Кромешник - О'Санчес (Александр Чесноков) (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
– Гек, Гек… Обожди…
Но Гек, едва сдерживая слезы, выскочил из комнаты и побежал к себе. У него был выходной, от обеда он отказался, и никто его не должен был доставать. У себя в каморке Гек наконец дал волю чувствам, разрешил себе заплакать, пока никто не видит. Но слезы так и не пошли. И больно ему было, и одиноко. Но если одиночество время от времени бывает желанным, то предательство, невыносимо горькое на вкус, навсегда оставляет язвы в душе. Гек вспомнил, как он в первый и единственный раз ходил проведать свою Плешку, нёс ей здоровенный кус свиной печёнки, представлял, как они будут сидеть и разговаривать… А Плешка, несмотря на его призывные крики, равнодушно пробежала мимо, окружённая целой стаей разномастных ублюдков. У неё была течка, и в её собачьей голове не оставалось места ни для чего другого, так уж устроила всемогущая природа, но Гек ведь не знал этого.
Гек, сгорбившись, сидел на своей жёсткой, на досках, кровати и смотрел на стену, все ждал, по старой памяти, что хлынут слезы и принесут ему облегчение, но сухими оставались его глаза, разве что дыхание иногда переходило в охи, такие тихие, что их могли слышать только тараканы, изредка пробегающие стороною мимо этих бесплодных мест. Тикали часы, по комнате растекались лёгкие-прелегкие запахи, вроде как дым, но стоило Геку обратить на них внимание, как они улетучились. Он даже подошёл к двери и выглянул наружу, но нет – оттуда не пахло ничем необычным, да и в комнате запах исчез. Гек опять уселся на кровать и продолжил мыкать горе. Патрик от Дуди поехал домой, на Восьмую Президентскую, и Гек, никем не отвлекаемый, просидел истуканом до самого утра, без сна, еды и питья. О том, что кроме любви он лишился всех своих сбережений (и конвертом его обнесли), Гек вспомнил только вечером следующего дня.
Рита, испытывая определённую неловкость, решила как-то загладить свой проступок и в тот вечер спустилась в каморку Гека.
– Привет, мальчик мой бе… – только и успела она сказать. Гек двумя пальцами ткнул её в солнечное сплетение, а когда она стала приходить в себя и сделала попытку подняться с полу, он дал ей несильного пинка, только чтобы она опять упала на четвереньки, правой рукой смял ей причёску, а левой зажал горло, чтобы молчала:
– Слушай, тварь. Слушай внимательно. Если ты ещё раз со мной заговоришь или покажешь каким-нибудь образом, что мы знакомы, я тебя даже не убью: вырву язык и выдавлю шнифты, станешь некрасивой. Мне простят, а нет – будь что будет. Дальше я ни хрена не боюсь. Посмотри на меня и ответь, знаком ответь, поганой вафельницы своей не открывая, шучу я или нет? Пикнешь – сделаю как обещал, без напоминаний. Так как, веришь мне – шучу я или нет?
Рита испуганно замотала головой, потом глаза её ещё больше расширились, и она стала энергично кивать, в ужасе запутавшись, как нужно ответить – «да» или «нет», – чтобы избавиться от этого змеиного взгляда. Гек, удовлетворённый и бледный, поднял её на ноги и взашей вытолкал из комнатки. До дежурства оставался ещё час, и он взялся за упражнения – переписывал газетные статьи из вчерашней почты левой рукой, чтобы окончательно превратить левую руку во вторую правую. Патрик объяснил ему, что мышцу качать – мало, надо чтобы координация была и на большом и на мелком уровне, а писанина для малого уровня – лучший способ. И действительно, левой рукой он писал уже довольно бегло, хотя и с наклоном в левую сторону. Перо бойко выводило фразы о герметичном пакете, включающем в себя два жёстких диска по тридцать каких-то Мбайт, что позволило назвать эту систему винчестером. (Да, верно, Гек слышал от Патрика о калибре 30/30.) Обычно он не вдумывался в смысл прочитанного, но тут на глаза ему попалась заметка об облаве на «муншайнеров», самогонщиков в трущобах, где он жил когда-то с отцом. Гек пощупал мышцы на обеих руках, встал из-за тумбочки и принялся двигаться по тесной комнатке, кружась в бою с тенью. «Пора бы уже», – подумал он, ощутив внезапно холодок под ложечкой…
Аккуратно и тихо выкраивая свободное время, он целый месяц с неделей осторожно прощупывал географию своего старого района, транспортные маршруты, скопления пенсионерок на скамеечках, графики движения полицейских патрулей. К десятому февраля, к субботе, он подгадал так, чтобы полдня и ночь никто его не хватился.
