Анти-Горбачев - Тамбовский Сергей (читаемые книги читать .txt, .fb2) 📗
– Это правильно, – задумался Романов, – займитесь, пожалуй, этим делом, а Капитонова я на себя возьму.
– Что вы там за детские игры устроили? – это были первые слова Чебрикова, он встретился нашей троице в коридоре перед комнатой заседаний. – Почему через меня нельзя было действовать?
– Извините, Виктор Михайлович, но нам продиктовала свои особенности оперативная обстановка, – вежливо, но твёрдо ответил за всех троих Романов. – Лучше перебдеть, чем недобдеть, чтобы потом не стало мучительно больно.
Чебриков искоса оглядел всех троих, а затем без слов скрылся за дверью. Романов тоже заглянул внутрь – там сидели ещё Алиев с Шеварднадзе и больше никого.
– Пойдемте покурим, – предложил Романов своим напарникам, – а там, глядишь, и остальные подтянутся.
Курительная комната, совмещённая с предбанником туалета, здесь была расположена в начале длинного коридора, так что если оставить дверь открытой, можно было видеть всех проходящих мимо. Через пять минут Романов углядел в проёме двери Соломенцева, двигающегося старческой шаркающей походкой.
– Мой выход, – загасил он сигарету в пепельнице, – а вы не пропустите Пономарёва с Капитоновым. – Михаил Сергеевич, можно вас на пару слов? – сказал он в спину тому.
– Григорий Васильевич? – обернулся он, – доброе утро! Как спалось?
– Спасибо, неплохо, – не стал вдаваться в детали Романов, – есть небольшой, но очень важный разговор к вам.
– Давайте поговорим, – сразу согласился Соломенцев, – худой мир, как говорит наша пословица, лучше доброй ссоры. Глядишь и договоримся о чём-то полезном.
Они зашли в пустующий кабинет напротив комнаты заседаний, и Романов сразу же взял быка за рога.
– Как вы относитесь к антиалкогольной кампании? Её же, если всё правильно понял, собираются запустить со дня на день.
– Неплохо отношусь, Григорий Васильевич… народ спивается, потребление спиртного на душу населения растёт, семьи разрушаются, дети рождаются с нарушенной наследственностью. Надо что-то делать.
– Совершенно с вами согласен, Михаил Сергеевич, – воскликнул с преувеличенной артикуляцией Романов. – Делать надо, но не рубить с плеча, а тщательно изучив проблему.
– Вы её уже изучили? – прищурился Соломенцев.
– Да, пришлось немного углубиться в тему, – Романов наконец перестал ходить туда-сюда и сел напротив. – Вы знаете, какой процент наполняемости бюджета обеспечивает водка?
– Догадываюсь, что немалый.
– Не просто немалый, а где-то под четверть, – веско заметил Романов, – и что будет, если мы с одного маха уберём эту доходную часть? Реформа же подразумевает кратное сокращение выпуска алкоголя.
– Наверно бюджету от этого лучше не станет, – заметил Соломенцев.
– Точно… это я уже не говорю о неизбежном всплеске самогоноварения… и как следствие пропажу из торговли сахара, его на самогон лучше всего раскупают. Плюс дополнительная напряжённость в обществе – зачем нам на пустом месте устраивать народные волнения. Плюс неудачная мировая практика по сухому закону – в США пытались его ввести в тридцатых…
– Да-да, помню, – прошамкал Соломенцев, – гангстеры, бутлегеры…
– Вот-вот, отменили всё это через несколько лет в связи с резким ростом преступности.
– Но в Финляндии, как я знаю, – возразил Соломенцев, – уже много лет есть что-то подобное сухому закону, но никаких народных волнений я там не припоминаю.
– Вы ошибаетесь, Михаил Сергеевич, – возразил Романов, – сухой закон в Финляндии имел место в 20-30-х годах, но давно отменён. Причины те же, контрабанда, самогоноварение, рост преступности. Сейчас там продают алкоголь, правда по очень высоким ценам. Поэтому финны ездят в соседние страны оторваться, так сказать, по полной программе. Я в Ленинграде насмотрелся на их художества по этой части.
– А вы что предлагаете? – наконец перешёл к конструктиву Соломенцев.
