А теперь, побегай ты! - Легкая Лана (читать книги полностью .txt, .fb2) 📗

– Может, новое принести, будешь?

Я отрицательно покачала головой.

– Все нормально, просто отчим не хочет тратить на меня бензин и время. Я постоянно слушаю упреки и несправедливые замечания. В прошлом году я была способна только на залёт от приезжего, а в этом, можно сказать, похвалил, сказал, что «кобыла уже давно выросла и может сама доехать с сумкой на автобусе», – изобразила манеру разговора отчима.

– И все? Из-за этого ты на меня таращила глаза и кричала? – возмутился Лёня. Хотелось стукнуть его по голове чем-нибудь тяжелым. – Ты когда собиралась ехать?

– Тридцатого, – обиженно пробубнила я.

– Отлично, я тебя отвезу.

– Не смешно. – Я закинула телефон в рюкзак и поднялась из-за стола. – Спасибо за мороженое.

Парень встал вслед за мной, подхватил рюкзак и закинул себе на плечо.

– Идем, провожу. И серьезно, я тебя отвезу. Мне несложно. Возьму у отца машину, друга как раз навещу и тебя подброшу.

– Про друга ты только что выдумал? – спросила я.

– Нет, секунд тридцать назад, – рассмеялся Киселев. – Там Брыкин сейчас работает, учились вместе, вот будет повод повидаться. Так что пакуй сумки. Только без фанатизма, дай женщине волю, все барахло соберет, – по-доброму ворчал он себе под нос.

Настроение приходило в норму, и я носком пляжных туфель раскидывала гальку на ходу. А немного поразмыслив, решила, что так даже и лучше. Не надо будет слушать ворчание отчима и горестные вздохи мамы.

Глава 4

Ева

***

Бабуля немного поворчала, но от предложения Киселева не отказывалась и без чувства меры нагружала сумки консервациями.

– Баб Ась, ты бы полегче, мы не на «газели» поедем, – ворчал Лёня.

– Не брюзжи, внучок, еще пару баночек и все.

– Внучок… а гоняла меня, как пса паршивого, – смеясь, складывал Киселев очередную сумку в багажник.

– Да это в целях воспитания. Ты на дороге аккуратнее, если что случится, я ж тебя с того света достану и три шкуры спущу, – пообещала она.

– Вот, теперь я тебя узнаю, Баб Ась. Не волнуйся, довезу, сумки отнесу, до комнаты провожу.

Попрощавшись с бабулей, мы тронулись в путь.

– Лёнь, можно я лягу, меня укачивает на серпантине? – спросила я.

– Я думал, у местных иммунитет. Лезь назад. Там в сумке справа, в кармане, возьми подарок тебе на день рождения.

Я улеглась на спину, согнув ноги, поставила сумку на живот.

– Э-э-э. К-хм, тут… ну. – Киселев кинул мимолетный взгляд на меня, я рассматривала коробочку презервативов и пыталась понять, благодарить или обидеться.

– Положи обратно. Ты что, не знаешь где право? – смеялся он, глядя на мое раскрасневшееся лицо. – Другой карман.

– На сумке не написано, какой карман правый, а какой левый. Если взять стороной с замком, тогда право, а если с карманами, то лево, – зачастила я, оправдываясь.

Услышала возмущенное сопение с водительского сиденья.

– Да открой уже нужный карман, – рыкнул Киселев.

– Тут телефон чей-то… – произнесла я.

– Боже, в кого ты такая несообразительная? Как еще в универ поступила… Твой телефон. Подарок!

– О-о-о. Спасибо! Но, я не могу принять, это дорого. – Я с вожделением смотрела на новый аппарат. – Мне нечего подарить тебе взамен.

– А я ничего и не прошу. Ты видела свой кирпич, ты им гвозди забиваешь или орехи колешь?

– От хулиганов отбиваюсь, – обиженно пробормотала я, не сводя глаз с нового золотистого телефончика.

– Вот и оставь его себе в целях самозащиты, ну, или для массы, чтобы в лифте не застрять. А новый будет для эстетического наслаждения и функционал по назначению: звонки, эсэмэски, игрушки – пары коротать, фотки. Будешь отчитываться, что ела, с кем гуляла.

Я фыркнула на последнее замечание. Уж гулять я точно ни с кем не собиралась.

Горный пейзаж начал меняться, повороты дороги уже не были такими крутыми, и я села на переднее сиденье.

