Наследие - Уэбб Кэтрин (библиотека электронных книг .TXT, .FB2) 📗

– Вы возвращаетесь в Лондон? Когда же? – спросила Кэролайн более кротким тоном. Она с горечью подумала, что, несмотря на все их размолвки, тетушка Батильда была ее единственной родственницей, последней оставшейся в живых из всей ее семьи.

– В следующем месяце, когда станет теплее.

– Ясно… – протянула Кэролайн. Она сцепила пальцы и что есть силы сжала.

Батильда, подняв взгляд от книги, которую якобы читала, взглянула на нее почти враждебно.

– Полагаю, после этого мы почти не будем видеться, – прошептала Кэролайн.

– Разумеется, дорогая моя. Но это произошло бы, даже останься я в Нью-Йорке. Вы ведь намерены удалиться далеко за пределы тех краев, куда я могла бы спокойно отправиться. Я оставлю тебе свой адрес в Лондоне, и ты, конечно, можешь писать мне. Вероятно, на ферме ты найдешь себе компанию по сердцу. В окрестностях будут и другие фермерские жены, я уверена, – заявила тетя, едва улыбнувшись, после чего вновь погрузилась в чтение.

Кружевной воротничок душил Кэролайн. Ей вдруг стало страшно, она не знала, подойти к Батильде или бежать от нее.

– Вы никогда не выказывали ко мне любви, – прошептала она тихо, сдавленным голосом. – Почему же вас так удивляет, что я привязалась к тому, кто мне ее предложил?

И она покинула комнату прежде, чем Батильда успела ее высмеять.

Итак, Кэролайн вышла замуж, но никто не благословил ее, а на свадьбе не было ни одного родственника с ее стороны. На ней было платье из тончайшего белого муслина с широкой полосой гофрированных кружев на груди, кружевным воротником и манжетами. Волосы были уложены в прическу, которую удерживали гребни из слоновой кости, в ушах блестели жемчужные сережки, единственное украшение. Она отказалась от румян и, посмотрев в последний раз в зеркало, увидела, что очень бледна. Хотя погода была совсем не жаркой, Кэролайн повесила на запястье шелковый веер своей матери и нервно сжимала его всю дорогу до небольшой церкви в Верхнем Ист-Сайде, расположенную по соседству с домом, где Корин жил в детстве. Служанка Сара одиноко сидела на скамье на стороне невесты, и Кэролайн, входя в церковь, мучительно захотелось увидеть рядом с ней своих родителей. На Корине были взятый напрокат костюм и галстук, волосы аккуратно зачесаны назад, щеки гладко выбриты, в нескольких местах заметны порезы. Проходя вдоль ряда к своему месту, он нервно поправлял воротничок, но, едва встретившись глазами со встревоженным взглядом Кэролайн, улыбнулся и замер, как будто его ничто больше не волновало. Мать и два старших брата Корина, присутствовавшие на церемонии, серьезно и сосредоточенно наблюдали за тем, как новобрачные в присутствии священника приносят друг другу обеты. Миссис Мэсси все еще носила траур. Хотя она была ласкова со своей новой невесткой, боль недавней утраты мешала ей в полной мере радоваться происходящему. Шел дождь, в церкви было тихо и темно, пахло мокрой кирпичной пылью и свечным воском. Кэролайн это не беспокоило. Ее мир сократился настолько, что вмещал только мужчину, стоявшего перед ней, мужчину, державшего ее руку, пожиравшего ее глазами и клявшегося ей в верности. Их руки соединились пред Господом, и Кэролайн охватил такой восторг, что она, не в силах вместить его, разразилась счастливыми слезами, а Корин вытирал их кончиками пальцев и целовал ее. С ним она наконец сумеет начать новую, настоящую жизнь.

Однако, к ужасу молодой жены, Корин на другой же день собрал вещи и приготовился уехать из Нью-Йорка.

– Первую брачную ночь мы проведем дома, в доме, который я построил для нас, а не тут, где пока еще продолжается траур по отцу. Я же приехал на похороны и не думал, что найду себе жену, – улыбался он, целуя ей руки. – Мне необходимо кое-что уладить, подготовить дом к твоему приезду. Хочу, чтобы там все было идеально.

– Все и будет идеально, Корин, – уверила его Кэролайн, до сих пор не привыкшая называть мужчину – любого мужчину – просто по имени. Его поцелуи жгли ей кожу, у нее сбивалось дыхание. – Пожалуйста, разреши мне тоже поехать с тобой.

