Облачный атлас - Митчелл Дэвид Стивен (лучшие книги онлайн txt) 📗
Рассветный туман был восковым и плотным, шо ил. Нелегко было пробраться вместе с конем через хребет Кохал и заросли к реке Вайпио, понятия не имея о том, не поджидает ли нас отряд Конов по ту ст'рону тростниковых стен, к'торые мы с таким шумом проламывали. По большей части мы шли пешком, ведя коня в поводу, но к полудню добралис' наконец до реки, привязали его в голом узком ущелье и прокралис' 'коло мили, остававшейся до жилища Авеля, вдоль поросшего елями отрога. Туман обращал каждый пень в затаившегося на страже Кона, но я все равно был бла'одарен Сонми за прикрытие. Добравшис' до опушки, мы посмотрели на гарнизон. Мрачный это был вид, ей. Одни то'ко в'рота Авеля, вишь, стояли закрытыми, а все стены и надворные постройки были обуглены и порушены-разломаны. С балки ворот свисал голый чел'век, ей, подвесили его, по обычаю Конов, за лодыжки, может, это был Авель, может, нет, но вороны уже копалис' у него во внутренностях, и парочка наглых динго подбирала упавшие комки.
Вот, и пока мы смотрели, показалос' стадо пораб'щенных жителей Долин в тридцать-сорок голов, к'торых гнали в сторону Квиквихеле. Это зрелище я буду помнить до своего смертного часа и дольше. Нек'торые были запряжены в телеги с награбленным скарбом. Слышался гвалт криков-приказов Конов, доносилос' щелканье кнутов. Все слишком уж утопало в тумане, шоб я мог различить лица своих соплеменников, но какую же болезненную жалость внушали их сгорбленные фигуры, тащившиеся к п'реправе у Слуши! Призраки. Живые призраки. Смотри, какая судьба постигла последнее Цив'лизованное племя Большого острова, думал я, ей, вот они, воспитанники нашей школьной и нашей Иконной, ставшие всего лишь рабами для Конов, для их полей, жилищ, конюшен, постелей и всего-всего в землях Подветренной стороны.
Шо я мог сделать? Освободить их стреми'льным наскоком? Около двадцати всадников гнали их в Подветренную часть острова. Даж' со стрелятелем Мероним я мог бы снять пятерых стражников, может, и больше, если бы мне повезло, но шо дальше? Коны зак'лоли бы всех жителей Долин при малейшем признаке с'противления. То не Закри-Трус одолевал Закри-Храбреца, не, то Закри-Сам'убийца схлестнулся с Закри-Выживающим, и мне не стыдно сказать, кто из них победил. Хоть глаза мне застилали слезы, я дал Мероним знак, шо мы возвращаемся туда, где привязан конь.
А ну-ка, плоскодонка, подай мне жареного таро. Как вспомню о том отчаянии, так весь внутри делаюс' пустым.
Теперь, когда мы отступали, поднимаяс' к пастбищам Кохал, дымка осталас' ниже нас, и на юге из океана облаков воздвиглас' вершина Мауна-Кеа, насто'ко ясная-близкая, шо до нее, казалос', мож' было доплюнуть, шо я и сделал, ей, изо всех сил плевал я на нее. Может, душа моя и забита насмерть камнями, может, удача моя сгнила-пропала, но я все еще способен послать проклятие. Над каждой из Девяти Долин поднималис' змеи черного дыма, и все стервятники Большого острова, будь они летающими аль бегающими, в то утро, думаю, чавкали-пировали в наших Долинах. Вверху, на пастбищах, мы нашли разрозненных коз, нек'торые были мои, другие из Каймы, но коз'пасов мы не видели, не, ни единого, и я подоил нескольких коз, и мы выпили козьего молока последнего свободного человека Долин. Через проход Верт'бри мы спустилис' к скале Большого Пальца, где пять лун назад Мероним рисовала свою карту, ей, по поросшему вереском дерну, шо шесть лун назад нежил спину лежавшей подо мной Розес.
Солнце испаряло росу, разг'няло туман, и сквозь тонко сплетенную радугу я увидел, шо школьная разруш'на до основания, ей, оставался от нее то'ко черный остов, кое-какие книги и часы. Мы поехали вниз, к ручью Элепаио, где я спешился, а Мероним надела на себя шлем и свободно связала мне руки веревкой, шоб, если бы нас кто-ни'удь увидал, все выглядело бы так, к'буто она поймала сбежавшего раба, и выиграло бы для нас решающий такт. Спустившис' на дорогу, мы таким же образом направилис' к жилищу Клуни, самому верхнему в ущелье. Мероним спешилас', достала свой стрелятель, и мы беззвучно, шо мыши, стали красться среди строений, но сердце мое беззвучным не было, не. Там про'зошла большая драка, вещи были разбиты-разбросаны, но трупов вокруг не было, не. Мы прихватили с собой свежей еды, шоб ехать дальше, я знал, шо Клуни не был бы против. Выходя через п'редние в'рота Клуни, я углядел кокосовый орех, нанизанный на испачканный шест, над орехом жужжали тучи мух, шо было причудливо-неестест'но, так шо мы пригляделис', и оказалос', шо это никакой не кокос, не, это была г'лова Макки Клуни, ей, и трубка его все еще торчала у него во рту.
