Темные желания - Рейн Анна (книги бесплатно читать без .TXT) 📗
Гнев из-за разбитой вазы сменился в нем на раздражение и ярость.
— Будь ты проклят, Лэнгфорд, — сквозь зубы выругался граф. Если б вазу разбил кто-то из слуг, то был бы немедленно уволен без жалования и рекомендаций. Но это сделал сын Джоанны. И потому в мозгу графа зароились странные и непривычные мысли, что это была всего лишь фарфоровая безделушка, которую неизвестно кто объявил величайшей ценностью.
Он не собирался взыскивать за эту вазу с Джоанны всерьез. Это просто давало повод ЯКОБЫ наказать ее. То есть, сделать то, что он обычно делал с ней, и не более, просто под предлогом того, что она провинилась.
Но для начала он должен был успокоиться и смириться с потерей ценной вещи. К вечеру он был уже вполне спокоен и предвкушал встречу со своей любовницей и все приказы, что она выполнит.
Едва зайдя в дом, он передал ей приказ немедленно явиться к нему в спальню в соответствующей одежде, а сам отправился за бутылкой вина.
Когда он вошел в спальню, то просто онемел. Тело Джоанны закрывал кусок прозрачного красного шелка, отдаленно напоминавшего ночную сорочку. Если б она ограничилась только этим произведением неприличного искусства, все было бы нормально. Он успел привыкнуть к мысли, что у нее имеется некоторое количество неприличных нарядов от ее первого брака. И сейчас он был как раз в том настроении, чтобы оценить их по достоинству.
Но у нее на шее был черный ошейник. Ее запястья и лодыжки обхватывали черные широкие полосы браслетов. В каждой из пяти черных полосок было кольцо, через которое можно было пропустить веревку. Как человек, имевший огромный опыт в играх такого рода, граф мгновенно оценил возможности, которые дают эти… кольца. Он взглянул в лицо Джоанне, и мгновенно осознал, что никогда не сможет поступить так с ней. Она наверняка весь день провела в страхе, какое наказание он выдумает для нее к вечеру. Он ощущал настоятельную потребность успокоить ее; и вместе с тем нараставшее бешенство на ее покойного мужа полностью лишало его здравомыслия и способности связно говорить.
И еще он знал, что никогда не сможет забыть, как она выглядит сейчас. И никогда не сможет забыть этот смертельный ужас в ее глазах, обращенных на него.
Он отвернулся от нее. Трясущимися от злости руками налил себе вина и сделал несколько крупных глотков. Каким-то чудом он сумел обуздать свое бешенство настолько, что сказал, повернувшись к ней:
— Ни одна ваза на свете не стоит чьей-то души. Иди в свою спальню, Джоанна. Спать.
По ее телу пробежала мелкая судорога, она склонила голову и пробежала мимо него в свою комнату.
Она не могла уснуть. Ее сын разбил ценную вазу, и кто-то должен был понести за это наказание. Если не она, то кто? И Джоанна напряженно вслушивалась, не раздадутся ли в коридоре шаги графа, не направится ли он в другую часть дома… Но все было тихо.
Граф же в свою очередь медленно, но неуклонно напивался, пытаясь не вспоминать, как соблазнительно выглядела женщина с черными браслетами на руках. О, не стоит отрицать, что ему это пришлось по вкусу. И точно также не пришлось ему по вкусу ее отчаяние. И сейчас граф был в растерянности. Ему не хотелось, чтобы Джоанна испытывала по отношению к нему отвращение и страх. Но в то же время он не принуждал ее оставаться в его доме. Она сама пришла. Она сама просила денег, обещая выполнить все, что ему в голову придет.
Но какие бы слова он ни произносил, уговаривая себя, что имеет право пользоваться всем, что предоставляет ему его гостья, он продолжал сидеть в своей спальне, поглощая бокал за бокалом. И наконец, он смог убедить себя в том, что не будет ничего страшного, если он просто придет к ней в спальню и воспользуется ею так, как это делают обычные мужчины.
Джоанна вздрогнула, когда открылась дверь. Целый час она ждала какого-нибудь звука, просто не имея смелости заснуть. Наконец-то… Что же он надумал?
— Джоанна?.. — тихо позвал граф. Она могла бы притвориться спящей, но зачем?
— Я не сплю, милорд, — отозвалась она.
