Параллельный переход - Кононюк Василий Владимирович (читаемые книги читать TXT) 📗
Но первым делом у себя ямы выкопайте, накройте и мне покажите. Если все справно будет, тогда других учить начнете. Если все поняли, хлопцы, идите начинайте копать, в субботу и ваши ямы посмотрим, что у кого вышло.
Организовав первую в этом мире сетевую производственную структуру, я надеялся, что желание заработать на навозе овладеет массами и поможет в организации производства пороха, так необходимого для мирной и счастливой жизни. Конечно, производство селитры — это только первый этап, там еще будет достаточно сложностей, но зато можно начинать. Альтернативой является покупной порох, но в это время даже на севере он диковинка, да и в Константинополе тоже, так что и купить была бы проблема нешуточная. Бронзовые пушки лить не проблема — колокола народ льет вовсю. Практически в каждом крупном монастыре неплохие литейные мастера имелись. Еще сотни лет в монастырях будут и пушки, и колокола лить. Для пушечной бронзы пропорции компонент другие, не такие, как для колокольной, но мне-то они известны, подбирать не нужно. Нужно только секрет в сохранности держать. Эти пропорции, кстати, если верить истории, целое столетие еще подбирать будут. Значит, как ни крути, нужно будет литейного мастера искать и к нам сманивать. Пока народ из железных полос пушки клепает и из меди льет, у нас уже бронзовые появятся, а ими до восемнадцатого века воевали. Только в восемнадцатом веке появились технологии улучшения чугуна до состояния, когда из него полноценную пушку лить можно, не уступающую по качеству бронзовой. Так что если наладить производство пушек, некоторое время, без всяких технологических новшеств, будем впереди планеты всей. Но, как всегда в этой жизни, одна проблема цепляет другую. Пушкам нужны ядра, а ядра — это чугун. А чугун просто так не выплавишь. Это тебе не медь и не олово, которое на костре плавится. Чугун — это вершина технологии этого периода. В Европе только что научились строить доменные печи выше шести метров и с принудительным наддувом от привода водяного колеса, в которых массово можно плавить чугун. И нам такую нужно построить. Значит, нужно искать мастера, который умеет строить примитивные двухметровые домницы, коими пользуются в этих краях, искать известняк, железную руду, организовывать массовое производство древесного угля, доставку по Днепру, искать ручей возле железной руды и строить доменную печь. Задача на три-четыре года при наличии денег. Нужно также в цены плотно вникнуть, хоть попытаться оценить, во сколько такое мероприятие обойдется.
И, как всегда в этой жизни, все нужно сразу и вчера. Крепость и город нужны, без них о централизации всех казацких поселений нечего мечтать. Чтобы их построить, нужны деньги. Чтобы были деньги, нужно грабить и торговать. В это время, да и, пожалуй, во все остальные времена, это два самых выгодных занятия. Чтобы с размахом грабить и торговать, нужно строить корабли, проложить волок возле днепровских порогов, опорный центр перед порогами для защиты волока, опорный центр за порогами типа Запорожской Сечи для контроля над рекой и порты погрузки-разгрузки перед волоком. Чтобы это все организовать, нужны деньги. Про такую мелочь, что для флота и крепостей (!) нужна артиллерия, для которой тоже нужно иметь деньги, даже не вспоминаю. В результате у нас выходит смешное уравнение: чтобы добыть денег на крепость, нужно их иметь аж три раза на крепость, корабли и артиллерию. Смешно до слез…
Под такие веселые мысли, поужинав, не проронив ни слова родичам, улегся спать. Они меня тоже не трогали, озабоченно разглядывая мою кислую физиономию. Только малявка приставала, а я ей что-то отвечал невпопад. Было весело. Но сестричка юмора не поняла и начала реветь. Пришлось ей выдумывать какую-то смешную историю без крови и трупов, что тоже задача не из легких. Всю ночь мучили кошмары, в которых мне приходилось искать и отрывать заколдованные клады, золото превращалось в жутких монстров, норовивших меня придушить, приступов астмы не было, но удушливый кашель напал. Давно не шаманил — думал, уже излечил эту астму, а видно, нужно еще добавить. Проснувшись невыспавшимся и злым, собрался в дорогу и поехал к церкви, где уже собралось изрядно казаков и атаман награждал тяжелым взглядом опоздавших. Хрен его поймет в этом времени, как по времени ориентироваться без механических часов. Вот такой каламбур получился. На улице еще звезды на небе видно, думал, первый приеду. Правда, после меня еще пара человек подтянулась. Видно, часы нужны не только мне, но и всему прогрессивному человечеству.
