Со многими неизвестными. Угол белой стены - Адамов Аркадий Григорьевич (читать книги онлайн бесплатно полностью без .TXT) 📗
— Ну, здорово у вас тут, — произнес Сергей.
— Строимся, — подтвердил Нуриманов.
В просторном, светлом номере гостиницы стол был накрыт белоснежной скатертью, стояла бутылка с вином, высокая ваза с фруктами, блюдо восточных сладостей. В широкой стеклянной миске плавали огромные чайные розы.
— Ого! — восхитился Сергей. — Вы что же делаете? Как вас потом критиковать?
— Как надо, — невозмутимо ответил Нуриманов.
— Тонкий расчет, Сережа, — улыбнулся Вальков.
Сергей засмеялся:
— Еще одно испытание на изгиб, так, что ли?
В стороне на столике зазвонил телефон. Нуриманов снял трубку.
— Так точно. Приехали, — сказал он и повернулся к Сергею: — Тебя Сарыев.
Сергей взял трубку.
— Салям, товарищ Коршунов! — энергично прокричал Сарыев. — С благополучным прибытием на цветущую, братскую землю Узбекистана. Хотел сам тебя встретить, но министр вызвал. Привет передает. Я буду на совещании.
— Отлично. Значит, до встречи. Я только душ приму. Жара у вас страшенная. А в Борске еще снег лежит.
…Оперативное совещание должно было проходить в кабинете Нуримансша. Перед его началом Сергеи знакомился с работниками уголовного розыска города.
— Вот мои хлопцы, — сказал Вальков, представляя ему Лерова и Ибадова. — Неплохо тянут. С ними это дело поднимали.
Молодые сотрудники с нескрываемым любопытством смотрели на знаменитого московского гостя. Сергей перехватил их взгляды и улыбнулся.
— Ну, будем знакомы, — сказал он. — Дело вы начали неплохо. Дальше вместе потянем.
Приехал и Сарыев, как всегда оживленный, энергичный, шумный. Притянув. Сергея к себе маленькой, смуглой рукой, чмокнул в щеку.
— Привет от министра, — еще раз сообщил он. — Видеть тебя хочет.
Все расселись. Началось совещание.
Первым докладывал Вальков. Он подробно изложил ход расследования убийства водителя такси Анатолия Гусева. Перед ним на столе лежала пухлая папка с протоколами допросов, очных ставок, заключениями экспертов и другими документами по делу. Рассказывая, Вальков поминутно надевал очки, отыскивая то одну, то другую бумагу.
— Значит, Чуприн не сознается в убийстве? — уточнил Сергей.
— Нет, товарищ полковник, не сознается. Он даже отрицает, что ехал в такси. Но вот показания водителя Сайыпова. Он видел, как Чуприн сел к Гусеву, чтобы ехать на Цветочную.
Сергей сделал пометку у себя в блокноте и попросил:
— Повторите, пожалуйста, какие еще имеются улики против Чуприна?
Они держались между собой подчеркнуто официально.
— Улики следующие, — ответил Вальков. — Найденный у Чуприна гашиш составляет одну партию с тем, что был в кармане у Гусева. Вот заключение экспертизы. Смертельный удар Гусеву нанесен ножом, принадлежащим Чуприну. Нож мы потом обнаружили около его дома, в кустах.
— Как этот факт объясняет Чуприн?
— Да никак. Говорит, что нож потерял за день до убийства.
Сергей сделал новую пометку и обернулся к Нуриманову:
— Теперь насчет записки. Кто доложит?
— Сам доложу, — кивнул тот. — Привез ее сменщик Гусева. Сразу же, как на линию выехал. Еще ни одного пассажира не посадил. Нашел на полу, у дверцы, около сиденья.
— Переднего или заднего?
— Заднего.
— Совершенно так, — подтвердил Сарыев. — При мне разговор был. Но, я думаю, Чуприн не имеет отношения к этой записке. Он не собирался в Борек, к Семенову. Туда собирались другие. — Сарыев строго взглянул на Нуриманова. — Наблюдение за домом Трофимова установили?
— Так точно.
— Ну и что?
— Пока ничего.
— Наблюдаем и за самим Трофимовым, — добавил Вальков. — Он вчера приехал. Пока никаких подозрительных, встреч не зафиксировано.
— Э-э, рано еще, — покачал бритой головой Сарыев и строго добавил: — Продолжать наблюдение. Встреча будет. — Он энергично рубанул в воздухе маленькой смуглой ладонью. — Должна быть. Им же отчет нужен. Им надо знать, почему Иван не вернулся, Рожков этот. Как думаешь, товарищ Коршунов?
— Встреча возможна. Но нам сидеть и ждать, пока она произойдет, нельзя.
