Бремя страстей - Джексон Лайза (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
Чейз не пытался отстраниться.
— Просто обними меня,— прошептала она, вся подавшись вперед и ощутив, как он напрягся, словно желая отогнать от себя внезапное наваждение.
— Я не могу…
— Прошу тебя!
— Боже мой, Кэссиди, что ты творишь?
В следующее мгновение она почувствовала на спине его руки.
— Да, да! — бормотала она, осыпая поцелуями его шею. Он застонал и сомкнул объятия. Ей передалась его дрожь. Он наклонил голову и впился в ее губы жадным поцелуем, от которого у нее перехватило дыхание. Она почувствовала, что больше не в силах сдерживать желание, и, обвив руками его шею, прижалась к нему со всей нерастраченной страстью.
— Кэсс, подумай…
— Не думай ни о чем, Чейз. Дай волю чувствам,— прошептала она ему на ухо. Он целовал ее, а руки медленно скользили по шелковой блузке, пока не замерли на груди.
Она застонала и, еще крепче прижавшись к нему, стала покрывать поцелуями ее глаза, губы, шею. Блузка сползла, оголив плечо со спущенной бретелькой кружевного лифчика, и его шершавые ладони ласкали ее обнаженную грудь.
— Кэссиди, Кэссиди,— как сквозь сон, донеслось до нее.
Ей показалось, что он по-прежнему сомневается в ней, и еще крепче обняла его.
— Молчи. Просто люби меня.
Неожиданно он издал хриплый стон и толкнул ее на кровать — на свою кровать. Лицо его помрачнело.
— Я не могу! Не теперь…
Острое чувство разочарования и стыда охватило ее.
— Что происходит, Чейз?— с дрожью в голосе спросила она.— Скажи, почему ты избегаешь меня?..
Но он уже повернулся к ней спиной и стал надевать рубашку, злясь оттого, что не может попасть в рукава. Полотенце упало на пол, мелькнули голые ягодицы; Чейз молниеносно натянул трусы и стал возиться с джинсами — загипсованная нога никак не хотела сгибаться. Он едва не упал, чертыхнулся и, чтобы удержать равновесие, прислонился к стене.
— Тебе совсем необязательно одеваться.
— Не могу же я разгуливать по дому нагишом!
Он нащупал наконец застежку-молнию и остервенело рванул ее вверх.
— У меня кое-что есть для тебя,— вдруг заявил он.
— Что же? — равнодушно спросила она.
— Защита.
— Что за защита?
— Хорошая защита. От твоего семейства.
— От моего семейства? Ну выкладывай. Чейз быстро справился с ремнем; он был зол — на нее, на себя, на весь свет.
— Разве ты еще не слышала?
— О чем?
Чейз презрительно хмыкнул.
— Неужели Фелисити со своей любовью к сплетням не преминула позвонить тебе. Хотя… может, она еще не говорила с Дерриком. Мы вчера сцепились с твоим братцем. В конторе. Короче говоря, он угрожал нам с тобой.
— Деррик? Он не мог…
— Мог, Кэссиди. Вчера я зазвал его к себе в кабинет. Хотел припугнуть. Сообщил, что догадываюсь о его причастности к поджогу.
— Деррик? Но он был дома, с Фелисити…
— Возможно, но не все время. Я сам видел его на лесопилке за полчаса до пожара.
Она испуганно смотрела на него, не зная, что и подумать.
— Ты сообщил Уилсону?
— Нет еще. Я вспомнил об этом совсем недавно: что-то с памятью… Врач говорит, что У меня нарушена способность концентрировать внимание на главном. Наверное, я не придал этому эпизоду большого значения.
— На мой взгляд, с памятью у тебя все в порядке. — Кэссиди недоверчиво покосилась на мужа.
— И я так считал. До вчерашнего дня. Но даже теперь я не могу ничего рассказать Уил-еону, потому что не хочу показаться голословным. Впрочем, я уличил его в растрате.
Кэссиди не верила своим ушам.
— Ты должен сообщить в полицию.
— Я так и сделаю, — произнес он, не сводя с нее глаз. — В нужное время.
— Что тебе сказал сам Деррик?— У нее не укладывалось в голове, что ее брат способен сжечь лесопилку… убить человека… Хотя, почему нет? Он всегда отличался жестокостью, всегда считал, что окружающие должны обеспечить ему красивую жизнь, что Фелисити готова ради него на все. Ведь она и впрямь пойдет на лжесвидетельство, лишь бы скрыть тот факт, что ее муж — убийца. Ее передернуло от этой мысли.
