Жажда расплаты - Михайлова Евгения (книга бесплатный формат TXT, FB2) 📗
Вдруг яркими кадрами возникли в памяти случайно сохраненные и вроде забытые эпизоды. Как-то после работы Антон обнаружил, что лифт не работает, и пошел вниз с пятого этажа по лестнице. Он увидел, что на расстоянии перед ним спускается Даша в фиолетовом пальто, на капюшоне белая опушка. Выглядит сказочной принцессой. А перед ней идет Нестеров. Даже издалека Антон разглядел, что Влад сильно пьян. Вдруг Нестеров остановился, посмотрел снизу на Дашу и произнес каким-то хамским и в то же время жалким тоном:
– Какая красивая мордаха… Давай я тебя подвезу.
– Я не готова к такого рода самоубийству, – холодно ответила Даша, продолжая спускаться.
Влад стоял на ее пути, она его обошла, похоже, с брезгливостью. Влад тогда даже не заметил, как Ковальский прошел рядом. Он застыл у стены с выражением муки на лице. Тогда Антон решил, что он просто перепил. Теперь понимает, насколько все сложнее. Даша больше не обходит его с брезгливостью. Он смотрит на нее то ласково, как отец на ребенка, то преданно, как собака, то напряженно, как нищий, ждущий милостыню. А она… Даша всегда очень сдержанна на людях, спокойна, со всеми ровна. Но вот сейчас Антон увидел один ее взгляд: она смотрела на Влада… Только осел мог сразу не понять, что между ними что-то есть. Что-то совсем серьезное. То есть плохое для всех. И почти безумный взгляд Виноградовой, когда она смотрит на этих двоих.
Самое невероятное, что в это время Антон уже постоянно думал о Даше. И его самого тревожило только это постоянство, которое временами казалось самому маниакальностью и заразой, как инфекция. Такое нужно было скрывать.
И вот теперь перед ним задачка, как из учебника по арифметике для младших классов. Даша ночью убегает от мужа, потом оказывается в дальнем районе, одна, на улице, под дождем, и ей не к кому стукнуться, кроме человека, которого она знает только по работе и может быть уверена, что он ни по одному личному поводу не в курсе. Потому что этот человек, как правило, не желает быть в курсе. Не царское это дело. И да, только сейчас Антон понимает, что таксист подобрал Дашу недалеко от домашнего адреса Нестерова.
И к теме. Мих-Мих по-прежнему часто сюда приезжает, откровенно общается только с Дашей, а с другими говорит о ней, слушает мнения, читает ее материалы. Иногда увозит ее с работы. В такие моменты Виноградова громко и натужно хохочет и крайне неудачно шутит. Нестеров иногда смотрит им вслед. Даша неизменно радуется своему опекуну, но нет ощущения чего-то неявного, скрываемого. Ковальский даже не сомневается, что тут Мих-Миху нечего ловить, а Даша никогда не согласится с тем, что Мих-Мих не самый честный и чистый опекун.
Кажется, более четкой схемы быть не может. Остался пустяк – сделать не так много шагов и узнать, что случилось этой ночью. Виноградова что-то наверняка знает или догадывается. А на ее стадии истеричности мало что удается держать при себе.
Все как обычно. В салоне Юлии люди сразу становятся раскованными, излишне откровенными, чувствуют себя свободными, интересными миру. И тут всегда демократия. Сотрудники, которые обычно бывают напряженными, ждущими неприятного поворота беседы, когда приходят в кабинет Ковальского по делу и по одному, во время вольных встреч у Юлии могут едва кивнуть руководителю, который в любой компании не очень ко двору, или и вовсе не заметить его. Сегодня Антона очень устраивает именно последнее. В центре комнаты, конечно, Юлия. Она особо взвинчена (каждый раз кажется, что это предел для здорового человека, но вскоре станет ясно, что это не так). На ее высоких, острых скулах – яркий румянец, как два отблеска пламени на очень бледном лице. Она быстро говорит, обращается ко всем сразу, требуя внимания. Но всем тут давно понятно, что люди тянутся сюда уже не к ней, а ради Даши. Не просто люди. Тут всегда только мужчины.
Даша сидит за своим столом. Она никогда не участвует в общем оживленном контакте. Сейчас напряженно смотрит на свой монитор и пытается работать, явно из последних сил. Выглядит она плохо: усталая, удрученная, подавленная, с темными тенями под глазами и запекшимися губами, как во время высокой температуры. Возможно, простудилась ночью.
