Повелитель Вселенной - Сарджент Памела (мир книг TXT) 📗
Наутро из стана Тэмуджина прибыл посыльный. Представитель кэрэитов приехал в стан вместе с Борчу и просил хана принять его. Бортэ услышала, как Тэмуджин сказал, что встретится с кэрэитом.
Тэмуджин принял посланника в шатре. Борчу его ждал снаружи вместе с другими. Кэрэит протянул руки и пробормотал официальное приветствие, а потом сел на подушку справа от Тэмуджина.
— Добро пожаловать, Гурэн-багатур, — сказал Тэмуджин. Бортэ попрыскала кумысом и подала кувшин гостю.
Гурэн-багатур выпил кумыс залпом.
— Ты оказываешь мне более теплый прием, чем я заслуживаю.
— Ты храбро сражался с найманами. Я не думал, что ты испугаешься еще одной битвы.
— Это я сделал не по своей воле, — ответил Гурэн, — пришлось подчиниться хану. Джамуха заморочил ему голову ложью, сказав, что ты снесся с найманским генералом и что мы можем рассчитывать только на его милость.
Тэмуджин сдвинул брови.
— Я с облегчением услышал, что вы ушли, — продолжал кэрэит. — Я говорил Ван-хану, что ты никогда не пожертвуешь нашими жизнями в обмен на мир, но он слушал лишь сказки этого джайрата. — Он задумался. — У Тогорил-хана есть причина сожалеть о своих действиях. Найманы напали на нас через три дня после того, как мы вас бросили. Великое множество наших людей убито и попало в плен, и противник сейчас совершает набеги на станы сына Ван-хана. Мы дорого заплатили за то, что сделали.
— Тяжко слышать это, — сказал Тэмуджин. Бортэ обрадовалась. — А мой анда… как он поживает?
— Он отделился от нас, пошел другим путем и избежал засады. — Гурэн неистово затряс головой. — Прости и за это. Джамуха — шакал. Он…
— Он — мой анда. Ты не должен говорить о нем со мной в таком тоне. Ван-хана легко переубедить, и мой анда знает, что он боится предательства. Джамуха знал, что ему надо сказать, чтобы заставить Ван-хана действовать, и, может быть, он всего лишь намеревался увести найманов от нас. Но если бы он сказал это Тогорилу, то Ван-хан, возможно, не захотел бы рисковать.
Как он может говорить это теперь? Бортэ было вмешалась, но Тэмуджин резким движением руки дал ей знать, чтобы она не раскрывала рта.
Гурэн потер рукой челюсть.
— У тебя большое сердце, если ты в это веришь. Люди правы, говоря о твоем благородстве.
— И Тогорил, — прошептал Тэмуджин, — видимо, теперь сожалеет о том, что предал меня. Что же касается Джамухи, то он увидит теперь, что духи по-прежнему охраняют меня.
— Твои слова вселяют в меня надежду, — сказал кэрэит, — что ты выслушаешь переданную через меня просьбу Ван-хана, но ты будешь иметь полное право отвергнуть ее. Тогорил просит тебя помочь ему сейчас. Сын Есугэя, говорит он, всегда был верен своему слову, и он клянет себя за то, что когда-либо сомневался в тебе. Он — ива, гнущаяся на ветру, а ты — сосна, что стоит прямо под Вечным Голубым Небом. Если ты отвернешься от него, говорит он, то он этого заслуживает.
Бортэ больше не могла сдерживаться.
— Он заслуживает потери всего за свои дела, — сказала она, — смерти…
— Замолчи, жена. — Тэмуджин наклонился к Гурэну. — Хатун иногда слишком горячится. Выйди-ка и подожди с моими людьми. Мне надо это обдумать.
Гурэн встал и поклонился.
— Я благодарен тебе за то, что ты вообще слушаешь просьбу хана. — Он еще раз низко поклонился. — Что бы ты ни решил, Тогорил Ван-хан нуждается во мне. Я должен уехать завтра на рассвете.
— Ты получишь ответ до отъезда.
Багатур откланялся. Бортэ придвинулась к мужу.
— О чем тут думать? — спросила она. — Тогорил не заслуживает никакой помощи. Отошли этого кэрэита с отрезанными косами и скажи: ему еще повезло, что голова осталась на плечах.
— Ну и жестокая ты, Бортэ. — Он улыбнулся. — Разве ты забыла, что Тогорил помог мне освободить тебя?
— Теперь это не в счет. Я молчала, потому что была уверена — ты сообразишь, как быть.
— Я выжидал.