– В автобусе бы точно укачало, – пожаловалась, не выпуская телефон из рук.

– Да ты и так зеленая, леденец есть какой? А то испортишь салон, – Киселев смеялся надо мной.

– Вот будешь издеваться, из принципа испорчу. – Я закинула леденец в рот и, чуть поразмыслив, сунула и Киселеву лимонную конфету, чтобы молчал больше. Голова еще немного гудела, я дышала глубоко через нос, стараясь подружиться с организмом.

– Спасибо. – Лёня покосился на меня. – Ты не сиди без дела, симку переставь, копируй номера. В общем, обживайся.

Конфета не уберегла меня от прослушивания нанайских напевов в стиле «Что вижу, то пою», в исполнении Леньки. Моего терпения хватило ненадолго, и через пять минут я сунула ему еще одну конфету, тонко намекая, что концерт затянулся. Киселев быстро прожевал и затянул: «Вот корова идет, а за ней вторая, а за ними еще много коров. КамАЗ проехал, вонючий жутко». Я тщательно скрывала улыбку, но не сдержалась и рассмеялась в голос.

– Хватит, я начинаю жалеть, что еду не автобусом.

– Ты только скажи, я тебя высажу.

– Некрасиво угрожать девушке в беде, – ответила я, не поднимая головы от экрана смартфона.

– Некрасиво прерывать выступление. – Киселев обиженно надул губы и замолчал.

Я подразнила перед его лицом следующей конфетой в знак применения, он упрямо сжал губы и пытался увернуться. Не стала уговаривать и съела сама, а рядом послышался вздох огорчения.

За время дороги я успела подремать и рассказать пару студенческих историй, расспросить о Москве и друге, к которому, якобы, направлялся Киселев. Так и не поняла, он действительно существует или у Лёни знатный талант к вранью.

***

– Так, дай-ка угадаю, твоя комната на последнем этаже, верно? – Киселев рассматривал четырехэтажное общежитие, припарковавшись напротив.

Я хихикнула в ответ.

– Бинго!

– Знал же, что где-то подвох. Ну, пошли. – Киселев резко затормозил около багажника. – Знаешь, я передумал, не такой я и добрый самаритянин. Услуга за услугу. – Выгружал сумки и пакеты. – Познакомишь меня с самыми красивыми девушками общаги? – Посмотрев на мое недовольное лицо, добавил: – Ну, или сама таскай компоты на четвертый этаж, – закончил и растянулся в улыбке.

– Это не компоты, а тушенка, – произнесла я с вызовом.

– Значит, тушенку таскай, – парень издевался, но вещи доставать не прекращал.

– Не переживай, они сами сбегутся, как только ты порог переступишь. Здесь семьдесят процентов «Ж» и только тридцать «М». Любой хромой, косой и хворый нарасхват, – ерничала я, поднимаясь по ступенькам, тяжело пыхтя, нагруженная пакетами.

На лестничном пролете пришлось остановиться, чтобы не столкнуться с Киселевым, он медленно повернул голову и с вызовом спросил:

– Это ревность, Евгешка?

– Пф-ф-ф… – Я демонстративно обошла его и, оценив еще два пролета вверх, стала подниматься. – Друзья не ревнуют.

– Ну да.

На четвертом этаже, как я и предполагала, девчонки сразу же собрались в коридоре. Всем захотелось вскипятить чайник или зайти к соседке, но больше всего им хотелось, что-то спросить у меня.

Вика открыла комнату, пропуская нас внутрь.

– Я сам остальное принесу и собери то, что домой отвезти надо, пока возможность есть, – произнес Киселев.

Как только он скрылся в коридоре, Вика пошла в атаку:

– Евка, а это кто?

– Лёня, – ответила я будничным тоном.

– А тебе он кто? Брат, дядя…паре-е-ень? – уточнила и выжидающе на меня смотрела.

Я ухватилось за первое, что было сказано.

– Брат, умственно отсталый брат. – И упорно запихивала под кровать закрутки.

– То есть, я могу спросить его телефончик?

Про умственные способности Вика пропустила мимо ушей.

– Спроси, только у него жена и двое детей. – Я справилась и села на кровать победно выдохнув.

– Да? Ты же сказала, что у него какие-то проблемы с… – Подруга многозначительно покрутила у виска.

– Это никак не сказалось на детородных функциях.