Фауст. Сети сатаны - Пётч Оливер (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT, .FB2) 📗
Вопрос Иоганна совершенно сбил его с толку.
– Хочу, чтобы ты нарисовал ангела, – повторил тот. – Как зверей, на стеклышке. Стекло я тебе раздобуду.
– Господи помилуй, для чего нам ангел?
– Думаю, нам не помешали бы рисунки на религиозные мотивы, – ответил Иоганн. – Когда придет время представить латерну магику на суд ученых, не можем же мы показать им только оленей да котов. Рисунок с ангелом, напротив, убедил бы и теологов. Это было бы идеальным сочетанием религии и науки.
– Хм, может, ты и прав… – Валентин отложил в сторону увесистый труд Плутарха по сопоставительному жизнеописанию Юлия Цезаря и Александра Великого. – Пожалуй, после экзаменов я этим займусь.
– А почему не раньше?
Валентин немного опешил.
– Раньше? Но…
– Послушай, – перебил его Иоганн. – С моей стороны было глупо и заносчиво говорить, что магистерская степень украсит наше изобретение. Теперь я это понял и сожалею. Ведь это была полностью твоя идея, так что лавры должны достаться и тебе. Что, если ты представишь латерну магику во время экзамена? Лучше, конечно, ректору Галлусу. Можно будет сказать, что изначально мы хотели смастерить камеру-обскуру, а потом пошли чуть дальше.
– А как же линзы из его очков? – недоверчиво спросил Валентин.
– Линзы мы могли добыть где угодно. Старина Галлус наверняка уже забыл про очки. Все-таки с тех пор прошло несколько месяцев, и он уже приобрел себе новые.
Валентин покачал головой.
– Это несправедливо, Иоганн. В этом есть и твоя заслуга…
– Я-то уже получил бакалавра, не забывай, – тот подмигнул ему. – И, конечно, не против, если ты упомянешь меня во время демонстрации. Ну так что?
Иоганн вопросительно смотрел на друга. Внешне он был спокоен, но про себя молился, чтобы Валентин поверил ему. Сейчас это было важнее всего! Особенно для Маргариты – ведь он хотел как можно скорее вызволить ее из монастыря, пока мысли о дьяволе, темных духах и демонах окончательно не лишили ее рассудка.
– Ну… хорошо, – неуверенно ответил Валентин. – Почему нет? Я нарисую ангела. Хотя с Девой Марией и распятием тоже вышло бы неплохо…
Он принялся что-то рисовать по краям исписанных листов. И минуты не прошло, как им овладело лихорадочное возбуждение.
– Ангелу, конечно, нужны крылья и меч, – бормотал он за работой. – Думаю, лучше нарисовать кого-то из архангелов. Может, архангела Михаила…
Иоганн кивнул.
– Думаю, Михаил подойдет лучше всего. Он олицетворяет собой борьбу добра со злом. Теологи это оценят.
Валентин поднял голову и улыбнулся.
– Не ожидал, что ты преодолеешь свое тщеславие, Иоганн Фауст. – Тут по лицу его пролегла тень. – Ты так мало рассказываешь о своей прошлой жизни… Мне порой кажется, что я тебя совсем не знаю. В последнее время у меня были сомнения на твой счет, но, видимо, я напрасно тревожился. – Он снова улыбнулся. – Ты настоящий друг.
У Иоганна болезненно сжалось сердце. Но совесть недолго его мучила.
– Ну как? Нравится?
Иоганн приподнял факел, и дрожащее пламя осветило пещерные своды, расписанные библейскими сценами. Краски давно выцвели, но еще можно было различить сюжет апокалипсиса и Деву Марию с ребенком. Мать и дитя милостиво взирали на Иоганна и Маргариту.
– Это… прекрасно, – прошептала она. – Как ты нашел это место?
– У меня хватает времени, чтобы гулять. – Иоганн ухмыльнулся. – Я люблю бродить по Хайлигенбергу наедине со своими мыслями. Как-то раз я попал под дождь и в поисках укрытия наткнулся на эту пещеру.
Действительно, пещеру у подножия Хайлигенберга он обнаружил совсем недавно. Покрытая лесами гора, отрог Оденвальда, высилась на другом берегу Неккара, напротив Королевского трона. Это было излюбленное место встреч не только у студентов, но также у влюбленных, вынужденных скрывать свои отношения. Под сенью зеленой листвы всегда было чуть теплее, чем в других местах. В пещере же, напротив, стоял промозглый холод, как зимой.
