От Византии до Орды. История Руси и русского Слова - Кожинов Вадим Валерьянович (серия книг TXT) 📗
И можно утверждать, что история Руси-России благодаря сочетанию в ней подобных «крайностей» более драматична или, вернее, более трагедийна, чем история стран Запада, но проклинать либо, напротив, восхвалять (что также нередко делалось) Россию за эти ее «крайности» – занятие, по сути дела, примитивное, уместное только в чисто эмоциональном плане, но не в русле историософской мысли.
Аскольд
Впрочем пора вернуться в IX век. Итак, через некоторое время после «призвания» Рюрика, как сообщает поздняя – Никоновская – летопись XVI века (но нет оснований считать ее сообщение заведомо вымышленным), подвластные этому твердому правителю люди «оскорбишася… глаголюще: «яко быти нам рабом и многа зла всячески пострадати от Рюрика». Однако восстание было подавлено и «уби Рюрик Вадима Храброго и иных многих изби».
Очевидно, что уже при Рюрике власть оказывается «деспотичной». Но вспомним, что до призвания Рюрика, по сообщению «Повести временных лет», на Руси «въста род на род и быша в них усобице, и воевати почаша сами на ся»… А помимо того – как было показано выше – Северной Руси угрожал тогда Хазарский каганат, уже завладевший Южной Русью. И согласно той же «Повести…», два Рюриковых «мужа», Аскольд и Дир, отправились в Киев, и жители города поведали: «мы седим… платяче дань козаром. Асколд же и Дир остаста в граде сем…»
В «Иоакимовской летописи» этот эпизод изложен так: «Славяне, живущие по Днепру… утесняемы бывши от казар, иже (которые) град их Киев и протчии обладаша, емлюще дани тяжки и поделиями (работами) изнуряюще… прислаша к Рюрику преднии (знатные, главные) мужи просити, да послет к ним сына или ина князя княжити. Он же вдаде им Оскольда и вои (воины) с ним отпусти. Оскольд же, шед, облада Киевом и, собрав вои, повоева… козар».
Но поскольку впоследствии в Киев отправился из Северной Руси Олег, который свергнул Аскольда, а затем опять-таки «повоева казары», естественно полагать, что хазары сумели подчинить Аскольда своей воле (в частности, заставили его совершить в 860 году поход на враждебный Каганату Константинополь, куда Кий ранее «ходил» с миром).
Уместно здесь еще раз обратить внимание на одну господствующую в историографии неточность. В летописи «призвание» Рюрика датировано 862 годом, и эта дата, как правило, не оспаривается. Между тем уже давно и совершенно точно установлено, что имеющаяся в летописи дата похода Рюрикова «мужа» Аскольда на Царьград неверна: этот поход состоялся еще в 860 году, то есть за два года до летописной даты призвания Рюрика. А из этого ясно, что Рюрик прибыл на Русь ранее 862 года, – по всей вероятности, вскоре после того, как германский император Лотарь I в 854 году вторично лишил его власти над Фрисландией.
И есть все основания полагать, что Рюрик с самого начала вынужден был противостоять Хазарскому каганату, который покушался и на Северную Русь. Дело в том, что еще до Рюрика, в 830-х годах, варяжский правитель Северной Руси (позднее местное население в ответ на насилия «изгнаша» варягов «за море») принял титул «кагана», явно утверждая тем самым свою независимость от хазарского кагана. И впоследствии, в 871 году, согласно дошедшему до нас тексту послания короля Людовика Немецкого (813–876), «вождь норманнов» также назывался «каганом» («хаканом»), и этот вождь был, очевидно, именно Рюрик.
В историографии в последнее время утвердилось представление о том, что уже после Рюрика его сподвижник Олег вел войну с Каганатом (о чем, в частности, убедительно говорится в трудах А. П. Новосельцева), но противоборство с хазарами, без сомнения, началось еще при Рюрике, и поход его «мужа» Аскольда в Киев имел, надо думать, прямую противохазарскую направленность, – но не принес победы. В предшествующих главах книги было подробно сказано о предпринятой в 860 году под диктатом Хазарского каганата атаке Аскольда на Константинополь (ситуация повторилась через восемь десятилетий, на рубеже 930—940-х годов, когда, победив тогдашнего правителя Руси, Каганат опять-таки заставил его атаковать Константинополь – о чем ниже).
