Вилла в Италии - Эдмондсон Элизабет (книги онлайн без регистрации .txt) 📗
— Папа не в своем уме! — решительно отрезала певица. — Как можно требовать от Фелисити, чтобы она этим занималась? Как он это себе представляет, в ее теперешнем положении? — «Кроме того, — подумала она, — ты и сам не доверишь Фелисити никакой коммерции, кроме, может, лотка на благотворительной распродаже, да и то ей это наскучит через полчаса».
— Делия, будь добра, перестань прикидываться дурочкой. Ему нужна ты.
— Чтобы у него работать? — Разве они с отцом уже не обсудили эту тему тысячу раз?
— Не совсем. Твой отец хочет, чтобы ты приняла на себя ведение дел, чтобы управляла всем концерном, — напрямик высказался Тео.
Делия от изумления потеряла дар речи, но у Рэдли было еще много всего в запасе.
— Знаю. Это нелепая идея, и я ему так и сказал. Но твой родитель не желает ничего слушать; ты же знаешь, какой он.
Тут ей в голову впервые пришла совершенно новая мысль. Уж не хочет ли Тео сам руководить концерном Солтфорда?
— Себя я ему не предлагал, потому что ценю карьеру адвоката и собираюсь баллотироваться в парламент на следующих выборах. Я просто не мог бы управлять таким большим предприятием, как «Солтфорд», не забросив остальные дела.
— Кроме того, — добавила Фелисити, — папа и не хочет, чтобы ты им управлял.
— Он хочет, чтобы этим занялась ты, — повторил Рэдли Делии.
— Ну, об этом тоже не может быть речи. Послушай, Тео: у меня совершенно нет опыта, я в жизни не работала ни в каком учреждении; все, что я знаю об этом бизнесе, — какие-то отрывочные сведения, которых нахваталась из его разговоров на протяжении лет. Я не представляла бы, с чего начать, да и начинать не собираюсь. Моя жизнь связана с музыкой. Я приняла это решение, и от него не отступлюсь.
— О, ты и твоя музыка! — проворчала Фелисити. — Музыка — для людей, которые не умеют делать ничего другого. Это не карьера. Ты все время толкуешь о профессии, но, честное слово, Делия, это совсем не то, что профессия врача или другое полезное занятие, не так ли?
— Сама не понимаешь, о чем говоришь.
— Если ты не согласишься, — не унималась Фелисити, и при этом ее накрашенные губы задрожали, то ли от возмущения, то ли от беспокойства, — папа пообещал, что учредит благотворительный траст и все деньги уйдут на благотворительность.
— Что?
— Вы с Фликой получите десять процентов. И все, — пояснил Тео.
— На какую благотворительность?
— Что-то в смысле борьбы с пороком.
— С пороком?
— Какой-то филиал «Морального перевооружения». Улучшение морального здоровья нации.
— Ты шутишь, — отшатнулась Делия. Для ее отца бизнес был бизнесом, а моральные убеждения хотя и оказали влияние на его просвещенный способ управления фабриками, но никогда — в этом она была уверена! — не доходили до такого.
— Десять процентов! — простонала Фелисити.
— И у семьи вообще не будет никакого голоса в ведении дел. Решат попечители траста в какой-то момент продать бизнес — будет по их воле. Ваши акции могут потерять всякую ценность.
— А какова, по-твоему, будет ценность этих акций, если предприятием будет управлять профан вроде меня? — воскликнула Делия. Ее переполняла злость на отца. Ему не удалось манипулировать ее жизнью одним способом, так он решил зайти с другой стороны! Как это на него похоже!
— Успокойся, — продолжал Тео. — Послушай, я не очень хорошо изложил. Уверен, что здесь кроется отнюдь не месть лорда Солтфорда за твои дурацкие демарши, как ты, видимо, представляешь. Он искренне хочет, чтобы бизнес сохранился, чтобы остался в семье. У него две дочери: ты и Флика. Ты унаследовала его мозги, Флика — нет.
— Мозги! Тут дело не в мозгах. Тут требуются знания, и деловая хватка, и понимание, как работают деньги…
— Ты же училась в Кембридже, — подхватила Фелисити. — У тебя уйма энергии. Ты всегда что-то организовывала в школе, отчего у тебя и было столько неприятностей. Не понимаю, почему ты не можешь за это взяться. Или по крайней мере попробовать.