– Бороться с алкоголизмом необходимо, – твёрдо ответил Романов, – но с учётом всех возможных последствий. Повышать цены, это безусловно, но одновременно дать какую-то альтернативу народу – пьют-то сейчас от серой невзрачной жизни, алкоголь немного скрашивает действительность. И на мой взгляд лучше бы передвинуть удар на табак…
– Неожиданно, – произнёс Соломенцев, – почему на табак?
– Последствий для здоровья практически столько же, как от алкоголя, но вдобавок к этому надо приплюсовать огромные потери рабочего времени – перекуры же на заводах сейчас длятся чуть ли не больше половины рабочего дня.
– Хм, – хмыкнул Соломенцев, – возможно вы в чём-то и правы… но дорогой Григорий Васильевич, вы же не за этим меня сюда завели, чтобы про антиалкогольные кампании рассуждать?
– В корень смотрите, Михаил Сергеевич, – развеселился Романов.
– Ну так говорите прямо, что вам нужно, я очень внимательно слушаю…
Мартовский пленум (продолжение)
– Михаил Сергеевич, – просто взял и сказал Романов, – проголосуйте сегодня за меня. Обещаю, что вы не пожалеете о своём выборе.
– Давайте подробности, Григорий Васильевич, – вздохнул тот, – зачем мне менять своё мнение (я же уже голосовал один раз за Горбачёва), почему я не пожалею? У вас ровно, – он посмотрел на наручные часы, – пять минут.
– Хорошо, постараюсь уложиться, – не стал упираться Романов. – Начну с того, что наша страна всегда лучше себя чувствовала при жёстких волевых правителях, нежели при республиканском и либеральном образе жизни. Примеры? Пожалуйста – вспомним смутное время, там же кажется вместо одного царя коллегиальное правление имело место, Семибоярщина. А в итоге что? Разгул преступности, разбойники, людоедство и поляки в Кремле. Ещё можно вспомнить период от февраля до октября 17 года – до чего довело страну так называемое Временное правительство своими непродуманными либеральными реформами.
– Да, тогда никому хорошо на Руси было, – подтвердил Соломенцев, – ни в Смутное время, ни в 17 году.
– И в противовес этому вспомним правление Петра Алексеевича – да, суровый был царь и жестокий, но ведь страна сделала настоящий рывок в будущее, которым мы до сих пор пользуемся. Опять же товарищ Сталин… можно сколь угодно долго рассуждать о культе личности и 37-м годе, но ведь он буквально за волосы вытащил страну из феодализма в современное индустриальное общество.
– А я вам возражу, – вдруг ответил Соломенцев, – Александр 1-й был либерал, которых поискать, однако всё у него сложилось замечательно – и Наполеона победил, и территории прирастил, и реформы какие-никакие провёл.
– Верно, – на секунду задумался Романов, – но все разговоры о его либерализме можно завершать 1812 годом. Во время и после разгрома французов он действовал уже как жёсткий авторитарный правитель. Вспомните аракчеевские поселения, это же тоже период правления Александра.
– Допустим, вы меня убедили, – произнёс Соломенцев, – но это всё замшелая история, как она относится к сегодняшнему пленуму ЦК?
– Самым прямым образом, – твёрдо сказал Романов, – Михаил Сергеевич (не вы, а Горбачёв) хороший человек и замечательный работник, но, к сожалению, по складу характера он довольно мягок и внушаем. И тяготеет к либеральному образу мыслей, включающему непродуманные реформы. Первую намеченную реформу, антиалкогольную, мы уже с вами обсудили – она не принесёт стране ничего, кроме убытков в бюджете и нарастания озлобления масс. Но это же только начало… краем уха я слышал, что готовятся ещё две реформы…
– Да-да, – рассеянно ответил Соломенцев, – я тоже слышал – одна по борьбе с нетрудовыми доходами, а вторая о самостоятельности предприятий.
– Вот-вот, если их провести, так сказать, с бухты-барахты, то тоже ничего хорошего ждать не придётся.
– Поясните вашу мысль, – потребовал Соломенцев, выразительно глянув на часы.
– Да-да, я помню про пять минут, – ответил Романов, – поэтому очень кратенько. Они же коренным образом противоречат друг другу, эти две реформы – если согласно первой провозглашается борьба с обогащением граждан, то вторая как раз приветствует его… правда не на уровне отдельных личностей, а на уровне предприятий, но одно в другое тут перетечет очень быстро. В медицине такая коллизия называется шизофренией…