Олег Вещий
Под 879 годом в «Повести временных лет» сообщается: «Умерило Рюрикови, предасть княженье свое Олгови, от рода ему суща, въдав ему сын свой на руце Игоря, бе бо детеск вельми», – то есть (в переводе Д. С. Лихачева): «Умер Рюрик и, передав княжение свое Олегу – родичу своему, отдал ему на руки сына Игоря, ибо был тот еще очень мал».
Далее следует рассказ о длительном периоде, означенном именами Олега и Игоря, – периоде, занявшем (согласно летописным датам) почти семь десятилетий. Сведения летописи об этих исторических личностях намного более обильны, нежели о предшествовавших им Кие, Рюрике, Аскольде, но, может быть, именно по этой причине «информация» оказывается и более противоречивой, подчас даже загадочной.
Так, например, князь Игорь, появившийся на свет, по летописи, в 870-х годах, обрел своего единственного (это явствует, как мы еще увидим, из той же «Повести…») сына, Святослава, не ранее конца 930-х годов, – то есть по меньшей мере в шестидесятилетнем возрасте. К тому же и его супруге Ольге, вступившей с ним в брак, по утверждению летописи, еще в 903 году, было, следовательно, ко времени рождения Святослава примерно пятьдесят лет. И уже В. Н. Татищев, а за ним Н. М. Карамзин высказали вполне понятное сомнение в достоверности данной летописной хронологии, и многие позднейшие историки говорили об этом же с еще большей определенностью. Тем не менее – в силу какого-то странного «консерватизма» – летописные сведения об Олеге и Игоре до сих пор не стали предметом развернутого исследования, – хотя отдельные, частные соображения по этому поводу были высказаны целым рядом историков.
А ведь дело вовсе не только в неправдоподобных «возрастных» сведениях. Почему-то редко обращают внимание, например, на тот факт, что в более или менее подробном летописном повествовании об Игоре есть странный хронологический пробел. Сообщается, что он начал править после смерти Олега, в 913 году, и упоминается о его действиях в 914 и 920 годах, однако далее ровно никаких сведений о нем нет на протяжении двух десятилетий – до 941 года.
Вместе с тем уже давно и многократно было высказано убеждение в том, что летописцы искусственно превратили Игоря в сына Рюрика, дабы обеспечить единство династии Рюриковичей, а на самом деле он мог быть разве только внуком – если не правнуком – Рюрика и родился, следовательно, гораздо позже, нежели указано в летописи.
Виднейший исследователь летописей А. А. Шахматов еще в 1908 году убедительно показал, что над составителем «Повести временных лет» тяготела «определенная тенденция. Русская княжеская династия должна получить ясную генеалогию: исторический Игорь должен быть связан с Рюриком… Рюрик – это родоначальник династии: боковые линии должны отпасть». Однако устные предания говорили «о двух князьях – об Олеге и Игоре. И именно сначала говорилось об Олеге, а потом уже об Игоре… Вместе с тем взаимные отношения Олега и Игоря не были, очевидно, определены… иначе… ему (составителю. – В. К.) не пришлось бы прибегнуть к искусственной комбинации» [404] , – то есть к объявлению Игоря сыном Рюрика.
Дело в том, что к моменту составления «Повести временных лет» на Руси прочно установился порядок престолонаследия от отцов к сыновьям, и летописцы, надо думать, просто не могли иным образом представить ход дела после смерти Рюрика: его должен был сменить именно сын.
Олег, согласно преданиям, только принадлежал к «роду» Рюрика и – по понятиям XI–XII веков – не имел права стать наследником его власти; происхождение же Игоря было неясным (вспомним, что в «Слове…» Илариона представлена генеалогия Ярослава Мудрого до Игоря включительно, но об отце последнего умалчивается). И перед летописцем открывалась возможность объявить его сыном Рюрика, – что и было сделано.
И по версии «Повести временных лет» Игорь правит – так сказать, юридически – уже с детских лет, с момента смерти Рюрика, однако в качестве фактического правителя выступает Олег. Между тем предания все же противоречили этой версии, и летописец не смог свести концы с концами: многие историки с недоумением констатировали, что Игорь, по сути дела, начал править лишь после Олеговой гибели, в 913 году, когда ему – если исходить из летописных дат – было уже не менее тридцати трех лет!