По самой короткой тропинке выскочив на чумацкую дорогу, мы чуть ли не галопом понеслись в направлении Черкасс. А поскольку до цели было больше пятидесяти километров, мне стало больно от ожидающей меня медленной казни. Но почти сразу мы перешли на более плавный и доступный как моему, так и лошадиному организму темп, и, немного успокоенный, я принялся обдумывать, что нужно будет закупить после нашего торгового похода в Чернигов, который собирался обсудить с Иваном, как только его увижу. Мне понадобилось совсем мало времени, чтоб понять: проще перечислить, чего покупать не нужно. Идей было много, а голова одна, поэтому решил пока такую уникальную голову излишними мыслями не утруждать. Даст Бог день, даст Бог пищу. Или не даст.
Проскакав в таком темпе часа два, перекинули седла на заводных и погнали дальше. До полудня было еще далеко, а мы прибыли на место. Черкассами оказалось селение чуть больше нашего, хат пятьдесят-шестьдесят навскидку, расположенное на холме и обнесенное рвом, земляным валом и частоколом. Под холмом, на поле возле дороги, была большая натоптанная площадка — скорее всего, тут проводились ярмарки и базары. На этой площадке уже собралось приличное количество народу: договаривались собраться до полудня и в полдень начать собрание. Мы органично влились в эту гудящую массу народа, отогнав коней немного в сторону и приставив к ним пару табунщиков. Найдя Ивана, сразу начал договариваться, когда едем в Чернигов.
— Только тебя ждали, Богдан: выходить нужно было неделю назад. Сейчас уже ярмарки к концу идут, скоро пост Рождественский начнется, до него распродаться нужно. Вертаемся — сразу грузи все на коней и к Бирюку в хутор езжайте, там и встретимся, переночуем, заберем Бирюка и с утра дальше поедем. Сулим с нами едет, и Давида Иллар с нами посылает со своей и его добычей: чего в Киеве торговать, если в Чернигов ватажка едет.
— Так не привезу я все на своих конях: хребты у них поломаются, если все загрузить, что у Иллара и у меня лежит.
— Я тебе своего заводного дам, у тебя три коня, к Сулиму подгрузишь — ничего, ты казак справный, придумаешь, что делать. Но чтобы завтра к вечеру у Бирюка были: и так время прошло, останемся с товаром — за бесценок отдавать придется.
— Так что, в пост люди не торгуют? И в пост торгуют.
— Ты, Богдан, язык придержи и слушай, что тебе старшие говорят. Торгуют в пост, только не зброей. Зброю в пост никто покупать не будет: грех даже о ней думать. Так что давай иди к Иллару, вон он тебе рукой машет, — и завтра к вечеру чтобы со всем добром был у Бирюка.
Иллар стоял вместе с Георгием Непыйводой возле четырех представительных казаков в возрасте от тридцати пяти до пятидесяти лет, если судить по внешнему виду.
— Хотят атаманы, Богдан, тебя поспрошать про твои видения.
— Я готов, батьку.
— А что, хлопчик, говорят, у тебя видения — знаешь ты, что завтра будет? — не скрывая пренебрежения и издевки, спросил самый молодой из них, с желтоватыми хищными глазами.
Видать, отношения между атаманами ничем не отличались от отношений между политиками в моем мире. Ничего не отвечая ему, смотрел в его глаза, постепенно отвлекаясь от шумов этого мира. Еще в юности, во время занятий боксом, приходилось часто играть в гляделки. Это непременный ритуал перед боксерским поединком. Пока судья что-то трещит, его никто не слушает, а сосредоточенно смотрят друг другу в глаза. Уже тогда я понял: чтоб выиграть в гляделки, не нужно давить соперника взглядом, — наоборот, пустота, взгляд соперника должен провалиться внутрь тебя, и тогда, как в айкидо, весь его напор сработает против него: провалившись внутрь тебя, он будет падать, не находя опоры, пока не моргнет или не отведет взгляда. Проверено электроникой. Не подвел рецепт и в этот раз: провалившись взглядом внутрь меня и, видимо, не выдержав того, что он там разглядел, молодой атаман сморгнул и отвел в сторону свой желтый глаз. Снисходительно улыбнувшись ему — мол, тренируйся, парень, на кошках, — окончательно вывел его из равновесия.