Из его груди вырвался протяжный выдох. Он подошел к кровати, сел рядом с женщиной и взял ее руку. Обхватил ее запястье своей ладонью, вспоминая браслеты. Одного этого воспоминания было достаточно, чтобы он возбудился не на шутку.
Он поднес ее руку к своим губам, поцеловал запястье, чувствуя губами бешеный пульс. Или, возможно, ему только казалось, что он его чувствует. Взял ее вторую руку и тоже обхватил там, где был браслет. Он сжимал пальцы на ее руках, наслаждаясь мысленными картинами того, что могло бы быть на этих местах и было еще час назад.
Перехватил оба ее запястья одной своей рукой, другой провел по открытой шее. Волосы Джоанны были заплетены в косу и не мешали ему наслаждаться прикосновениями.
Джоанна понимала, о чем он вспоминает. Значит, ему все-таки понравились и эти игрушки. Почему же тогда он не прикажет надеть их обратно?
Он оставил в покое ее руки, наклонился и поцеловал ее в губы. Просто поразительно… В его поцелуе напрочь отсутствовали грубость и жестокость, а уж Джоанна прекрасно умела различать оттенки чувств в разных видах игр.
Ее никогда так не целовали… Разве что, когда покойный Лэнгфорд ухаживал за ней и пока еще скрывал свою истинную натуру, тогда и он целовал ее так нежно. Но у ее любовника не было ни одной причины целовать ее так.
Ошеломленная Джоанна замерла, не отвечая на поцелуи. Хотя, наверное, следовало.
Граф оторвался от ее губ, его палец обвел контуры ее рта.
Он снял с женщины ночную рубашку и жестом показал ей, что она должна опять лечь. Послушная и на все готовая Джоанна опять откинулась на спину.
Левой рукой граф продолжал сжимать одно ее запястье, правая рука его переметилась на грудь женщины. Несколько долгих секунд он ласкал ее груди, перекатывал соски, потом склонился к ним губами. Он дарил ей поцелуи, которые ни в коем случае нельзя было считать невесомыми, но в них не было грубости. Он не кусал ее и не причинял ей боли. Его поцелуи переместились на ее мягкий живот и упругие бедра.
Джоанна не понимала, что она чувствует от его ласк, потому что не знала, какие же чувства хочет вызвать в ней граф и зачем. И молча лежала, подчиняясь его неожиданно нежным ласкам.
Граф наконец отпустил ее руку и обхватил ее за бедра.
— Перевернись. Встань на колени, — приказал он. И почему-то ей показалось, что этот приказ был больше похож на просьбу. Тем не менее это не означало, что она собиралась вдруг восстать и заупрямиться. Она приняла ту позу, в которую он поставил ее две ночи назад: опираясь грудью на постель, выгнула спину, подставляя попку своему любовнику. Вздрогнула от неожиданности, когда он поцеловал каждую половинку по очереди. Поцелуи перемежались с ласками, и в этот раз он не трогал второй ее проход.
Он встал позади нее на постель.
— Вытяни руки вперед, — приказал он. Вспомнив, как он держал ее за запястья, Джоанна не только вытянула руки вперед, но и скрестила их в запястьях, создавая иллюзию, будто ее руки связаны. Это произвело на графа нужное впечатление, ибо он нетерпеливо овладел ею. Пока он шумно двигался у нее за спиной, Джоанна постанывала в такт ему и думала: то, что граф делал с ней этой ночью, более всего, что ей довелось испытать в этой жизни, подходило под определение «заниматься любовью».
Утром, осознавая свою ночную оплошность, Джоанна надела самое невинное из всех платьев, сшитых для нее по заказу графа. Только с перепугу она могла надеть для него то же, что и для своего первого мужа, хотя ведь уже успела узнать разницу в их вкусах. С другой стороны, вероятно, с каждой новой женщиной должен был пройти этап «осквернения невинности», ведь Лэнгфорд тоже не в первый же день замужества накупил для нее этой дряной одежки. Еще неизвестно, как изменится вкус графа через год.
Так что Джоанна надела белое закрытое платье и спустилась к завтраку. Граф поздоровался, одобрительно поглядел на нее и вернулся к своей газете. Вот и все. А ведь ей с утра с трудом удалось убедить сына, что хозяин дома простил ему эту несчастную вазу.
