Хроника одного задания - Гончар Анатолий Михайлович (читать книги без TXT) 📗
— Батура, — больше руками, чем звуками, — предупреди наших, пусть рассредоточатся. — И повернувшись к пулемётчику одним движением губ: — К бою! — мой шёпот растворился в дуновении ветра. Довыденко сморгнул и начал разворачиваться, чтобы вернуться на оставленную позицию. Я вознамерился двинуться следом, но…
— Не стрелять, пропустить! — жёстко воспротивился моим намерениям стоявший в шаге от меня фешник. Я метнул взгляд в его сторону. На лице Тарасова не было ни страха, ни растерянности, ни сомнения в правильности своих действий. Именно поэтому я промедлил лишь одну долю секунды, прежде чем сделать выбор.
— Хорошо, — фешник удовлетворённо хмыкнул, я же, придержав Довыденко за руку и наклонившись почти к самому уху, напомнил: — Без команды огня не открывать! — Зачем я это сказал, даже не знаю, ведь всё было понятно и так.
Несколькими секундами позже, сместившись чуть вверх по склону, мы распластались на земле, вжались в неё, и осторожно, двумя пальцами, оттянув предохранители (не дай бог, чтобы щёлкнули) опустили их вниз. Но для чего было это делать, если мы вознамерились пропустить своих противников мимо? Как любил говаривать Шерлок Холмс, всё элементарно, ибо не стрелять, оно, конечно, не стрелять, но если бандиты сместятся ближе к обрыву, выбора у нас не останется.
Зелёная шапочка впереди идущего бандита уже мелькала на горизонте, когда к нам присоединился Батура.
— Всё сделал! — учащённо дыша, прошипел он.
— Т-с-с-с, — предостерегающе поднеся палец к губам, я взглядом указал на показавшегося уже по плечи моджахеда. Вязаная шапочка, камуфлированная разгрузка, автомат — семь шестьдесят два, настороженный, рыщущий по сторонам взгляд. (Интересно, а как выгляжу со стороны я?) Пружинистый, слегка замедленный, но уверенный шаг. Эх, можно было бы уже снять. Нет, конечно, не сразу, сперва дождаться выхода на линию прямого выстрела остальных, но этот — то хорош, как в тире! А вот и второй подтягиваться начал и третий следом. Откуда же их всех четверых углядел мой снайпер? И где он сам? Должен был быть где-то правее. А мы не слишком ли далеко вылезли? Если заметят — придётся валить. Тут без выбора. И будь что будет…
Наблюдавший за спуском оставшейся части группы Александр Прищепа понял, что на хребте происходят какие-то события сразу, как только показавшийся из леса Эдик Довыденко, вместо того, чтобы направиться к находившемуся на страховке Батуре, принялся что-то поспешно объяснять стоявшему у обрыва группнику. Когда же командир устремился в чащу леса, а Батура начал бестолково размахивать руками, всё стало окончательно ясно — наверху чехи. Поэтому Александр не стал дожидаться окончания разыгрываемой Батурой пантомимы, а махнул ему рукой: «мол, всё понял».
— Чи, — короткий, отчётливый, как щелчок, звук достиг ушей засевшего за разлапистым комлем большого бука Ляпина. Тот слегка повернул шею и увидел два чётко показанных Прищепой движения: обеими руками в стороны рассредоточиться — противник, и одной правой, словно поглаживая огромную кошку вправо-влево — замаскироваться. Всё ясно. Григорий сглотнул и стал спешно передавать команду дальше. Впрочем, похоже, этого уже не требовалось — жестикулирующего Батуру видел не только всё время поглядывавший наверх Александр. Видели многие, и потому бойцы…второй группы, ощетинившись стволами, стали поспешно расползаться в разные стороны. Каждая тройка в свою. А Прищепа со своим головным разведывательным дозором так и остался на месте — в центре, большей частью ведя наблюдение в направлении предстоящего движения, и лишь сам Александр, нет-нет, да кидал взгляд на край оставшегося за спиной обрыва. Он ждал первого выстрела. Выстрела, после которого можно будет начать действовать «сообразно возникающим обстоятельствам».
— …Вторая давно выходила на связь? — словно случайно поинтересовался у сидевшего за картой ОРОшника заглянувший в помещение ЦБУ комбат.