Вот такие, братей, они варвары, эти раскрашенные Коны. То'ко доверься им, и ты мертвец, уж поверьте мне. Г'лова Макки придавала мне яростной решимости, пока мы спускалис' дальше, к жилищу Бейли.
Посреди доильной стояло ведро со свернувшимся козьим молоком, и я не мог не в'ображать, как Сусси тащили прочь вот с этого опрокинутого стульчика для дойки и шо вытворяли с ней потом, о, с моей бедной, милой, дорогой сестрейкой. Слякоть во дворе испещряли отпечатки копыт. Всех коз распугали-прогнали, всех кур-цыплят украли. И такая вокруг тишина. Ни т'е посуда не постукивает, ни Кэткин не поет, ни Джонас ничего не мастерит. Ручей да смеющийся дрозд на свесе крыши, больш' ничего. На в'ротном столбе ужасного знака не обнаружилос', и я побла'одарил Сонми и за такую малость. Внутри дома с п'ревернутого стола попадали-разбилис' яйца, раскатилис' абрикозы. На пороге каждой комнаты я замирал от страха п'ред тем, шо там найду, но не, милостью Сонми, кажется, моя семья еще не была убита…
Меня терзали чу'с'во вины и скорбь.
Чу'с'во вины, пот'му шо я всегда выживал и ускользал, несмотря на свою загрязненную-отяг'щенную душу. Скорбь, пот'му шо обломки моей разбитой прежней жизни были разбросаны там, сям и повсюду, 'грушки Джонаса, к'торые давным-давно вырезал из дерева Па. Сотканные Ма вещи, висящие в дверных проемах и качавшиеся под последними мягкими дуновениями лета. Вяленая рыба и трава блаженства, подвешенные в воздухе. Письменная работа, выполненная Кэткин для школьной, до сих пор лежавшая на столе, за к'торым она занималас'. Не знал, шо подумать, аль сказать, аль шо. Шо же мне делать? — спросил я свою подругу, как спрашивал и себя самого. Шо же мне делать?
Мероним уселас' на деревянный ящик, сколоченный Джонасом, к'торый Ма назвала его первой работой мастера. П'ред тобой, Закри, горестный-мрачный выбор, отозвалас' она. Оставаться в Долинах, пока т'я не поработят. Бежать в Хило и оставаться там, пока не нападут Коны, и быть убитым аль п'рабощенным. Жить в диких-глухих местах бандитом-отшельником, пока т'я не поймают. П'ресечъ вместе со мной пролив и оказаться на Мауи, шоб, вероятно, никогда больш' не увидеть Большого острова. Ей, это, ясный пламень, и были все мои возможности, но я не мог остановить свой выбор ни на одной из них, я знал то'ко то, шо не хочу бежать с Большого острова, не отомстив за все, шо там случилось.
Эт', Закри, не самое без'пасное место, шоб сидеть-раздумывать, сказала Мероним, так ласково, шо слезы мои наконец излилис' наружу.
Взбираяс' на коня, шоб ехать 'братно в ущелье, я вспомнил об иконах своей семьи, хранившихся в нашей раке. Ну вот, если б я оставил их там, шоб их мало-помалу порубили на дрова, нечем было б доказать, шо род жилища Бейли в'обще когда-то существовал. Так шо я в одиночку бросился обратно, шоб их забрать. Снова проходя по коридору к выходу, я услышал звон посуды, падающей с полки в кладовой. Я замер.
Медленно-медленно повернулся и посмотрел.
Там с напыщенным видом расхаж'вала жирная крыса, поглядывая на меня своими мерзкими глазками и подергивая носом, на котором торчали усы. Спорим, Закри, теперь ты жалеешь, шо просто не п'ререзал тогда веревку на стене моей ограды, ей? Ты мог бы 'збежать всего этого горя-злосчастья.
Я не слушал этого лжеца лжецов. Коны напали бы по-любому, ей, это не имело ничего общего с тем, шо я бросил вызов этому Дьявольскому Выродку. Я взял горшок, шобы метнуть его в Старого Джорджи, но то'ко прицелился, и крыса исчезла, а из пустой комнаты слева от меня, к'торую я прежде не осматривал, донеслос' беззаботное поскрипывание кровати. Мне надо было просто улизнуть, ей, я понимал это, но сделал иначе, на цыпочках подобрался к двери и увидел стражника-Кона, лежавшего в мягком гнезде из одеял и унесенного травой блаженства далеко-далеко из Долины Мормон. Вишь, он был насто'ко уверен, шо все жители Долин были уже повержены-порабощены, шо позволил себе обкуриться прям' на посту.