— Пока Деррик взял надо мной верх. Даже принял мою физиономию за плевательницу…
Кэссиди задохнулась от возмущения.
— Ты думаешь, он может…
— Не знаю. Но я не собираюсь уступать без боя. Пойдем, я тебе кое-что покажу. — Он бросил ей свою спортивную фуфайку, она надела ее и вслед за ним вышла во двор, где он уже поджидал ее возле нового грузовичка. Он открыл дверцу, и из кабины выпрыгнула холеная немецкая овчарка. — Стоять! — скомандовал Чейз, и пес застыл на месте. — Знакомься, Кэссиди. Это Раскин.
Кэссиди невольно рассмеялась, увидев обращенный на нее взгляд ясных янтарных глаз.
— Вы должны по-настоящему подружиться друг с другом, а уж Раскин позаботится о том, чтобы никто не околачивался здесь без нашего ведома.
Взглянув на часы и недобрым словом помянув мужа, Фелисити вошла в комнату дочери. По ровному и глубокому дыханию Энджелы можно было подумать, что та спит ангельским сном. Однако окно было приоткрыто. Фелисити сразу поняла, что что-то не так. Крадучись, словно шпионка, она подошла к кровати Энджелы и откинула покрывало. Ее драгоценное дитя лежало в полной экипировке: в джинсах, майке, кроссовках.
— Я знаю, ты не спишь. Хотела потихоньку улизнуть из дома на свидание с этим Кат-лером?— Тяжело вздохнув, Фелисити опустилась в кресло у окна; Энджела молчала, по-прежнему притворяясь спящей.— Можешь прикидываться сколько угодно — я все равно буду сидеть здесь всю ночь и прослежу, чтобы ты не выходила из дому.
— Мама, черт побери, сколько можно?..
— Не смей мне грубить.
Энджела порывисто села и, отбросив со лба темные волосы, заявила:
— А ты не смей называть Джереми «этот Катлер». Чем он тебе не угодил?
— Он тебе не пара. Не забывай, что ты принадлежишь к семейству Бьюкенен!
— А мне плевать!
— Прекрати! Еще одно грубое слово — и я устрою тебе такую жизнь, что ты света белого не взвидишь, не говоря уже об этом Катлере!
Энджела, набычившись, с ненавистью смотрела на мать.
— Ты не имеешь права запрещать мне!
— Ты так считаешь? — Фелисити не могла допустить, чтобы ею помыкала шестнадцатилетняя девчонка. — Я найму детектива и позабочусь о том, чтобы каждый твой шаг был запечатлен на фотографиях. Пусть этот паршивец посмеет хотя бы пальцем дотронуться до тебя— я тут же заявлю в полицию. Ты хочешь, чтобы твоего дружка обвинили в изнасиловании? Я ему это устрою!
— Ты не посмеешь!
— Еще как посмею, Энджела. Ты моя дочь, и я готова на все, чтобы уберечь тебя от ошибки.
— Джереми не ошибка!
Фелисити понимала, что Энджела рассуждает, как наивный ребенок. Она сама в ее годы считала, что Деррик для нее— все. Разница состояла лишь в том, что Деррик принадлежал к семейству Бьюкенен и с его социальным статусом все было в порядке.
— А что если я сама заявлю в полицию?
У Фелисити екнуло сердце.
— С какой стати?
Глаза ее дочери недобро блеснули.
— Потому что мне кое-что известно про нашего папочку,— заявила Энджела с таким высокомерным злорадством, что у Фелисити мурашки побежали по коже.
— Что… что тебе известно?— оцепенев от ужаса, спросила она.
— Не скажу! Я не продаю секреты, мамочка. Но знай, если ты хоть слово скажешь против Джереми, я отплачу той же монетой.
— Ты маленькая…
— Поосторожнее в выражениях, мама! — Энджела откровенно издевалась над матерью, искренне радуясь, что так лихо перехитрила ее.
— Я не понимаю, что такое ты несешь.
— Ты все прекрасно понимаешь, мамочка. А теперь почему бы тебе не оставить меня в покое? Сделай вид, что все в порядке — что твоя дочь дома, отдыхает, чтобы наутро со свежими силами идти в школу.
— Я не позволю тебе встречаться с этим мерзавцем!
