Влюблена и очень опасна, или Кто подставил пушистую зайку - Раевская Полина (книги онлайн бесплатно серия .TXT) 📗
Пауза затягивалась, и я вспомнила присказку о том, что затянувшееся молчание означает рождение очередного милиционера. В данный момент появление на свет еще одного представителя этой достойной профессии меня как-то не радовало.
– Камеры наблюдения, – произнес наконец дознаватель тоном мисс Марпл, раскрывшей преступление.
Я непонимающе уставилась на работника правоохранительных органов.
– Что, простите?
– Я говорю, вы забыли про наружную камеру наблюдения.
– Ничего я не забыла. Просто не понимаю, зачем вы ее упомянули.
Следователь устало вздохнул и тоном, которым обычно разговаривают с несмышлеными детьми, пояснил:
– Камера зафиксировала, что вчера вы в 17.30 вошли в это здание после того, как его покинули все сотрудники, и пробыли здесь семь минут. Время вполне достаточное, чтобы убить Креольского ножницами, забрать несколько папок и вывести из строя всю компьютерную технику. Из офиса вы вышли с огромной сумкой в руках, в которой вполне могут поместиться папки. Что в ней было, ваш жених не знает. Так что все сходится.
Я ошеломленно смотрела на мужчину, не понимая, о чем он толкует. Какие семь минут, какая техника, камеры и папки?!
– Я действительно возвращалась в офис, но за забытыми ключами! Спросите у Андрея, – надеюсь, звучащее в моем голосе отчаяние не будет расценено как косвенное подтверждение вины. Я знаю, что не убивала шефа, но благодаря СМИ мне также отлично известно, что в тюрьмах томится огромное количество невинных людей. Пополнить их ряды отчаянно не хотелось.
– Спиридонов действительно подтверждает вашу версию, что, к слову, не исключает сговор. Но, видите ли, по словам вашего, хм… коллеги, когда он покидал офис, убитый был еще жив. После того же, как вы вернулись в контору, в нее больше никто не входил и не выходил. Мы тщательно просмотрели запись. Так что получается, либо ваш жених врет и Креольского убили раньше, либо это сделали вы. Тем более что, по вашим же словам, у вас для этого имеются все мотивы.
– Ничего у вас не получается, – выпалила я. – Ни-чего-шеньки. Вы забываете, что в тот день в офисе не работал туалет, и поэтому была открыта дверь, ведущая в соседний с нами магазин. Так что кто угодно мог попасть в кабинет шефа, убить его и спокойно удалиться.
Следователь сокрушенно покачал головой, демонстрируя совершенно неискреннее сожаление. Мол, я бы, конечно, поверил вам, но не могу.
– Видимо, именно таким и был ваш план. Да, Софья Семеновна? Наверное, и санузел вы вывели из строя намеренно. Вот только видите ли, какая незадача. Директор «Витража» – того самого магазина, что расположен рядом с вами, – оказался на редкость вредным типом. Вашему шефу еле удалось уговорить его расчистить проход, да и то буквально на несколько часов. Этого вы, наверное, не знали?
Я задумалась – действительно последний раз я посещала дамскую комнату часа за два до окончания рабочего дня, а после, разумеется, не проверяла, открыт проход или нет. Кто ж знал, что эта информация может мне понадобиться?
– Вот такие пирожки с котятами, – развел руками Семенов, – ты их ешь, а они мяукают.
– Но постойте, – мысли в голове путались, решительно не желая складываться в стройный ряд. – Наверное, есть какое-то разумное объяснение произошедшему. Может быть, преступник проник через окно, – с тоской взглянув на зарешеченные рамы, произнесла я упавшим голосом. – Или, ну не знаю, через вентиляцию.
– Ага, или канализацию, – следователь явно развеселился. – Нет другого объяснения, Софья Семеновна. Просто нет. Так что лучше покайтесь. Чистосердечное признание, как говорится, смягчает наказание. И все такое. Я ведь о вашем благе пекусь. Мне-то что? Улик против вас и так достаточно: мотив налицо, возможность имеется. Дело-то, считай, закрыто. Осталось только взять одежду на экспертизу, снять отпечатки пальцев, сравнить их с теми, что на ножницах. Уверен, заключения экспертов лишь укрепят позицию следствия. Кстати, об одежде. Вы ее добровольно выдадите? Тогда оформим как выемку. Можно, конечно, и ордер на обыск вашей квартиры получить. В подобных обстоятельствах это труда не составит.