— Теперь ты можешь смотреть на муки Тогорила и пальцем не шевелить. Что ты собираешься делать?
Он сказал:
— Я собираюсь помочь Ван-хану.
— Не верю! Как можешь ты…
— Помолчи, Бортэ. Не испытывай моего терпения, а то люди увидят, как мужчина заставляет упрямую женщину подчиняться ему.
— Ты убил вождей джуркинов за меньшее, — проворчала она.
— Они мне были больше не нужны. А Тогорил все еще нужен. — Он сжал ей руку до боли. — Стоит ли давать найманам разорять земли кэрэитов? Можно было бы рискнуть нашей безопасностью ради радости мщения, но я этого не сделаю. — Он говорил так тихо, что она едва слышала его, но его шепот пугал ее больше, чем крик. — Джамуха обвинил меня в том, что я искал мира с найманами. Меня не удивило бы, если бы он задумал это сам, чтобы получить в награду кэрэитские земли и стада. Я должен показать найманам, что нас не так-то легко разобщить.
Все в ней протестовало против его слов.
— Эта тварь, которая зовет себя Ван-ханом, однажды предала тебя… предаст и еще раз.
— Я присягал ему, Бортэ. Мне выгодно показать, что я верен, что я могу простить. Я подозревал, что он обратится ко мне снова, и Небо заставило его сделать это. Если я исполню волю Тэнгри, я не могу проиграть.
Он говорил о собственной воле, а не о воле Тэнгри. Наверно, он уже не различает, какой воле подчиняется.
— Я не позволю тебе сделать это, — сказала она. — Я поговорю с твоими людьми… наверно, она выслушают меня. Кэрэиты намеревались предать их, и они захотят, как и я, отомстить. Может быть, кто-нибудь из них сможет убедить тебя. Они будут знать, что в душе я защищаю твои подлинные интересы.
— Ты угрожаешь высказаться открыто против моего решения?
— Да.
Он выпустил ее руку и дал ей пощечину, опрокинув ее на постель.
— Тогорил пошел со мной в поход спасать тебя, — сказал он. — Не заставляй меня сожалеть, что он сделал это. Когда я тебя выручил, разве я стыдился ребенка, которого ты носила, и отверг его? Я злился так, что молился, чтобы ребенок умер, и все же я смирил себя ради нас обоих.
Она зажмурилась. Никогда он не говорил об этом, все эти годы он держал это оружие в ножнах, пока оно не понадобилось. Будь благодарна, говорил он, что я люблю тебя. Будь благодарна, что я могу использовать тебя.
— Я тебе прежде давала советы, — проворчала она, — и ты извлекал из них пользу. Что же мне теперь, молчать и соглашаться со всем, что ты делаешь?
— Можешь говорить мне все, что думаешь, но решать буду я. А когда я принял решение, не моей жене выступать против, иначе все увидят, как я наказываю ее. Ты не будешь сплетничать с другими, что Тогорил бесчестен, или о том, что я таю умысел против своего анды. Для меня важно, чтобы оба они поверили, будто я простил их.
Она не могла противостоять его воле и сомневалась, что кто-либо был способен на это. Он холодно смотрел на нее, страсть былых дней не светилась в его глазах.
Она сказала:
— Делай, как тебе заблагорассудится. Возражать я не буду.
— Рад слышать. — Он встал. — Думаю, Борчу надо возглавить поход на найманов на стороне Тогорила. Мухали и Чилагун могут пойти с ним — пора проверить их доблесть. Наверно, надо выступить и моему сводному брату Борогулу. Я должен поговорить с Борчу, а потом Гурэн получит мой ответ. Слуги отвезут тебя обратно в стан.
— Тэмуджин…
Но он уже нырнул в проем.
65
Борогул вернулся в юрту к Оэлун после первого бурана зимы, напичканный военными впечатлениями. Шиги Хутух слушал своего сводного брата с живейшим вниманием. Мальчик-татарин перестал плакать по матери с самого начала своего пребывания в стане, а Борогул забыл своих бывших хозяев-джуркинов. Воспоминания у молодых улетучиваются быстро — так быстро улетают лебеди на юг, чтобы избежать зимы, только старые обречены тащить свое бремя.
— Наш брат хан, — рассказывал Борогул, — отдал Борчу своего любимого коня перед отъездом, того, с серыми ушами, его надо лишь тронуть за гриву, и он полетит, как ветер. Найманы окружили нас, стараясь захватить Сенгума как заложника. Один воин навалился на Нилху и ранил его лошадь в ногу. Нилха перелетел через голову лошади и упал на спину. Я был уверен, что он попал к ним в руки.
