О чем знаешь сердцем (ЛП) - Кирби Джесси (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗

Ее глаза долго всматриваются в мое лицо, и в конце концов мама испускает глубокий вздох.

– Ты звонила в страховую? А в полицию?

Качаю головой и по маминому очередному вздоху и натянутому кивку понимаю, что у ее сочувствия есть пределы.

– Давай-ка ты поднимешься наверх и приведешь себя в порядок, а после ужина мы со всем разберемся.

Я благодарно обвиваю ее руками.

– Мам, извини меня.

Она без колебаний обнимает меня в ответ.

– Я все понимаю. Но, Куинн, ты должна быть со мной честной. Если у тебя выдался непростой день, и тебе нужно куда-то уехать, чтобы побыть одной, поделись со мной. Дай мне знать. Просто будь со мной честной. Ни о чем больше я не прошу.

– Хорошо, – говорю я, уткнувшись в ее плечо, и мысленно обещаю себе выполнить ее просьбу.

После душа и ужина, который я размазывала по тарелке вместо того, чтобы есть, я совершенно честно признаюсь ей, что за день осталась без сил и хочу одного: лечь спать. После жаркого дня в моей комнате слишком тихо и душно. Открыв окно нараспашку, я вдыхаю прохладный воздух и принесенные им ароматы холмов. Снаружи тишина, только стрекочут сверчки, а в вышине, в сумеречном небе мерцают первые звезды.

Я иду к комоду, немного побаиваясь увидеть свое отражение. В ванной я старалась на себя не смотреть, но здесь, одна в своей комнате, не смогу удержаться. Становлюсь напротив комода, и мой взгляд, устремившись в зеркало, сразу падает на еще опухшую губу, где на бледной коже резко выделяются крошечные черные швы. Доказательство того, что сегодняшний день не был сном. Что я нашла Колтона Томаса и, несмотря на все установленные для себя правила, с ним познакомилась. Разговаривала. Провела с ним какое-то время. Я подвожу кончики пальцев к трем своим швам и на секунду задумываюсь, сколько их пришлось наложить, чтобы зашить в его груди сердце Трента. И эта мысль по слишком многим причинам заставляет меня оцепенеть.

Мой взгляд скользит по фотографиям, которыми сплошь утыкана рама. Дурацкие групповые снимки с вечеринок, фотографии из поездок с нашими общими друзьями. Со всеми теми людьми, которых я оттолкнула, пытаясь удержаться за память о нем. Мне хватило немного времени, чтобы понять: пусть они тоже его любили, но их жизни, в отличие от моей, с его смертью не остановились. Просто замедлились ненадолго, пока они скорбели о друге, чтобы после мало-помалу войти в былой жизненный ритм. Начать делать новые фотографии. Строить планы на будущее.

В горле возникает комок, и мой взгляд падает на мое любимое фото, снятое прошлой весной на одном из его соревнований по плаванию. Сияет солнце, на заднем плане – яркий прямоугольник бассейна. Трент стоит за моей спиной. Сильные, загорелые руки обнимают меня за плечи, подбородок уткнулся мне в шею. Он улыбается в камеру, а я, прислонившись к его груди, смеюсь. Уже не помню, над чем – наверное, он что-то такое сказал или сделал. Как бы я ни цеплялась за воспоминания, я начинаю забывать, что чувствовала, когда он вот так меня обнимал, и как это чувство затмевало весь окружающий мир.

Я веду пальцем по стеклу рамки и касаюсь засушенного подсолнуха, что лежит рядом с ней. Самый первый его подарок, сделанный в самый первый день нашего знакомства. Придя домой, я подрезала стебель и поставила цветок в вазу, и через неделю, которую мы провели, ежедневно встречаясь, гуляя между нашими домами и болтая, его лепестки начали увядать. Тогда я по примеру мамы подвесила подсолнух цветком вниз и оставила его так, пока он не стал сухим, потому что знала, этот цветок – наше начало. И сохранила его как напоминание о том, что я оказалась права.

Лепестки давно поблекли, выцвели от солнца и времени. Стали настолько хрупкими, что начали крошиться и опадать. Подсолнух уже почти не похож на цветок. Но я не выбрасываю его. Не могу – боюсь, сколько всего забудется, если так поступить.

Я забираюсь в кровать, но зная, что не засну, даже не пытаюсь закрыть глаза. Лежу и смотрю на знакомый сучок на потолочной балке, отчаянно желая вернуться в то время, когда мы были вместе, а он был жив. Или чтобы он очутился сейчас со мной, хоть на секунду, и напомнил, что я ощущала с ним рядом, пока и это воспоминание не ушло. 

Глава 7

Я просыпаюсь так медленно, что буквально чувствую, как по слоям ускользает мой сон, и всеми силами пытаюсь его удержать, потому что знаю: как только я открою глаза, Трент исчезнет, и я останусь одна. Опять.

В четыреста первый раз.

В доме тихо. Никого нет, понимаю я. Потом вспоминаю, что сегодня суббота, а значит, родители, скорее всего, отправились на свою традиционную прогулку до кофейни с заходом на фермерский рынок на обратном пути, чтобы по возвращении домой провести, следуя маминому нововведению, день без телефонов и почты – работая во дворе, занимаясь готовкой или вместе читая.

Все это – часть кампании по капитальному изменению их образа жизни, развернутой мамой после того, как однажды воскресным днем папа вошел, спотыкаясь, на кухню и попытался было что-то сказать, но его речь стала путанной, искаженной. Перепуганная мама повезла его в больницу, где после многочасового обследования выяснилось, что папа пережил не инсульт, но нечто под названием «транзиторная ишемическая атака», сокращенно ТИА. Врачи сказали нам, что у него случилось кратковременное нарушение мозгового кровообращения, и хотя необратимого ущерба оно не нанесло, следует знать, что это был предупредительный сигнал. Предвестник по-настоящему серьезной болезни.

Со стула в углу больничной палаты я наблюдала за тем, как мама стоит возле папиной кровати и держит его за руку, пока врач перечисляет все возможные факторы риска: кровяное давление, холестерин, неправильное питание, стресс и так далее. Она не раз говорила папе все то же самое, но, думаю, от врача да еще после удара оно воспринималось иначе. Смена образа жизни стало теперь не просто мудрой рекомендацией, но вопросом жизни и смерти.

Когда мы добрались до дома, папа еще дрожал, а мама уже поставила перед собой цель и разработала план. Вдобавок к прописанным врачами медикаментам она решила исключить все факторы риска, которые должны были быть исключены. При мне она старалась не заострять внимание на том, что «смена образа жизни» приносит пользу здоровью, однако я понимала, что она делает. Сражается за жизнь моего отца. Оба моих дедушки умерли, не дожив до шестидесяти – один от сердечного приступа, другой от инсульта, – и она не собиралась сидеть и ждать, когда история повторится, чтобы овдоветь, как ее мать. Или как я.

Первым делом она наняла в их бухгалтерскую контору помощника и взяла большую часть папиной нагрузки на себя. Затем настояла, чтобы он нормально ужинал дома, а не перехватывал что попало по дороге с работы, где он привык засиживаться допоздна. Вопреки моим ожиданиям, он не стал возражать или жаловаться на слишком радикальные перемены: так я поняла, что папа тоже напуган. Не меньше нас. После смерти Трента прошло всего девять месяцев, и по всей видимости мои родители тоже не успели оправиться от того, насколько внезапно – совсем без предупреждения – может оборваться человеческая жизнь. За один удар сердца.