Слёзы Марии-Антуанетты - Бенцони Жюльетта (книги бесплатно читать без .TXT) 📗
— В таком случае он подхватил насморк! — буркнул злопамятный Альдо. — Я находился в километре от будуара королевы и от места убийства. Сверх того, — даже если допустить, что я действовал через подручных, как намекнул Лемерсье, — какой интерес представляет для меня, безусловно, очень красивое, но фальшивое, по словам самого Шоме, украшение? Чтобы зачислить меня в подозреваемые, ему хватило одной гениальной мысли: я родом из Венеции, как и бархатная полумаска, пришпиленная к спине несчастного, о котором я не знаю ровным счетом ничего…
— Его звали Гаспар Тизон, и он работал в версальских архивах, — уточнил Ланглуа.
— В списке гостей он не фигурировал, — бросила Мари-Анжелин. — И, следовательно, оказался в Трианоне по одному из тех из фальшивых приглашений, которые так прекрасно скопированы с настоящих. К тому же мы не знаем, откуда они взялись! Типограф, которому позвонила мадам де Ла Бегасьер, был категоричен: напечатано триста сорок билетов и ни одним больше!
— Значит, их напечатали в другом месте, — сказал Альдо, — но заказать их мог только член комитета…
— Это дело Лемерсье, — отрезал Ланглуа, — и не советую вам вмешиваться. Хорошо уже и то, что он соблаговолил поделиться со мной как с коллегой некоторыми сведениями! Вероятно, вы не знаете, но полиция департамента Сены и Уазы никак не зависит от парижской. Я подчиняюсь столичной префектуре, Версаль — префектуре департамента, и так же обстоит дело со всеми региональными центрами. Аналогичное положение и в сфере юстиции: все знают, что версальские суды отличаются большей жесткостью в сравнении с парижскими.
— Несомненно, — произнесла маркиза, вновь наполнив свой бокал шампанским, — но ведь и Министерство внутренних дел, и хранитель печати находятся в Париже. Разве это не верховная власть?
— Полностью согласен с вами. Но поймите… мы стараемся не мешать друг другу и соблюдать некоторую автономию. Которую порой некоторые полицейские ревностно отстаивают — именно так обстоит дело с Лемерсье.
— Понятно, — вздохнул Альдо. — Значит, завтра мне придется явиться в полицию по его вызову. Адвоката с собой брать?
У него была такая унылая физиономия, что комиссар рассмеялся.
— В этом нет необходимости. Что до «вызова», естественно, вы можете его игнорировать. Но я бы вам очень советовал пойти на встречу с Лемерсье. Выказав любезность по отношению к нему, вы, может быть, пробудите в нем желание зарыть топор войны.
— Будем надеяться, что вы окажетесь правы!
Но Ланглуа ошибся: этого не случилось. Ровно в три часа Морозини вошел в очень красивое административное здание на Парижском проспекте, где размещалось полицейское управление Версаля. Он подумал, что этот особняк XVIII века должен занять почетное место — наряду со Скотланд-Ярдом и другими памятниками во славу защиты прав человека — в его будущей документальной книге о полицейских участках в разных странах мира. Материала у него набралось уже более чем достаточно!
Восхитительный особнячок — просто восхитительный, хотя и не в самом хорошем состоянии! Полицейский в униформе доложил о приходе Морозини, и когда тот оказался в начальственном кабинете, ему пришло в голову, что делать здесь ремонт — пустая трата денег. Ланглуа, облагородивший свою резиденцию благодаря великолепному ковру и расставленным повсюду цветам, превратил бы в конфетку эту комнату с высокими окнами и элегантными панелями на стенах. А тут они были оклеены мерзкими серыми обоями!
К счастью, утопающий в бумагах письменный стол, за которым усердно что-то строчил Лемерсье, не был подписан именем Ризенера, что стало для Альдо некоторым утешением. Он получил возможность свободно оглядеться, потому что хозяин кабинета, казалось, не заметил его прихода и продолжал как ни в чем не бывало работать с документами. Благоразумно подавив желание сесть на стул и закурить сигарету, Альдо с поистине римским стоицизмом застыл напротив великого человека и позволил себе раздраженно кашлянуть только через минуту. Лемерсье наконец поднял голову.
