Мотылек летит на пламя - Бекитт Лора (электронные книги без регистрации .txt) 📗

Приподнявшись на локте, она долго смотрела в его лицо, потом осторожно провела пальцами по смуглой коже, коснулась кончиков длинных ресниц. Не выдержав внезапного накала чувств, прильнула губами к его губам, будто сложила две половинки целого. Алан глубоко вздохнул, судорожно прижал ее к себе, и внезапно Айрин поняла, чего она хочет.

Она раскрылась ему навстречу, принимая в себя его плоть, и вскоре с удивлением осознала, что с каждым движением жгучая горечь, что так долго терзала ее душу, уступает место дурманящей сладости.

Иногда она засыпала, а когда просыпалась, нетерпеливо прикасалась к нему, и он тотчас мягко входил в нее, и тогда ей становилось удивительно хорошо.

Утром Алан спросил:

— Ты до сих пор хочешь выйти за меня замуж?

— Больше, чем когда-либо.

— Тогда мы сегодня же поедем в Чарльстон и обвенчаемся.

Айрин хотела попросить у Сары какое-нибудь платье, но Алан сказал, что в Чарльстоне они перво-наперво посетят магазин и купят ей новые вещи.

— Я получил небольшое пособие, — сказал он.

Алан запряг в коляску лошадь, которую привел с войны, и сам сел на козлы. Айрин устроилась рядом, и они тронулись в путь.

Выглянуло солнце, подул теплый ветер, и впервые за долгие дни Айрин осознала, что перед ней простирается прекрасная, радостная, светлая страна, которую у нее никто не отнимет, а рядом сидит самый желанный мужчина на свете.

Небо было просторным и очень глубоким; в вышине проплывали облака, и парили ласточки.

Внезапно Алан остановил повозку, уронил вожжи, обнял Айрин и приник к ее губам. Они целовались долго, самозабвенно и страстно целовались, изнывая от любви, от сознания того, что отныне их никто не разлучит.

Айрин никогда не нравились кринолины, но их больше не носили. Мода изменилась: теперь спереди юбка отвесно падала вниз, а сзади драпировалась на турнюре и плавно перетекала в каскад длинного тяжелого шлейфа.

Айрин решила, что никогда не овладеет искусством носить такие платья, и попросила Алана купить ей что-то простое. В моду вошли нежные ткани светлых оттенков, и она с удовольствием примерила небесно-голубое платье. Оно выглядело воздушным и даже немного кукольным, если б не отделка из черных кружев. Из белья ей понравилась нижняя юбка из гладкого жесткого шелка, а из обуви — высокие ботинки на пуговках, незаменимые для прогулок по сельской местности, хотя Алан мягко настоял, чтобы она купила атласные туфли.

Заглянув в ювелирную лавку, он вышел оттуда с двумя тонкими золотыми кольцами.

Айрин была поражена.

— Ты наверняка истратил на них последние деньги!

— Это не имеет значения. Я хочу, чтобы у нас все было по-настоящему.

Религия никогда не имела большого значения в жизни Алана, потому он легко согласился обвенчаться с Айрин в католической церкви.

Алан уже привык к тому, что сначала люди смотрят на его лицо, потом на форму (или наоборот), и в их глазах появляется выражение недоумения и растерянности. Несколько раз его просили предъявить документы, вероятно, подозревая, что он решил устроить маскарад и надел синий мундир, не имея на это права.

К удивлению Алана, священник предложил им показать разрешение на брак.

— Какое еще разрешение? Кто должен его выдавать?

— Полагаю… власти.

— Что за ерунда! Мы взрослые свободные люди, и у нас нет препятствий для вступления в брак.

— Мы вам заплатим, — вставила Айрин.

— Дело не в деньгах, — священник замялся, — просто вы…

— Я понимаю, что вы имеете в виду, — резко прервал Алан. — Разве в Библии сказано, что люди с разным цветом кожи не могут любить друг друга и быть счастливы вместе?

Священник развел руками.

— Лично я ничего не имею против вашего брака, но вот законы… Если вы принесете разрешение, все будет в порядке.

Айрин и Алан вышли на улицу и остановились, ослепленные солнечным светом, тогда как в их душах вновь поселились тени. Ощущение того, что отныне они свободны, что никто не вправе чинить им препятствия, рассыпалось, будто горстка пепла.

— Что за разрешение? Зачем? — растерянно повторил Алан.