Иоганн полагал, что пещера сохранилась еще с тех времен, когда христианская община лишь зарождалась в этих местах. Роспись выглядела примитивно, словно была сделана простыми крестьянами, но в них ощущалась своя прелесть, которой зачастую недоставало пышным фрескам в церквях. В глубине пещеры стоял грубо отесанный камень, по всей видимости, служивший алтарем.
Маргарита плотнее закуталась в шерстяной платок, который накинула поверх монашеского одеяния. Она зябко ежилась, и изо рта у нее вырывались облачка пара.
– Холодно, надолго здесь лучше не оставаться. К тому же меня дожидается сестра келарея в Гейдельберге. Если я задержусь, она что-нибудь заподозрит. Если уже не заподозрила, – со вздохом добавила Маргарита.
– Можешь сказать, что тебя задержала непогода, – ответил Иоганн. – Прислушайся.
Снаружи действительно гремел гром, и слышен был шелест дождя. В начале мая над Хайлигенбергом часто бушевали грозы. С тех пор как сошел снег, Маргарита часто ездила из Нойбурга в Гейдельберг и обратно. Кто-то должен был возить из монастыря предназначенные на продажу товары и передавать келарее распоряжения настоятельницы. А поскольку для товаров требовалась повозка, монахини ездили дорогой вдоль Неккара, пролегавшей у подножия Хайлигенберга. Всякий раз, когда Маргарита бывала одна, у них появлялась возможность увидеться.
Маргарита поначалу робела, но страх постепенно отступал. Теперь минуты, проведенные с Иоганном, дарили ей радость. Они часто вспоминали свое детство в Книтлингене, как играли в кучах соломы и бегали по полям, а Иоганн показывал ей свои фокусы. Лишь о тех последних встречах в родных местах никто так ни разу и не обмолвился. Словно плотный, непроглядный туман окутал те дни.
В последние месяцы Иоганн все больше томился по Маргарите. Он смотрел на нее, мог даже прикоснуться к ней, но не имел возможности ни обнять ее, ни сблизиться… Ему хотелось большего, и это причиняло ему едва ли не физические страдания. Ночами он вспоминал ее мягкую кожу, ямочки на щеках и небесно-голубые глаза, в которых тонули все его тревоги. Прекраснее всего было, когда она смеялась – и на краткий миг становилась прежней. Иоганн надеялся, что когда-нибудь Маргарита станет такой, какой была раньше, навсегда.
И для этого ему нужна была пещера.
Она стала для него настоящей находкой, последним недостающим камешком в мозаике. Все было готово. Иоганн с трудом сохранял спокойствие, его разбирало от возбуждения. Вообще-то он хотел выждать еще пару недель, но утром, когда над Хайлигенбергом стали собираться облака, возвещая грозу, он понял, что момент более чем подходящий.
«Как знак Божий», – подумалось ему.
Однако Иоганн уже давно не вспоминал о Боге. Да, он говорил Маргарите, что молится Господу, молится всем святым и небесным ангелам. Но, в сущности, юноша по-прежнему считал себя хозяином и творцом своей жизни.
Если он и молился какому-то богу, то образ его помещался в темной нише этой пещеры, скрытый от глаз.
– Все-таки нам пора возвращаться, – сказала Маргарита и боязливо огляделась. – Мне здесь тревожно, несмотря на роспись. Само это место какое-то жуткое… – Она понизила голос и перекрестилась. – Ты же сам говорил, что на вершине Хайлигенберга собираются ведьмы… Наверняка они и на прошлой неделе были здесь, в Вальпургиеву ночь.
– Так поговаривают. – Иоганн пожал плечами. – Кажется, кто-то видел огни, но это могли быть и костры пастухов.
– Настоятельница говорит, что нам следует держаться подальше от Хайлигенберга. И неважно, что здесь во имя архангела возведен монастырь Святого Михаила. Его построили на останках языческого храма. Ты это знал? – Маргарита огляделась и поежилась. – А где-то в лесах есть глубокая пропасть, и в прежние времена язычники сбрасывали туда людей, в жертву своим богам…
На краткий миг Иоганн увидел большой костер и тяжелые обвислые груди. Почувствовал прикосновение морщинистых рук; они были всюду, гладили его, хватали… В воздухе появился землистый и чуть солоноватый запах.