— А, это вы!
— Вас это удивляет? Мне кажется, вы сами назначили…
— Да, но я, откровенно говоря, не ждал вас…
— Когда мне назначают встречу, комиссар, я имею привычку являться в условленное время. Или же вы оказали мне честь забыть меня?
Любезная улыбка не могла скрыть дерзости тона, что прекрасно уловил полицейский. Его карие глаза еще больше округлились, а брови сдвинулись.
— О нет! Присядьте! Я буду к вашим услугам через минуту…
Это было сказано почти вежливо, и Альдо начал думать, что дело идет к примирению. Он уже был готов рискнуть и попросить разрешения закурить, но тут зазвонил телефон.
— Простите! — сказал Лемерсье и, отложив ручку, взял трубку.
Вдруг лицо его побагровело, и он завопил:
— Что вы говорите? Где? Хорошо, еду! Трубка жалобно пискнула, когда ее с размаху шмякнули на место. Альдо встал.
— Какие-то затруднения? Я могу зайти позже… или в другой день? — вкрадчиво произнес он.
Ему показалось, что Лемерсье готов вцепиться в него, однако комиссар внезапно успокоился и обрел свой естественный цвет лица.
— Нет! Я попрошу вас поехать со мной. Вам это будет интересно.
Они мгновенно спустились во двор, где их уже ждал полицейский автомобиль — в двух шагах от такси, на котором приехал Морозини. Полицейский метнул иронический взгляд на своего спутника:
— Вы не отпустили машину? Кто вам сказал, что вы на ней уедете, и что я не задержу вас?
— На всякий случай! Я об этом даже не подумал! — небрежно бросил Альдо.
— Так отпустите ее! Я же сказал, что забираю вас с собой.
— Куда вы меня отвезете? В тюрьму?
— Нет. В Трианон. Произошло еще одно убийство…
На сей раз жертвой стал один из садовников. Он лежал ничком возле прелестного Французского павильона, расположенного на краю сада с тем же названием. Его соломенная шляпа отлетела к тачке с клубнями левкоев, из спины торчал кинжал, пробивший насквозь карнавальную полумаску черного бархата…
— Опять? — воскликнул Морозини, увидев ее. — Должно быть, убийца держит лавку карнавальных принадлежностей!
Человек, стоявший около трупа на коленях, — несомненно, судебный медик, — знаком призвал к молчанию:
— Он умер всего лишь час назад. Тело еще теплое… Врач осторожно вытащил орудие убийства — обыкновенный кухонный нож — и положил на поданный комиссаром платок. Затем он перевернул полумаску и, прочитав надпись на обороте, присвистнул от удивления.
— Боже милосердный! В первый раз вижу такое! Лемерсье, проглотив ругательство, протянул маску Морозини:
— Что скажете?
— Садовник стал жертвой оплошности. А что было написано на первой маске?
— Сейчас она в лаборатории, но текст ее, написанный, как и этот, заглавными буквами, гласил: «Маски спадут, и королева наконец будет отомщена!»
— Вот как? Я бы сказал, это удивительно. Действительно, послание выглядело точно таким, как и первое, — за исключением того, что вторая фраза была зачеркнута, а сверху имелась приписка: «Сожалею! Это ошибка!»
— Ошибка! — бушевал Лемерсье. — Значит, этот тип избрал жертвой не того человека и слишком поздно заметил это?
— Видимо, так и есть, — отозвался врач. — Под маской есть вторая рана.
— Иными словами, — добавил Морозини, — нас ждет продолжение. Как зовут несчастного?
Ответил ему главный садовник, успевший прибежать на место преступления:
— Его зовут… звали Анель, Фельсьен Анель, тридцати лет от роду. Он работал здесь недолго, но проявил себя очень хорошо…
— Женат? Есть дети?
— Насколько мне известно, нет!
— Но как же можно ошибиться в выборе жертвы? — возмутился Альдо. — Это означает, что убийца не знаком с тем, кого хочет заколоть? Или же его ввела в заблуждение эта соломенная шляпа? Он же напал сзади…
— Если мне понадобится знать ваше мнение, я поинтересуюсь им! — рявкнул комиссар. — А пока необходимо задержать на входе всех этих людей, которым не терпится узнать, что здесь произошло…