— Поищем другого священника? — предложила Айрин.

— Боюсь, мы везде услышим одно и то же.

В конце концов они пошли к шерифу и настояли на том, чтобы их приняли. Выслушав, зачем они пришли, замотанный шериф нетерпеливо произнес:

— Обращайтесь к Бенджамину Перри, временному губернатору Южной Калифорнии. Он вам все объяснит, тем более, прежде он был судьей.

— Я не собираюсь участвовать в выборах или совершать сделку века. Я всего лишь хочу создать семью. Я пришел к вам за разрешением на брак с этой женщиной, без которого нас почему-то отказываются венчать.

Шериф с любопытством посмотрел на Айрин, потом снова на Алана, подошел к грубо сколоченным стеллажам, где царил хаос, вытащил какую-то папку и вынул из нее документы.

— Вы умеете читать?

— Разумеется. Однако будет лучше, если вы сами объясните, что имеете в виду, — холодно произнес Алан.

Шериф посмотрел на него в упор.

— Я вижу, вы в форме офицера союзной армии, однако вынужден задать вам вопрос: прежде вы… были в рабстве?

— Допустим. И что?

— Вот «Акт о даровании гражданских прав». В нем есть пункт, согласно которому освобожденным неграм запрещено вступать в брак с представителями белой расы. За подобный проступок виновного ожидает пожизненное тюремное заключение.

— Вы издеваетесь?

Шериф откинулся на спинку кресла.

— Отнюдь. Эти документы одобрены президентом Джонсоном [20].

— Мне бы хотелось знать причину, заставляющую правительство принимать столь бесчеловечные законы!

— Вероятно, кое-кто боится, что в случае смешанных браков белая раса неминуемо потерпит поражение, — сказал шериф, и Алан заметил:

— Мистер Джонсон опоздал: у нас уже есть ребенок.

Шериф развел руками.

— И все-таки я ничем не могу вам помочь!

— Можете. Выдайте нам разрешение. Я хочу жениться на мисс О’Келли, а после пусть меня заточат в тюрьму до скончания века!

— Вы шутите?

— То, что вы только что сказали, не вызывает ничего, кроме смеха. Я офицер армии Союза. Я обращусь к командованию и буду жаловаться.

— На законы? На меня? Я простой исполнитель.

— На то, что меня хотят лишить гражданских прав на основании цвета кожи. Поверьте моим словам, когда-нибудь это будет считаться преступлением. У меня нет свидетельства, в котором указано, сколько и какой крови течет в моих жилах! Если для того, чтобы жениться на мисс О’Келли, понадобится доказать, что я белый, я это докажу!

— Хорошая мысль, — заметил шериф. — В самом деле вы офицер, у вас есть фамилия, документы, вы знаете грамоту, и оттенок вашей кожи достаточно светлый. Я не знаю, белый ли вы, но уж точно не африканец!

— Прошу вас, выдайте нам разрешение, — сказала Айрин. — Это очень важно для нас.

— Хорошо, — сдался шериф, — но если что-то пойдет не так, отвечать будете сами.

— Не беспокойтесь, ответим.

Получив желанный документ, они вышли на улицу. Айрин понимала, что Алану тяжело обсуждать случившееся, и она заговорила о другом:

— Я видела тебя в Чарльстоне, в лавке, когда ты покупал шаль. Сара пошла к нотариусу, а я осталась ее ждать. Я стояла в углу, и ты меня не заметил. Представь себе, я настолько во всем разуверилась, что решила, будто вижу сон!

Алан вздрогнул. Узнав, что пришлось пережить Айрин за эти годы, он сто раз проклял себя за то, что спал с Хейзел. И теперь он был вынужден лгать.

— Со мной была женщина.

— Да. Вы были похожи, как две половинки ореха.

— Это Хейзел. Она помогла мне добраться до Канады. Потом мы вместе работали кондукторами «Тайной дороги». Когда война закончилась, она поехала в Нью-Йорк, а я отправился к тебе.

— Алан, ты вступил в армию, потому что желал встретиться со мной? — голос Айрин был полон безграничного доверия.

— Пожалуй, так. Я не видел иного способа попасть в Южную Каролину, кроме как с федеральными войсками. Прежде я пытался добраться до тебя, работая кондуктором «Тайной дороги», но меня ни разу не посылали так далеко. — И, усмехнувшись, заметил: — Хейзел была права, когда говорила, что я везде и всегда преследовал личные цели.