Возлюбленная из Ричмонд-Хилл - Холт Виктория (читаем книги онлайн .txt) 📗
«Ну, что ж, принц Уэльский, – злорадствовала королева, – раз ты не принял моей любви, то теперь тебе придется хлебнуть моей ненависти!»
Странно, что мать так возненавидела некогда обожаемого сына. Однако королева Шарлотта слишком долго подавляла свои чувства – слишком долго на нее смотрели, как на ничтожество, просто как на производительницу королевских отпрысков, – а когда такие люди вырываются на свободу, их поступки часто становятся неожиданностью даже для них самих.
Вот уж было работы карикатуристам! Особенно много разговоров вызвал рисунок под названием «Похороны мисс Регентство». На нем изображался гроб, на котором вместо венков лежала корона – явно корона принца, – игральные кости и пустой кошелек. Среди скорбящих выделялась фигура миссис Фитцерберт.
Увидев карикатуру, принц подумал:
«Да, Мария действительно скорбит больше всех. Она надеялась, что, став регентом, я признаю ее своей законной женой. Но что было бы, если бы я это сделал?»
Он вспомнил угрюмые толпы, которые он видел на улицах в день благодарственного молебна, и встревожился.
«А ведь Мария могла меня уничтожить», – промелькнула предательская мысль.
Откуда-то из прошлого донеслись отзвуки старой песни:
Лишь столкнувшись с возможностью стать регентом, принц осознал, чем для него на самом деле была королевская корона. Теперь он понимал, что никогда не откажется от нее. А если придется выбирать между короной и Марией…
Несколько лет назад он, не раздумывая, выбрал бы Марию.
А сейчас?
«Я и так от многого отказался ради нее», – с досадой подумал принц.
ДУЭЛЬ ГЕРЦОГА
Королева наслаждалась новообретенной властью. Болезнь короля пошатнула его уверенность в своих силах, и он жил в постоянном страхе заболеть снова. Он стал стариком – трусливым стариком, – и королева после стольких лет рабского подчинения почувствовала себя полновластной хозяйкой.
Главным ее врагом был принц Уэльский, и королева намеревалась с ним сразиться. Она повсюду расставила своих шпионов. До чего же интересная стала у нее жизнь! Как она отличалась от страданий во время беременности, от бесконечных забот о малышах, от уплаты по счетам и надзирания за слугами. Мистер Питт стал близким другом королевы. Он не пренебрегал ею, хотя все и считали мистера Питта величайшим политиком эпохи! Больше того, мистер Питт был премьер-министром и главой тори, а все придворные поддерживали партию тори. Когда королева устроила бал, желая отпраздновать выздоровление короля, все дамы явились в голубых платьях – это был цвет тори, – и убранство столов было выдержано в соответствующих тонах. И даже на сластях красовались надписи в поддержку партии тори!
– Это праздник для министров и тех людей, которые голосовали за короля и за меня, – провозгласила королева. – За тех, кто доказал свою истинную дружбу.
Все отметили, что в речах королевы появились новые нотки. До болезни короля королева Шарлотта никогда бы не сделала такого заявления.
Принц Уэльский и его братья тоже присутствовали на торжестве, хотя королева явно дала понять, что не желает их видеть. Однако король, похоже, был рад приходу сыновей и хотел, чтобы в семье воцарился мир.
И все же с того самого вечера – если не раньше – стало понятно, что королева объявила принцу Уэльскому войну, а поскольку герцог Йоркский во всем поддерживал своего брата, вражда распространялась и на него.
Королева твердо решила, что никто, кроме нее, не будет заботиться о короле. Она не хуже докторов знала, что здоровье его в любую минуту может пошатнуться. Пока оно немного поправилось, однако королева знала, что в любой момент король способен потерять рассудок. Перед ней был несчастный, больной старик.
Коли он опять может помешаться, она должна быть готова… Королева не собиралась выпускать из рук власть, которую она сумела приобрести за время его болезни.
Оставаясь наедине с королем, она распространялась о дурных качествах принца Уэльского, долго рассуждала о том, как он стремился захватить власть, как он радовался болезни отца и не мог скрыть ужаса, узнав о его выздоровлении.
