Крепость души моей - Олди Генри Лайон (книга жизни .txt) 📗
Ничего, мысленно повторил Артур. Ничего себе. Значит, Бойко. Значит, бриллианты. Он даже не стал интересоваться, кем приходится Татьяне Андреевне директор ювелирной фабрики Андрей Николаевич Бойко.
– Я вас где-то видел? – Чисоев сделал глоток бульона. – Раньше?
– Да, – с вызовом ответила Татьяна Андреевна.
– В агентстве?
– Нет, раньше. В 93-м, во Дворце спорта. Мне тогда было шесть лет…
– Вы были на мемориальном турнире?
– Я вручала вам цветы…
Не помню, понял Артур. Да, вручали какой-то букет. Кажется, гладиолусы. Я стоял на пьедестале с кубком в руках, играла музыка… На моем месте должен был стоять Шамиль. Если бы не коньяк, будь он проклят, если бы я остановил Шамиля, а не подливал рюмку за рюмкой… Там, на пьедестале, я был уверен, что получил удачу из рук отца – задним числом. Второй, стал первым. Как же я ошибался…
– Забыли? – девушка улыбнулась. – Ну да, конечно…
Протяни руку, думал Артур. Спроси телефон; назначь свидание. Пригласи в ресторан, за город, за границу, в Париж или на Канары. Не ради быстрой постели, а с дальним прицелом. Давай! Все удастся легче легкого. Модель, она умеет готовить, как мама. Дочь ювелира Бойко, а значит, твои деньги для нее – обычное дело. Влюбленная в тебя, дурака, с детства. Протяни руку и возьми. Откуда-то он знал: можно. Это проще, чем очистить апельсин. А еще он знал, что Вика мертва. Даже если смерть Виктории Чисоевой не подтвердит при встрече профессор Кличевский. Даже если не сегодня – завтра, через неделю. Вопрос времени. Дело прошлого. И вот – подарок. Кубок в честь победы. Новая жена вместо старой. Надо радоваться, благодарить; брать, пока дают, не спрашивая, над кем победа, и победа ли это…
Вернулся Толик с кофе и чаем.
10:00
…первый транш в пятьдесят миллионов…
Охранники при виде хозяина взлетели орлами:
– Добрый день, Артур Рустамович!
– Привет, Костя. Привет, Стас. Как обстановка?
Он заставил себя улыбнуться.
– Все нормально, Артур Рустамович. Происшествий нет.
– Ну и ладушки…
Шамиль удивлялся: кто ж с охраной здоровается? Быки, живая мебель. Да только ли Шамиль? В глаза подтрунивать не решались, но за спиной чесали языки. Артур помалкивал и гнул свое. Переброситься парой слов – язык не отвалится. Зато отношение другое. И помнят: шеф все видит, всех по именам знает. Лучше не нарываться.
Коридоры головного офиса, обычно торжественно-тихие, сегодня напоминали растревоженное осиное гнездо. Трели рингтонов, писк факсов; гул голосов, шарканье ног по ковровым дорожкам, шелест бумаг… Отмахиваясь – потом, все потом! – Чисоев ледоколом проломился в свою приемную. Не сдержав раздражения, вскипающего в груди, с треском захлопнул за собой дверь.
– Здравствуйте, Артур Рустамович.
Нелли Петровна, мисс Невозмутимость. Женщина без возраста, без семьи, без малейшего намека на сексуальность. Последнее качество Артур оценил сразу, и не потому, что опасался ревности Вики. В офисе решают проблемы, а не валят на диван юную куколку, которая знает не понаслышке все позы «Кама-сутры», но при словосочетании «Microsoft Outlook» обалдело хлопает длиннющими ресницами.
– Добрый день, – Чисоев сделал глубокий вдох и с шумом выдохнул, стараясь успокоиться. – Что у нас за дурдом?
– Будет лучше, если об этом вам сообщит Евгений Григорьевич. Он уже три раза заходил, спрашивал, когда вас ждать.
– Зовите. Я у себя.
– Хорошо, Артур Рустамович.
– Кроме Стрельникова, больше никого не пускать. И сделайте два кофе.
Дверь внутреннего кабинета он прикрыл без грохота. Присутствие Нелли Петровны отрезвило. Чисоев прошелся вдоль массивных столов красного дерева, выстроенных буквой «Т», мимо ряда кресел, обитых скрипучей кожей, и остановился возле аквариума. Два крапчатых ангела шевелили усами, скользя над дном – саперы, прощупывающие минное поле. Выше, меж розовых и палевых веточек кораллов, стайкой вились черно-желтые брахигобиусы, похожие на шмелей. Колеблемые потоком пузырьков из аэратора, колыхались листья криптокорины, длинные и плотные. В них шныряла радужно-перламутровая мелочь.
