Танцы с королями - Лейкер Розалинда (книги бесплатно читать без txt) 📗
— Ты отказываешься дать ей приличное образование и воспитание? — в гневе взорвался Лорент. — А как же быть с ее уроками танцев, пения и музыки? Никогда она не станет веерщицей! Только через мой труп!
— Успокойся! — Маргарита умоляюще выставила вперед руки. — Для всего найдется время. Сначала я буду учить ее дома, а затем, когда она подрастет, пойдет в мастерские и понемногу поработает там на каждом участке, включая ювелирный. Я хочу, чтобы она научилась смотреть на жизнь широко, чтобы ее голова не закружилась от роскоши и богатств, а для этого она должна твердо стоять на земле. — Вскочив с кресла, Маргарита уселась на пол в ногах у Лорента и ласково погладила его по руке. Сердитое выражение ее лица смягчилось. — Ты слишком заботишься о ней, Лорент, не даешь ей даже вздохнуть самостоятельно! К тому же она получает от тебя слишком много подарков. Ты прощаешь ей все шалости. Я люблю ее не меньше твоего, но не позволю, чтобы она выросла совершенно не подготовленной к тем трудностям и препятствиям, с которыми ей обязательно придется столкнуться во взрослой жизни!
Он бережно охватил ладонями ее поднятое кверху лицо. Лорент никогда не умел и не любил сердиться на свою жену.
— Жасмин никогда не будет знать бедности, как знали ее мы. Если с нами что-нибудь случится, у нее будет достаточно средств, чтобы рассмеяться в лицо всему свету.
— В этом-то вся беда! — Маргарита слегка встряхнула его руку. — По натуре она хорошая девочка, добросердечная и любящая. У нее не злой характер. Но твои постоянные похвалы уже вскружили ей голову, и она только и знает, что вертеться перед зеркалом, любуясь собой. Я опасаюсь, что в ней проснется тщеславие и эгоизм, и, тогда она принесет горе себе и другим, не умея обуздывать свои желания. В Версале мне довелось повидать много таких женщин. И пожалуйста, не спорь со мной! Я заранее знаю все, что ты скажешь: мол, у Жасмин в жилах течет твоя благородная кровь и поэтому она не должна пачкать свои руки. Но ведь в ней есть столько же и моей крови, что означает как раз обратное!
Лорент глубоко вздохнул, нехотя соглашаясь с женой:
— Ну что ж, будь по твоему. Но не забывай, пожалуйста, о приличиях. Я не хочу, чтобы на нее потом смотрели свысока и презирали, как замарашку: ведь скоро ей предстоит вращаться в высшем свете.
— Я обещаю тебе это.
Жасмин никак не могла взять в толк, почему мать всегда так строга с ней, в то время, как все остальные спешат выполнить любое ее желание. Берта могла не стесняться в выражениях, ругая ее за проказы, не скупилась она и на шлепки, но в целом эта женщина теперь проявляла большую терпимость, чем раньше, и иногда можно было обвести ее вокруг пальца, надоев бесчисленными занудными приставаниями. Жасмин была неприятно удивлена, когда после десятого дня рождения мать привела ее в мастерскую и, посадив рядом с собой на жесткую деревянную скамью, стала учить делать вееры. Вместо этого девочке хотелось гулять, играть с куклами или кататься верхом на пони. Жизнь таила в себе столько удовольствий! У Жасмин было много друзей, и даже уроки не мешали ей весело играть с ними, а теперь мать все испортила, заставляя учиться какому-то глупому и бесполезному ремеслу.
— Если мне будет нужно, я всегда смогу купить веер или мне его подарят! — пробовала протестовать Жасмин. Но тут в глазах Маргариты появилось выражение гнева и обиды; оно тронуло сердце девочки, и ей почему-то стало очень жалко свою мать. Жасмин не любила причинять кому-либо боль или огорчения, и поэтому она прижалась к матери, обняв ее за талию.
— Что случилось, мамочка?
— Ничего. Просто мы никогда не знаем, что ждет нас впереди… — Маргарита нежно, но решительно убрала руки дочери и стала называть части веера, лежавшие на столе, за которым они сидели.
Жасмин почувствовала себя уязвленной столь холодным отношением матери, и в ее глазах появилась такая же боль, как только что у Маргариты. В девочке постоянно жила потребность в гармонии, и любая резкость, пренебрежительное слово или жест доставляли ей чуть ли не физические страдания.