Вокруг нее суетится по своему обыкновению фотограф Виктор. Он постоянно снимает ее во всех ракурсах и в любой ситуации.
– Отстань от меня, Витя, – вдруг произносит она, в голосе уже звенят слезы. – Ты что, не видишь, что мне плохо?! Я даже не накрашенная и не помню, чтобы причесывалась. Я прошу в третий раз… Ну почему ничего не доходит…
К ним медленно, лениво и мягко, походкой разбуженного тигра подходит очень крупный человек с ярким породистым лицом – правильные черты, большие карие глаза, полные красные губы, которые открывают в улыбке опасные зубы хищника.
– Витя, братан, – произносит он барственным тоном. – Ты начинаешь меня удивлять и напрягать. Почему ты такой нечуткий и недальновидный? Тебе непонятно, что девушка плохо себя чувствует и пытается работать в то время, как ты ее осаждаешь? Скажи мне, Витя, тебе это не понятно?
– Да я… Коля, Даша обычно не возражает, когда я ее снимаю. Ну не могу я пропустить хороший кадр. Но если мешаю… Я просто не заметил, что ей плохо. – Виктор старается говорить легко и непринужденно, но видно, что он занервничал.
– А не пойти ли тебе сейчас подальше от тех мест, в которые я мог бы тебя сейчас отправить, – не меняя интонации барственного баса, произносит Коля. – Или все же проводить?
Виктор краснеет и быстро выходит из кабинета, где воцарилась тишина.
«Интересная публика подобралась у нас, – подумал Антон. – Где еще такие соберутся».
Виктор Погудин – один из самых талантливых людей в своей профессии. Николай Бородянский – неплохой профессиональный аналитик спорта. И еще Бородянский не так давно вышел по УДО. Он сидел по статье «Убийство по неосторожности». Разные вещи рассказывают об этой «неосторожности». Но Коля – племянник ключевого министра. И потому не остался вне профессиональной деятельности, отсидев меньше половины срока. Его представил коллективу сам генеральный директор холдинга Илья Константинович Плотников. Произнес даже трогательный спич о «трагедии, от которой никто не застрахован и которая не должна разрушить судьбу талантливого профессионала». Все внимательно посмотрели на «трагическую» жертву злой судьбы, которая с интересом разглядывала новых коллег очень наглыми глазами, и сделали свои выводы по поводу слов «никто не застрахован». В смысле: надо держаться подальше от этого подарка и не будить зверя, в смысле зэка-убийцу.
Только Антон во время беседы о круге обязанностей нового сотрудника посмел уточнить:
– Так «по неосторожности»?
– Как на духу, гражданин начальник, – рассмеялся Бородянский. – В чем и раскаялся со всем пылом благородной души. Гуманист я на самом деле, что вы, конечно, поняли как умный человек.
…Когда за Виктором закрылась дверь, Бородянский склонился над Дашей, покровительственно накрыл своей огромной ладонью ее руку и даже нежно поцеловал в макушку. Даша вздрогнула и отшатнулась от него с явным отвращением. Какая жалость: у этой без конца осаждаемой девушки все сразу на лице. Николай отстранился и даже улыбнулся, но не только Антон заметил откровенную злобу в его ярких глазах. Он подошел к столу с бутербродами, кофе и бутылкой вина, налил себе бокал, выпил залпом и картинно раскланялся:
– Век бы с вами не расставался, но труба зовет, други мои. Ухожу с надеждой быстро вернуться. Всем хорошего вечера. Не болей, Дашуня.
Ответом ему был коллективный вздох облегчения.
Антон смотрел только на Дашу. Ей было настолько плохо, что она уже явно ничего не читала и не писала. Она, кажется, просто держалась за стол, чтобы не упасть со стула. Ей же, наверное, по-прежнему некуда идти, – в ужасе думал Антон. Насколько было бы проще, если бы не его идиотский порыв. Она бы наверняка согласилась, чтобы он отвез ее к себе. Сам мог бы переночевать хоть в гостинице, чтоб не мешать ей отдохнуть.
– Антон, – заметила его наконец Юля. – Тут у нас такой бедлам, что я даже не сразу тебя заметила. Налить тебе кофе?