– Кофе, Артур Рустамович?
Чисоев невольно потянул носом. Аромат был восхитителен. Да, израильский аппарат «Эден Таль»; да, жиды умеют, это вам не «Шинок» и не киоск на кругу… Сегодня Нелли Петровна превзошла саму себя. Выходя, секретарша столкнулась в дверях с председателем правления. Увалень Стрельников с неуклюжей поспешностью отступил, давая женщине дорогу.
– Разрешите?
Говорят, в старину дурным вестникам рубили головы. Чисоев этой традиции не одобрял: звери мы, что ли? Да и вестников не напасешься, по нынешним-то временам. Что ты принес нам, черный ворон? – Стрельников вечно одевался, как на похороны. Стройкомпанию хлопнула налоговая? В полтавском филиале УБЭП устроило выемку документов? Рейдерский захват консервного завода под Балаклеей? Акции наших пакетов упали в ноль, теперь ими сортиры обклеивают?
– Заходи. И сразу – к делу.
Соболезнования, подумал Артур. Соболезнования от Стрельникова. Долгие, нудные, как дожди в ноябре. А главное, искренние. Вот уж в этом я точно не нуждаюсь.
– Понял, Артур Рустамович.
Быстрым шагом Стрельников прошел через весь кабинет и остановился перед шефом. В руках он держал «Эппловский» планшет и темно-коричневую папку из тисненой кожи. Судя по зловещему виду, папка не могла содержать ничего хорошего.
– Садись, – Чисоев кивнул на ближнее кресло.
Стрельников сел.
– Бери кофе.
Стрельников взял.
На тех ролях, где все расписано свыше, предправления был великолепен.
– Докладывай. Кратко и по существу.
Стрельников отдернул руку от чашки, словно обжегся. Выложил на стол планшет и папку, нервно поменял их местами, словно начинающий наперсточник – стаканчики.
– Нашему инвестфонду принадлежит пакет акций вагоностроительного завода «КВаРСЗ»…
– Двадцать семь процентов, – кивнул Чисоев.
– Совершенно верно. В последние два года объемы производства и ремонта вагонов на «КВаРСЗе» снижались. Пропорционально им падали котировки акций…
«А сейчас они просто рухнули, – мысленно закончил Артур. – Напророчил. Впрочем, нетрудно было догадаться…»
– Короче!
– Сегодня к вечеру будет обнародована информация о результатах тендера на ремонт подвижного состава столичного метро. Тендер на сумму сто сорок три миллиона долларов выиграл «КВаРСЗ». Пока эта информация неофициальная…
Кто-то из нас двоих сошел с ума, подумал Артур.
– Повтори, – он подался вперед всем телом. – Повтори, что ты сказал!
Стрельников отшатнулся. Глаза его забегали, как у воришки. Он не понимал, в чем провинился перед шефом.
– «КВаРСЗ» выиграл тендер на сто сорок три миллиона долларов! На ремонт вагонов столичного метро, – зачастил Стрельников, брызжа слюной. – Но это еще не все! Завод включен в государственную программу по разработке и серийному производству отечественных сверхскоростных пассажирских поездов. В качестве основного их производителя! Госфинансирование – сто три миллиона долларов. Первый транш в пятьдесят миллионов поступит до конца второго квартала…
Он захлебывался, распираемый лихорадочным восторгом. Ворон заливался соловьем, а Чисоеву слышалось хриплое, издевательское карканье падальщика. Я умер, подумал Артур. Вчера я все-таки застрелился в опустевшем, полном призраков доме. Вокруг, отныне и навеки – фальшивое посмертие. Меня дразнят счастьем, удачей, богатством, чтобы в конце концов столкнуть в ад для самоубийц…
Ледяные щупальца ужаса опутали сердце.
– …поручено создать опытный образец отечественного двухэтажного вагона на сто сорок пассажирских мест, с дальнейшим запуском в серию. Государственное финансирование по этой программе составит…
Все в порядке, убеждал себя Артур. Завод – лидирующий в отрасли. Неудивительно, что он выиграл тендер и получил госзаказ. Радуйся, идиот! Теперь пакет акций, на котором ты поставил крест, резко подскочит в цене… Радоваться не получалось. Для ужаса не было никакой рациональной причины, и это пугало еще больше.