Меня затрясло мелкой дрожью. Обыск, выемка, экспертизы – давно забытые слова из институтской жизни. Специализируясь на гражданском праве, уголовному я уделяла совсем мало внимания. Выходило, что зря – те знания теперь бы мне сильно пригодились.
– Конечно, я выдам одежду добровольно. Вот только как это сделать, учитывая, что я сегодня в той же, что и вчера? Не идти же мне домой голой.
Следователь, неожиданно превратившийся в моего преследователя, выглядел озадаченным.
– Вы хотите сказать, что сегодня пришли в том же наряде, что и вчера?
Интересно, что его так удивляет? Неужели в своей практике он имел дело исключительно с гламурными барышнями, меняющими одеяния каждые пару часов? Надо же, какой ревнитель моды.
Правда, эти свои размышления я решила держать при себе, ограничившись коротким кивком, означающим согласие.
– Хм. Как-то нелогично с вашей стороны.
Разыгрываемый в этом театре абсурда спектакль удивлял меня все больше. О чем толкует этот человек? По всей вероятности, Казимир Модестович оказался отличным физиогномистом, что, в общем-то, неудивительно, учитывая специфику его деятельности. Во всяком случае, ответ на мой невысказанный вопрос не заставил себя ждать:
– Просто обычно преступники стараются избавиться от одежды, в которой они совершили убийство. Хотя вы, возможно, полагали, что совершили абсолютное «чистое» преступление. На самом деле это невозможно. При таких повреждениях вас неминуемо обрызгало бы кровью. Пусть даже микроскопическими каплями. И можете не сомневаться – наши эксперты непременно их найдут.
Меня вновь прошибло холодным потом.
– Но ведь кровь могла попасть на мою одежду случайно, когда я подходила к… – в этом месте я запнулась, – к трупу. Мне пришлось это сделать, чтобы увести Андрюшу.
Довольная усмешка осветила лицо моего собеседника:
– Хорошая попытка, но, увы, не пройдет. К тому моменту, как Спиридонов обнаружил вашего убиенного шефа, кровь того уже свернулась, так что испачкаться вы в ней могли разве что намеренно. Да и характер следов в этом случае будет совсем иным. Так что извините, Софья Семеновна, версия не засчитывается.
– Постойте, но тогда мне и вовсе нечего опасаться! Креольского я не убивала, и, следовательно, никаких брызг его крови на моей одежде вы не обнаружите. Что касается отпечатков пальцев на ножницах, то я не исключаю, что они там будут обнаружены, учитывая, что это офисный инструмент, которым я, как непосредственный помощник шефа, нередко пользовалась.
Семенов молчал. Видимо, это был какой-то ход, чтобы заставить волноваться меня еще больше. Но попытка не прошла – я и так находилась на грани обморока. Понимая, что «любое слово может быть использовано против меня», я тоже решила заткнуться. По крайней мере, пока не соберусь с мыслями. Так мы и сидели с Семеновым, уставившись друг на друга, ожидая, кто заговорит первым. О чем думал дознаватель, мне неведомо.
Может, решал, как бы ловчее упрятать меня за решетку, а может, мечтал о вкусном борще, ожидающем его дома, и от которого он, благодаря моему упрямству, оказывался все дальше.
К несчастью для него, мое человеколюбие имело свои границы, поэтому при всем уважении к Семенову, взять на себя вину за преступление, которое не совершала, я не могла. Если уж на то пошло, я скорее дала бы следователю умереть с голоду, нежели пойти в тюрьму за убийство Креольского.
Тем не менее сдалась я первой:
– И что теперь? – Вопрос, как мне казалось, носил нейтральный характер, и вряд ли стоило опасаться, что я сильно наврежу себе, его задавая.
Семенов равнодушно пожал плечами:
– Время покажет. Сейчас мы пошлем вашего возлюбленного за одеждой, осуществим выемку той, что на вас, затем отправимся в суд для избрания меры пресечения. Что там решит судья, я не знаю, но, по крайней мере, эту ночь вы точно проведете в СИЗО.