— Совершенно верно! — азартно подхватил Сарыев. — Действовать надо. Инициативу проявлять надо! Это, товарищи, закон оперативной работы. А мы успокоились. Нашли убийцу и успокоились. На… этих самых, заснули… как там говорится… лаврах. Так? А в деле остались недоработки. Вот скажите, кто такая Дина? Не установили ее. Вы мне, конечно, скажете: к убийству не имеет отношения. Допустим. Я не говорю «не имеет». Я говорю «допустим». — Он многозначительно поднял палец. — Но она имеет отношение к убитому. Дальше. Два друга было у Гусева. Один Туляков, таксист. Он тебе ясен, Вальков, а?
— Ясен.
— А другой? Этот самый Карим, а? Не ясен. Даже, понимаешь, совсем неизвестен. Вот как. Выходит, еще одна недоработка. Так? А в нашем деле, товарищи…
Все присутствовавшие на совещании про себя соглашались с Сарыевым, но оценивали те же самые факты по-разному.
Вальков думал о том, что и Дина, и Карим вовсе не прошли мимо его внимания. Он собирался их установить, и их, конечно же, надо установить. Но с того момента, когда появился в поле зрения Чуприн, все остальное как бы отодвинулось на второй план, выглядело уже несущественным. Оно бы и сейчас так выглядело, если бы не эта странная записка, связавшая уже раскрытое и, казалось бы, завершенное дело по убийству Гусева с другим, вовсе не завершенным делом, в котором замешаны какой-то Семенов из Борска, а также Трофимов, Рожков и кто-то еще здесь, в Ташкенте. И Валькову казалось, что эта всплывшая вдруг записка как бы наказывала его за невнимательность, за неточность, непоследовательность в проделанной работе. А все потому, что слишком уж торопили его с этим делом. Слишком дергали. И еще он все время чувствовал недоверие высокого начальства и невольно стремился поскорее доказать, что работает не хуже, чем раньше. Да, надо было спрятать подальше свое дурацкое самолюбие. И не спешить, как бы его ни торопили, А Чуприн… Он все-таки замешан в убийстве, крепко замешан. Вот только он ли один…
Леров же и Ибадов думали по-другому, и приблизительно одинаково. В чем дело, думали они? Ведь убийство-то раскрыто! Черт бы побрал эту дурацкую случайную записку, которая вдруг смазала всю их работу, всю их труды и поставила под вопрос достигнутый результат. Ведь к самому факту убийства Гусева записка эта отношения, конечно, не имеет. Убил Гусева Чуприн, который никогда о Борске, наверное, и не слышал. Что же начальство не видит, что записка эта не может зачеркнуть главное — раскрытое убийство? Раскрытое! А тут все валят в одну кучу. Неужели этого не видит Коршунов? Но тогда почему он молчит?
Нуриманов же думал о том, что весь вопрос не в недоработках по связям убитого Гусева, хотя, конечно, они имеются, а в том, что не удалось выявить весь его маршрут в тот день и всех пассажиров, которых он возил. Ясно, что записка потеряна не Чуприным, Вот на это Коршунов и обратил внимание. Чуприн сидел наверняка рядом с Гусевым, а записка оказалась возле заднего сиденья. Спинка переднего сиденья в этой машине сплошная, так что никаким ветром не могло бы переместить оброненную записку от переднего сиденья к заднему. Значит, ее обронил другой, ехавший раньше пассажир. Да, Коршунов уцепился за самую важную деталь, с ходу уцепился. Значит, надо отделить убийство Гусева от записки. Убийство раскрыто, и его люди во главе с Вальковым свое дело сделали. Их бы надо похвалить. Вот Макарыч расстроен, это видно. И Леров, и Ибадов. Обижены ребята, незаслуженно обижены. Они же как черти работали, душу вкладывали, сил не жалели. Нет. Сарыев тут не прав. А записка — звено другой, цепи, И по ней надо, конечно, идти. Цепочка эта случайно прошла через машину Гусева и тянется куда-то дальше. Вот это и заметил Коршунов. Об этом он, наверное, сейчас и скажет. Нельзя обижать людей, которые так хорошо поработали.
В это время Сергей думал совсем о другом. Он видел, что, конечно же, убийство раскрыто торопливо, даже небрежно. И дело не только в том, кто такие эти Дина и Карим. Дело в том, что целая сторона жизни убитого Гусева оказалась невыясненной. Близкий, закадычный его друг Туляков не знал другого закадычного друга — Карима, не знал Дину. Странно это. Потом. Никогда не употреблявший гашиш, всеми характеризуемый с самой лучшей стороны, Гусев возит в кармане, да еще во время работы, этот самый наркотик. Тоже странно. Очень странно. Нет, Гусев совершенно не ясен. Как же можно было это допустить? Может быть, Чуприн знал Гусева, знал совсем с другой, неведомой всем остальным стороны?
