Чужие миры (авторский сборник) - Васильев Владимир Николаевич (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
Омут в Рыдоги не пошел — там стало совсем безлюдно, нечисть хозяйничала в пустых хуторах, и сунуться туда не решались даже самые отчаянные смельчаки. Но на весну Тарус наметил визит на болота и ничуть не сомневался, что изгонит нечистых из Рыдог.
Боромир быстро поправился и вертелся как белка в колесе — весь в делах. Поэтому Пожарский, Славута и Омут-Молчун часто оставались предоставленными самим себе. Первое время к ним приставали с просьбами рассказать о походе, особенно ребятишки, но друзья отшучивались и отправляли всех к Тарусу.
Как-то вечером они сидели на ступенях крыльца перед теремом Боромира, прихлебывали пиво и глядели на закат. Закат был багровый, точно в Иллурии, и мысли невольно возвращались к пережитому. Белую фигуру, неслышно выскользнувшую из-за угла, заметили не сразу.
— Что пригорюнились, храбры? — прозвучал негромкий голос.
Пожарский вскинул голову — перед крыльцом стоял Базун, такой же, как видели его у Танкарского Оракула.
— Устали, не иначе?
— Базун! — воскликнул Славута. — Ты где пропадал? Мы уже давным-давно вернулись. И не порожними: все Девять Книг добыли! Тарус от них ни на шаг не отходит…
— Знаю, — усмехнулся старец и, опираясь на посох, присел на нижнюю ступеньку. — Все знаю. Молодцы, ничего не скажешь. Вы еще сами не подозреваете, как изменится жизнь нашего края всего-то через лет пять — семь. Но — всему свой час. Мне нечего больше желать, вы исполнили предначертанное. Я и пришел потому, что больше мы никогда не увидимся. По крайней мере вы не увидите нынешнего меня.
— Как так? — не понял Славута. Говорил в основном он, из Омута, как обычно, слова не вытянешь, а Пожарский последнее время ходил смутный и тоже чаще отмалчивался.
— Вы не задумывались — зачем я вам помогаю? — спросил Базун, погладив длинную бороду. — А?
— Ну… — протянул дрегович и вдруг сообразил, что сказать ему нечего. — Не знаем, — наконец с облегчением выдохнул он.
— То-то и оно, — ответил Базун и величаво поднялся. — Это дело давно минувших лет. Мудрые предрекли, что с возвращением в Мир Девяти Книг вернется и старый Базун, но в новом обличье. Так что и от меня вам большое спасибо. Прощайте. Ваши имена войдут в легенды.
Старик в белом беззвучно зашел за угол. Когда Славута глянул туда, никого, конечно же, он не увидел.
— Слыхали? — вздохнул Славута чуть погодя. — В легенды, говорит…
— М-да! — только и оставалось протяжно вздохнуть Пожарскому. — Надо будет Тарусу поведать…
И он отхлебнул пива.
А еще через две недели на осенней ярмарке Пожарский встретил трех селян из Тялшина, из селения Пожар, где он обычно зимовал, если бывал не в походе. Собственно, потому его так и звали — Пожарский.
— Эй! Вишена! Пожарский! — окликнули его, и он, конечно же, подошел. У ладной телеги грелись крепеньким Выр, Рудошан и третий селянин, имени которого Пожарский не помнил. Продавали они шкурки, потому как все трое промышляли охотой.
— Здорово, земляки, — улыбнулся Пожарский. — Только я теперь не Вишена, а Хокан.
— Как так? — несказанно удивились все трое.
— А, — махнул рукой Пожарский. — Больно долго рассказывать…
— Хильнешь с нами? Под оленину? — спросил Выр, показывая полупустой булькающий мех.
— Отчего же? — снова улыбнулся Пожарский и с удовольствием хильнул из чаши-долбленки. Питье согревало, и было удивительно хорошо стоять тут, среди радостных людей, и глядеть, как молодежь, показывая удаль, карабкается на ярмарочный столб за поставой, и даже кое-кто постарше, желая тряхнуть стариной, сбрасывает куртку и лезет вверх под дружный хохот и шуточки окружающих.
— Зимовать придешь сей год? — расспрашивал Выр, который Пожарского знал лучше остальных.
— Думаю, — кивнул тот. — Куда ж мне? После ярмарки, наверное, и двину.
— А давай с нами? — предложил Выр. — В Черном сейчас неспокойно, особенно на болоте.