— Два… нет, час… — старший лейтенант Иван Чубин взглянул на часы. — Час сорок пять назад.
— Координаты? — командир отряда подошёл ближе, и старлей, вместо ответа коснулся кончиком остро оточенного карандаша точки на карте.
— Здесь.
Подполковник Трясунов вгляделся в сетку координат, задумчиво постоял, затем едва слышно вздохнул и больше ничего не говоря, пошёл прочь. Его терзали тревожные мысли. Не то, чтобы это задание вызывало у него какие-то особые опасения, вовсе нет, но подполковник уже устал терять своих подчинённых. Чтобы сосчитать всех погибших, не хватало пальцев рук. Каждый одиннадцатый разведчик — спецназовец его отряда за неполные пять месяцев ушёл в вечность… Спецназ не должен нести таких потерь. Во всяком случае, не здесь, не на этой войне. Не для такого противника и не для таких войн его создавали и пестовали.
Трясунов вышел на плац, окинул взглядом вмиг подтянувшихся дневальных, и сердито пнув подвернувшийся под ногу камень, направился к своему жилищу.
«Крайняя командировка», — восточный ветер запутался в его непривычно длинных для современной армейской стрижки волосах. — «По приезду пишу рапорт. Хватит, на пенсию. Выслуга есть. Квартира есть. Устал. Эта война не для меня».
Ветер принёс запах дыма. Подполковник, на мгновение задержавшись на входе, осмотрелся по сторонам в поисках источника возгорания, но ничего не заметив, толкнул рукой дверь и вошёл в полутьму жилого помещения. Неяркая лампочка освещала увешанную коврами комнату, на полу тоже валялась пара ковров с длинным ворсом. Комбат, не снимая обуви, прошествовал по ним к стоявшей в углу кровати, с задумчивым видом плюхнулся вниз, от чего туго натянутые пружины жалобно заскрипели, обхватив лицо руками, надолго задумался.
Гаврилюк вжался в землю, и резина наглазника чересчур резко надавила бровь. Тогда он осторожно подвинул винтовку вперёд и снова прицелился. Бандиты приближались. Уже давно можно было стрелять. Но команды не было, а ведь вернувшийся от командира Довыденко передал однозначное: ждать команды. Чехи приближались. Гаврилюк, уже мысленно нарисовавший на прикладе первую зарубку, ощутил, как постепенно немеет от напряжения, теряет свою чувствительность прижатый к спусковому крючку палец. Пластик цевья вдруг показался до невозможности холодным. Рука, державшая оружие, слегка дрогнула, клюнув вниз — перевёрнутая «галочка» прицела скользнула на уровень пояса впереди идущего. Алексей втянул носом воздух и попытался прогнать заставляющее цепенеть напряжение. «Галочка» вновь вернулась под верхний край разгрузки.
— Ну, же, ну же, — торопил он группника. — Ну когда же… Не видя командира и остальных ребят, Гаврилюк каждую секунду ждал начала, ждал первого разрывающего тишину выстрела. Дистанция сократилась до невозможного. В душе у Алексея появились сомнения в идеальности собственной маскировки. Он невольно напряг мышцы шеи, готовый пригнуть голову, впечатать лицо в землю. Когда же шедший впереди чех, взойдя на небольшой бугорок, остановился и бросил в его сторону взгляд, Алёшку буквально окатило холодной волной. Он напряг палец и медленно потянул спуск…
Олеся только зря трижды набирала номер — каждый раз на том конце провода снимали и снова клали трубку. Только на четвертый дежурный по части соизволил приложить микрофон к губам и на удивление вежливо представиться.
— Дежурный по части, — вместо звания и фамилии неразборчивое тра-та-та, — слушает.
— Здравствуйте, — и, не давая возможности поздороваться дежурному, — позовите, пожалуйста, к телефону старшего прапорщика Ефимова.
— Кто его спрашивает? — без особой надежды на постороннего человека уточнил дежурный.
— Жена, — прозвучал вполне ожидаемый ответ.
— Его сейчас нет, позвоните позже, — отлично зная, где сейчас находится Ефимов, дежурный никак не желал вступать в долгие объяснения.
— Опять за водой уехал? — сарказма в голосе не услышал бы, наверное, только глухой.