К счастью, ее безоблачное и веселое существование весьма редко омрачалось подобными событиями. Жасмин долго размышляла над тем, как бы ей навсегда избавиться от этой противной, нудной работы, и вдруг ее осенило. Ведь если ее вееры будут получаться грязными, неаккуратными, некрасивыми, мать подумает, что она неспособна к этому делу и, отчаявшись, оставит свою глупую затею?
Однако эта хитрость не сработала. Воля Маргариты была под стать воле ее дочери. Она быстро распознала трюки, к которым ей самой приходилось прибегать в такой же мятежный период ее жизни. Иногда она с трудом прятала улыбку — настолько эти проделки были бесхитростным и неуклюжими — думая, что и ее собственная мать, должно быть, смотрела на шалости Маргариты такими же глазами.
Их упорный поединок длился несколько недель. Наконец, неожиданно для самой себя, Жасмин стала проявлять интерес к тому, что выходило из-под ее рук, и втянулась в работу. Маргарита закрепила этот успех очень умным приемом, предложив дочери самой сделать себе веер, который подходил бы к ее новому платью, сшитому для очередного праздника. После этого между ними редко возникали трения. Маргарита постоянно посвящала дочь в секреты своей профессии, каждый раз показывая что-нибудь новое. Кроме того, Жасмин с увлечением занималась под руководством опытного наставника рисованием и живописью и вскоре уже научилась сама придумывать простейшие узоры для вееров.
Казалось, ее отношения с матерью наладились. Споры прекратились, и наступила почти полная гармония. И вдруг все пошло насмарку из-за уроков по ведению домашнего хозяйства. Жасмин считала их ненужной блажью со стороны матери. И опять начались серьезные протесты:
— Я сделаю удачную партию! Папа обещал мне это. Богатым и знатным дамам вовсе не нужно заниматься такими делами. В доме всегда есть люди, которые возьмут на себя все хозяйственные заботы! — Наконец-то Жасмин высказала тайную мечту, которую посеяло в ней вечное восхищение отца ее красотой. — А может быть, даже выйду замуж за принца! — и она с вызовом посмотрела на мать, как бы приглашая ее поспорить.
— Даже если тебе посчастливится выскочить за такого великого человека, — сухо ответила Маргарита, — все равно тебе не помешает знать, каково приходится самым последним поварятам и посудомойкам, которые драят котлы на твоей кухне.
На этом все и закончилось, и Жасмин, оказавшейся, к ее огорчению, на кухне Шато Сатори, пришлось изрядно попотеть, выскребая из горшков, кастрюлек и сковородок остатки пищи. И хотя все делалось, когда у слуг был выходной, чтобы они не глазели на эту диковинную картину, все же Жасмин не могла сдержать слезы унижения, работая под присмотром матери, стоявшей рядом с непроницаемым лицом. Лорент кипел от негодования, когда Жасмин плакала, уткнувшись ему в грудь, но здесь последнее слово оставалось за Маргаритой, и Жасмин, глотая слезы, училась печь хлеб, подметать и мыть полы, полировать до блеска столовое серебро и выполнять другие домашние обязанности, требовавшие умения работать руками. Все это она рассматривала как несправедливое наказание. И настоящим праздником стал для нее день, когда Маргарита сочла, что дочь прошла достаточную выучку в домашних делах, и Жасмин опять вернулась в беззаботное детство.
В течение этого периода, который она вспоминала потом как один из самых мрачных и унылых, хотя ее обучение занимало не больше пары часов в неделю, а все остальное время она проводила в развлечениях, Жасмин посещала с матерью мастерские и любила наблюдать, как из-под проворных рук мастериц выходят красивые разноцветные вееры. Иногда ей разрешалось выполнить какую-нибудь незначительную, простую операцию, и она гордилась результатом своей работы. Из случайно подслушанных разговоров работниц Жасмин получила представление об отношениях между мужчинами и женщинами, во многом отличавшееся от того романтического ореола, которым она привыкла окружать их в своем воображении. Особую радость доставляли ей прогулки с отцом, когда тот показывал ей здания, построенные по его проектам или реконструированные под его надзором. Больше всего она любила ходить с ним в Версаль. После того, как строительство прекрасной часовни было завершено и здание освящено, — это случилось за пять лет до смерти Людовика XIV — последний из великих архитекторов покинул Версаль, и дворец обрел долгожданный покой, не подвергаясь больше перестройкам и переделкам, которые велись на протяжении почти ста лет. Лорент, осуществлявший ранее надзор за работами по сооружению часовни под руководством Мансарта, а затем Роберта де Котта, был назначен на должность постоянного архитектора по надзору за всем огромным Версальским дворцовым комплексом, и теперь ему часто приходилось отлучаться из дома, чтобы следить за ремонтом той или иной обветшавшей части дворца.
