подсластить пилюлю, Полли. Скажи мне все, что тебе известно. — Мадлен затаила дыхание, ожидая ответа. Весь гнев улетучился, сменившись безумным страхом за Квинтина.
— Рана была неопасна, но началась лихорадка. У них в тех болотах не слишком-то хорошо с лекарствами. Но он скоро приедет. Генерал говорит, что в течение месяца он уже достаточно поправится, чтобы сесть на лошадь, но я не хочу, чтобы ты считала дни и переживала до тех пор, пока молоко не перегорит у тебя в груди раньше, чем у Джеймса прорежутся все зубки.
Несмотря на тревогу, Мадлен улыбнулась:
— Не волнуйся, Полли. Я буду заботиться о сыне Квинта, пока тот не вернется домой, чтобы признать его своим.
А в это время маленький человек стоял, ссутулившись, снаружи таверны, возле конюшни, и прислушивался к разговору о своей госпоже вооруженных всадников, сопровождавших Мадлен Блэкхорн. Он надвинул пониже шапку из куньего меха на свои жирные седые волосы и сплюнул табак на грязный пол между передними ногами великолепной лошади госпожи. Никто из них не обратил на него внимания, когда они прошли мимо с кувшином рома, смеясь и разговаривая. Когда один упомянул о дружбе его богатой госпожи и простой проститутки, владеющей «Золотым Лебедем», соглядатай навострил уши. Это было не то, что его послали узнать, но такая информация могла оказаться очень полезной, действительно очень полезной.
— Госпожа Блэкхорн несколько месяцев пыталась сообщить хозяину, что его отец умер. Представьте, старушке Полли удалось-таки переслать письмо через американские линии.