В свои почти шестнадцать лет Гек вырос до метра семидесяти четырех сантиметров, но был жидковат на вид, несмотря на клубки тугих, тренированных мышц, покрывающих своего владельца от лодыжек до пока ещё мальчишеской шеи. Давно уже Гек научился справляться на выруб с любым нормальным взрослым, а тут вдруг заробел. Для уверенности он взял с собой увесистый свинцовый кастет. («В хороших руках, – поучал его Патрик, – и простой кастет заиграет, словно скрипка, а если ты дурак – так хоть на каждую руку по три надевай, проку все равно не будет».)
Праздник выпадал на воскресенье, но пьяных на улицах, особенно в рабочих районах, стало видимо-невидимо ещё с пятницы, с предпраздничной получки. В «скользких» точках маршрута приходилось изображать расхристанного пьяного паренька с опущенной лохматой головой, чтобы досужие дяди и тёти не запомнили черт лица и не обратили внимания на непривычно трезвого чужака, идущего по их району.
К знакомой парадной он подошёл, когда сумерки сгустились до приемлемой концентрации, большего от февраля ждать было бессмысленно, хорошо ещё, что было пасмурно и ночь напоминала ночь, а не предрассветный закат. Стены, двери, ступеньки парадняка (парадный вход не работал никогда на памяти Гека, только чёрный, но все равно называлось это парадняком) все ещё хранили незабвенный запашок барды, но сами – съёжились, захирели, словно состарились за восемь лет разлуки. Все так же под тусклой лампочкой виднелись нацарапанные на стене буквы «Ангел – су…», недостающие «ка» обвалились вместе с куском штукатурки. Гек постепенно обшарил все окрестности за этот месяц, но войти сюда раньше времени так и не решился и теперь оглядывался с ностальгическим интересом, словно Рип Ван Винкль после долгого сна.
Игнорируя электрический звонок, он забарабанил в дверь, выстукивая наугад неопределённый ритмический узор, чтобы папаня с понтом дела принял стучащего за своего.
– Кого там черт несёт? – раздался из-за двери хриплый, ничуть не изменившийся голос отца.
– Это меня… – Гек постарался подбавить звонкости голосу.
– Кого, я спрашиваю, «меня»?!
– Папа к вам послал, деньги передать… – Гек поудобнее перехватил кастет вспотевшей левой рукой и чуть расставил ноги. Он ожидал, что дверь будет открываться постепенно, и приготовился действовать левой рукой, чтобы наверняка попасть в щель, которая тоже начиналась с левой, если смотреть от Гека, стороны двери.
Но дверь распахнулась резко, сразу настежь, и Гек ударил.
Что привело к такому результату – рудиментарный детский страх, подталкивающий бить во всю мощь, недооценка собственного роста или неопытность, – но случилось как случилось, вместо челюсти кастет раздробил папаше переносицу, и тот мгновенно отдал концы. Гек убедился в этом через минуту после того, как перешагнул порог, закрыл за собой дверь и обернулся на родителя. Крови на лице было совсем немного, но то ли смерть, то ли годы сделали его почти незнакомым Геку.
Когда сомнений не осталось, Гек отёр пальцы о штаны, взял стул и сел так, чтобы видеть отца и входную дверь, которую он поленился запирать, наплевав на все правила осторожности и конспирации, которым его обучали Патрик, Суббота, Карзубый и многие, многие другие, опытные старшие товарищи. Он сидел и вглядывался в лицо покойника, словно пытаясь найти там ответ на заветный, самый важный для себя вопрос. Но покойник лежал и вонял, как воняют все внезапные покойники. Да – труп, чего уж там! Теперь хоть режь его на части – не закричит, не заплачет и не попросит о пощаде! Не взмолится и не задрожит от ужаса перед неизбежным. Не раскается перед собственным сыном в подлости своей. Он мёртв и может отныне мести не бояться. Очень похоже на то, что он не успел даже испугаться и понять: кто и за что его почикал, в смысле покарал… Вот же невезение, хоть кричи… Сматываться пора. Гек огляделся: комод остался прежним, кровать отцовская – тоже. А его кровать исчезла, и стол другой, и телевизор появился. Может, и деньги есть, если пошарить? Но лень было устраивать обыск; Гека сильно клонило в сон, видимо на нервной почве.