– Дай мне месяц, всего месяц, любимая. Выезжай через четыре недели, к тому времени я все приготовлю. У тебя будет время проститься с друзьями, а у меня – похвастаться всем моим знакомым, что я женат на самой красивой девушке в Америке. – Корин был убедителен, и жена согласилась, хотя с его отъездом даже небо, казалось, потемнело.

Кэролайн нанесла визиты нескольким школьным подругам, желая попрощаться, но одних не заставала дома, другие были заняты и не могли ее принять. Поняв наконец, что стала персоной non grata, она просидела четыре недели дома, страдая от тяжелой молчаливой атмосферы, царящей в доме, упаковывая и перепаковывая багаж, строча Корину письмо за письмом и глядя в окно, откуда открывался вид на недавно возведенный дом Фуллера[5] – клиновидное чудовище, возносившееся в небо на высоту почти трехсот футов. Кэролайн поверить не могла, что люди способны возвести такую громаду. Глядя на него, она чувствовала себя крохотной, и в сердце закрадывались первые сомнения. С отъездом Корина ей начало казаться, что его здесь никогда и не было, что все это ей просто приснилось. Кэролайн крутила на пальце обручальное кольцо и хмурилась, гоня прочь подобные мысли. Но что такого ужасного могло случиться, возьми он ее с собой? Что он хочет скрыть от нее – уж не сожаление ли о скоропалительной женитьбе? Сара чувствовала, как страдает хозяйка.

– Теперь уж недолго, мисс, – говорила она, подавая чай.

– Сара… побудь со мной, ладно?

– Конечно, мисс.

– Как ты думаешь… как ты думаешь, у нас все будет хорошо? Там, в Оклахоме? – тихо спросила Кэролайн.

– Разумеется, мисс! Я, правда, не знаю… Никогда не бывала в тех краях, но мистер Мэсси будет о вас заботиться, мисс, я уверена. Он не потащит вас куда-то против воли, если вы не захотите, это уж точно, – уверяла ее Сара.

– Батильда говорит, мне придется работать. Пока я не вступлю в права наследства, я буду… женой фермера.

– Ну да, мисс, но ведь не простого фермера…

– Работать – это очень трудно? По дому и вообще? Ты так хорошо справляешься с хозяйством, Сара… тебе трудно? – теребила Кэролайн служанку, стараясь прогнать тревогу.

Сара смотрела на нее со странным, смешанным выражением удивления, жалости и легкого презрения.

– Работа может быть и трудной, мисс, – ответила она как-то неуверенно, – но вы же будете хозяйкой дома! Вы сможете все в доме поставить по-своему, и, я уверена, у вас будет помощь. Ой, да не беспокойтесь так, мисс! Конечно, вам придется привыкать к жизни, непохожей на здешнюю, но вы будете счастливы, я уверена.

– Да. Буду счастливой, правда? – улыбнулась Кэролайн.

– Мистер Мэсси вас любит, а вы любите его, как же можете вы не быть счастливы?

– Да, я люблю его, – подтвердила Кэролайн с глубоким вздохом и крепко пожала Саре руку.

– Я так за вас рада, мисс. – Голос Сары дрогнул, в глазах блеснули слезы.

– О, не надо, Сара, прошу тебя! Как бы хотела я, чтобы и ты поехала со мной! – вскрикнула Кэролайн.

– И я бы хотела, мисс, – тихо проговорила Сара, вытирая глаза уголком фартука.

Когда наконец пришло письмо от Корина, со словами любви и просьбой набраться терпения и подождать еще совсем чуть-чуть, Кэролайн читала и перечитывала его по двадцать раз на дню, пока не выучила наизусть. Письмо поддерживало, вселяло в нее бодрость. Когда подошли к концу четыре недели, она, прощаясь, поцеловала Батильду в щеку в красных прожилках, надеясь увидеть хоть намек на сожаление в тетушкиных глазах. Но провожала ее только Сара, безутешно проплакавшая всю дорогу рядом с юной хозяйкой, пока гнедые лошади цокали копытами по оживленным улицам.

– Не знаю, как я тут буду без вас, мисс. Не знаю, зачем мне этот Лондон, – рыдала девушка.

Кэролайн взяла ее за руку и крепко сжала, слишком взволнованная, чтобы вымолвить хоть слово. Только оказавшись перед локомотивом, неистово изрыгавшим пар и дым, и почувствовав, как ноздри ее наполнились запахами горячего железа и угля, она поняла наконец, что в ее жизни начинаются перемены, что ей предстоит изведать радость путешествия. Кэролайн зажмурилась, поезд тронулся, и под его громкий, торжественный гудок старая ее жизнь закончилась и началась новая.