— Можно, — согласился Пожарский, подумав, что в Черном всегда было неспокойно. — Только я не один буду, со Славутой-дреговичем и Омутом-Молчуном.
— Ну и ладно, — обрадовался Выр, предвкушая долгие зимние вечера в теплой горнице и увлекательные рассказы о далеких странствиях под доброе пиво. — Тогда я наших предупрежу!
— Да! — вмешался вдруг Рудошан. — Вот за что еще хильнуть надобно: ты ж дядькой стал, Пожарский!
— Правда? — обрадовался тот. — Что, сестра родила? Кого?
— Парня! Богатырь, прямо…
Выр наполнил долбленку. Пожарский выпил.
— Эх, крепка, зараза! Как назвали-то?
— Назвали? Базуном… — ответил Выр и поднес к губам чашу.
Пожарский замер, словно громом пораженный. Он почувствовал, что должен немедленно поделиться услышанным хоть с кем-нибудь из друзей, потому что знал: таких совпадений не бывает.
Мимо как раз проходили Боромир с Тарусом в окружении нескольких дружинников, и Пожарский громко окликнул их.
На Андогу опускалась осень, пора сна, но ведь пройдет совсем немного времени, и придет весна, пора перемен.
Базун сказал — больших перемен.
Эпилог
Тень вернулась за ларцом в разгар трескучих февральских морозов. Над Андогой вились дымки из печных труб. Ночь простерла звездные крылья, серебрился снег, как рыбья чешуя. Селение спало, лишь в большой гридне Боромирова терема одиноко светила лучина. Тарус-чародей читал одну из Девяти Книг. Точнее, копию, настоящие Книги лежали в ларце, а ларец — в тайнике, здесь же, в гридне.
Волна тревоги уколола в сердце, Тарус вскочил, чувствуя, как нечто чужое и страшное приближается. Откуда? Снизу! Из-под земли!
Тень вынырнула посреди гридны, у стола, но Тарус уже стоял у двери. Алый взор оглушил его, но заклятие Красного Камня провело непреодолимую черту между ним и Тенью.
— Что? — тихо сказал Тарус. — Не нравится? Я хорошо изучил Книги, не сомневайся.
«Живой… Пусть… Мое…»
Тень выдохнула ледяную пургу, царапнувшую все естество Таруса, покружила по гридне, замерев у тайника, и канула под землю, откуда явилась. Вскоре отступил и холод, сжимавший сердце чародея.
Сглотнув, Тарус попытался расслабиться. Пока не получалось, мышцы были тверды как камень. Он выглянул в сени: на полу валялся хозяйский кот. Именно валялся, а не лежал. Чародей хотел дотронуться до него, но не успел: полосатое тельце осело горкой мелкой пыли.
Постояв с минуту, Тарус вернулся в гридну и проверил тайник. Так и есть, ларец с Книгами исчез. И у жителей Андоги остались лишь копии. Но разве есть разница, если ищешь знания?
Еле заметная улыбка тронула губы чародея. Тень вернулась за своим ларцом. А значит, в Книгах написана правда.
Тарус неторопливо сел за стол и перевернул желтоватую страницу.
Душа чащобы
«Придется ехать через Черное», — подумал Выр с неудовольствием. Старый бор жители Тялшина и окрестных земель старались обходить стороной. Мрачновато там… Нечисть, опять же, пошаливает. Кому охота голову в омут совать? Правда, кое-кто отваживался там хаживать, но только если не оставалось другого выхода. Вишена Пожарский, говорят, в одиночку Черное проходил не раз, да и побратимы его — Славута-дрегович, Боромир-Непоседа, Похил — тоже там бывали и ничего, целехоньки.
Но Выр-то не ровня им. Побратимы — воины, меч им привычен. А Выр — простой охотник. И приятель его, Рудошан, тоже охотник. Только и оружия, что пара ножей да луки со стрелами.
Впрочем, людей ни Выр, ни Рудошан как раз не боялись, а против нечисти оружие тоже не особый помощник. Вот Тарус-чародей, наверное, прошел бы Черное насквозь играючи, даже не глядя по сторонам. Черти, поди, разбежались бы с визгом, только он появись.
Выр вздохнул. Телега, груженная ворохами шкурок, тихонько поскрипывала. Рудошан отпустил поводья и беспечно болтал ногами, даже орехи, стервец, щелкал. Словно не в Черное им теперь дорога, а трактом, до самой Андоги, где путников больше, чем леших в лесу.
— Эй, друже, будь начеку, — посоветовал Выр. — В Черное въезжаем!