— Даже не думай. Мой ответ — нет.
— Делия, ну честное слово…
— Честное слово, без толку! — отрезала Воэн, устремляясь к двери. — Ни слова больше на эту тему…
— …Но сейчас уже не требуются парашюты. — Марджори по странному совпадению завела за столом разговор на ту же самую тему. — Как же он справляется?
— Не спрашивайте, понятия не имею, но фабрики до сих пор на ходу и люди до сих пор работают, хотя их уже не так много. Того масштаба, какой был во время войны, уже нет.
— Полагаю, работу потеряли женщины.
— Некоторые из них после войны уже не захотели остаться. Хотели вернуться к домашнему хозяйству. Я думаю, отец сохранил большинство из тех, кто нуждался в работе. Во многих областях женщины справляются лучше мужчин. — Делия встала из-за стола. — Я, право, не понимаю, почему мы разговариваем о промышленном производстве в такой чудесный день. Кто идет купаться?
— Сколько лет вашему отцу? — спросил Уайлд, когда они шли через оливковые рощи к пляжу. Американец остановился и посмотрел вверх, в царство листвы над головой. — Неужели вы не любите оливковые деревья? Цвет листьев, множество оттенков и кривые сучковатые стволы. Пьетро сказал, что эти деревья очень старые. Вы знаете, что оливы могут жить веками? Я собираюсь прийти сюда и написать какое-нибудь из них. Портрет дерева. Так сколько?
— Что? Около семидесяти.
— Лорд Солтфорд не собирается отойти от дел? Или он из тех парней, которые движутся, пока не упадут?
Мысли Делии все еще были заняты деревьями, на которые она смотрела, словно в первый раз, глазами Люциуса — внимательно и отчасти благоговейно.
— Мой отец? Бог его знает, Люциус. Не уверена, что мне хочется говорить об этом. Тео уже умудрился испортить утро, затронув данный предмет.
— Если вы позволили, чтобы разговор испортил вам такое утро, то должны чувствовать себя пораженной. Хотите поговорить об этом?
К своему удивлению, Делия обнаружила, что хочет. Она рассказала Люциусу о концерне «Солтфорд» и сногсшибательной новости, только что обрушенной на нее Тео.
Американец взял у нее полотенце и расстелил на песке. Потом развернул свое собственное и уселся рядом.
— То есть ваш папа считает, что вы пошли в него. Могу понять его соображения. Он хотел бы передать дело сыну, но сына бедняга потерял в войну. Остаетесь вы с сестрой, и хотя Фелисити — писаная красотка, она не из тех, кто мог бы стать промышленным магнатом.
— Точно так же, как и я. — Делия подумала насчет брата. — Я думаю, это только к лучшему, что предприятие не перейдет к Босуэллу. Он управлял бы компанией, как тот извращенец у Толкина.
— Из «Властелина колец»? Вы говорите о рудниках Мордора?
— Если это там горящая земля и орки — то да. Босуэллу понравилось бы иметь армию орков, работающих на него. «Жестокий», «безжалостный» — слишком слабые определения для него. По сравнению с моим отцом, гуманным человеком и гуманным работодателем, помешанным на безопасности производства и тому подобном, радеющем о своих работниках… Да он устроил бы там ад! Так или иначе, мой брат погиб на войне, и не о чем тут рассуждать. Как вы верно заметили, у отца остались я и Флика. Кстати об орках: у кого записная книжка Беатриче Маласпины? Мне хотелось бы еще раз взглянуть на те рисунки. Забавно, как подумаешь, что от нее нам остались только они да башня; сама же она для нас загадка.
Делия задумчиво смотрела, как мелкие волны набегают на берег, создавая легкую рябь. Почему находящееся в непрестанном движении море так умиротворяет, унимает боль, завораживает?
— Все дело в игре света, вечном движении и постоянно меняющемся узоре, — заговорил Люциус, наблюдая за ней. Он всем сердцем тянулся к Делии и сопереживал ей — сидящей здесь, на песке, рядом с ним, обхватив руками колени и положив на них подбородок.
Воэн повернулась к собеседникам и, сдвинув темные очки, посмотрела им прямо в лица. В глазах ее поблескивали золотые крапинки. Рыжевато-карие глаза, так колоритно сочетающиеся с римским носом.