– У нас не сын, а негодяй, – говорила королева. – Мерзавец, который только и мечтает о том, как сорвать корону с вашей головы. Будь проклят тот день, когда я зачала его!
Король принимался рыдать.
– Он причинил нам столько тревог, но мы должны найти с ним общий язык. А? Что?
– Найти с ним общий язык? Этого никогда не будет. Он жаждет… регентства! Вот что ему нужно! А Фредерик почти что ему под стать.
Король качал головой. Нет, Фредерик не такой, это же его любимый сын, надежда королевского дома…
– Нет… нет… только не Фредерик!
Король смотрел на нее умоляюще, и королева боялась, что с ним случится припадок.
– Ну, может быть, Фредерик и не такой, – уступала она. – Но он находится под влиянием Георга, и, мне кажется, за ним нужен глаз да глаз.
– Неприятности! Кругом одни неприятности! – хныкал король. – А? Что? Одни неприятности!
По его щекам начинали катиться слезы, и королева говорила себе, что нужно быть осторожней.
Сражение между королевой и принцем продолжалось, и сторонники королевы позаботились о распространении слухов насчет предосудительного поведения принца. Король совсем недавно был в очень тяжелом состоянии, а потому люди ему сочувствовали.
Каждый день принц все больше тревожился – не из-за неприязни своих родственников, а из-за враждебности, которую выказывал ему народ.
Однажды по дороге в Оперу карету принца окружила толпа, угрожавшая вытащить его из экипажа. Принц ненавидел насилие и был потрясен, что ненависть толпы может быть обращена на него. Однако больше всего его возмутили действия сторонников королевы: они распространяли о нем такие грязные сплетни, что люди, которые раньше были его горячими сторонниками, теперь стали противниками.
Принц видел в окна кареты эти осклабившиеся рожи.
– Питт! Пусть вечно правит Питт! – раздался возглас из толпы.
– Будь проклят Питт! – воскликнул принц. – Пусть вечно правит Фокс!
Толпа была ошеломлена его ответом, и кучер, воспользовавшись всеобщим замешательством, поехал вперед. Когда они миновали орущую толпу, до принца вдруг дошло, что же все-таки случилось. Это было очень неприятно.
Но одно ему было понятно. Он больше не мог считать себя народным любимцем.
Ранним майским утром принца, ночевавшего в Карлтон-хаусе, разбудил брат, вошедший в спальню и бросившийся на кресло подле кровати.
Принц подскочил на постели и воскликнул:
– Право же, Фред! Что с тобой стряслось, черт побери? Ты словно увидел призрака.
– Считай, что это ты сейчас увидел призрака, Георг. Еще не прошло и получаса, как я смотрел смерти в лицо.
– О чем ты говоришь?
– Мой дорогой Георг, я только что из Уимблдона, где мы с полковником Ленноксом дрались на дуэли.
– Фредерик! Какая глупость?
– Ты можешь говорить что угодно, Георг, но надо положить конец этим слухам и клевете… затрагивающей твою честь.
– Боже правый, Фред… А вдруг…
Фредерик рассмеялся, увидев, как напуган старший брат.
– Но ведь я цел и невредим.
– Хвала Господу Богу! А что Леннокс?
– Он тоже не пострадал. Но, хотя кровь не пролилась, мы все равно получили сатисфакцию.
– Фред… это заходит слишком далеко.
– Послушай, что я тебе скажу… Все равно нужно было что-то предпринять. Ты знаешь, как Ленноксы поддерживают короля. Мать Леннокса – закадычная подруга королевы, да и полковник у нашей матушки в большой чести. Он так долго над нами издевался! Конечно, нам известно, кто за всем этим стоит. Я не стал скрывать, что я думаю о Ленноксе, и он вызвал меня на дуэль… Что мне оставалось делать? Мы встретились в Уимблдоне. Я отказался стрелять. Однако пуля Леннокса просвистела у меня над ухом! И опалила мой локон. Но больше он никакого вреда мне не причинил, уверяю тебя, брат!
