Муравьи - Вербер Бернар (читать книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
Оказавшись почти у цели, самец подает опознавательные сигналы муравьям-привратникам и проникает в последний проход, ведущий в королевские покои.
Он останавливается на пороге, пораженный красотой этого места, единственного в своем роде. Это большое круглое помещение, построенное по сложнейшим законам архитектуры и геометрии, которое королевы-матери передают своим дочерям по наследству – от усика к усику.
Размеры главного свода – двенадцать голов в высоту и тридцать шесть в диаметре (голова – единица измерения в Федерации, равная трем миллиметрам в обычной человеческой системе единиц). Этот храм насекомых поддерживают пилястры из редких видов цементирующих глин, а пол имеет вогнутую форму – таким он был задуман для того, чтобы пахучие молекулы, испускаемые отдельными особями, не впитывались в стены, а, отражаясь от них, накапливались внизу и сохранялись как можно дольше. Это замечательный феромоновый амфитеатр.
В центре зала устроилась дородная дама. Она возлежит на брюшке и время от времени простирает лапу к желтому цветку. Цветок иногда резко схлопывается. Но она успевает отдернуть лапу.
Эта дама и есть Бело-киу-киуни – последняя королева рыжих муравьев, правительница их столицы.
Бело-киу-киуни – единственная в своем роде матерь, прародительница всех обитателей Города.
Бело-киу-киуни, правившая еще во времена великой войны с пчелами, в период покорения термитников на Юге, в эпоху усмирения паучьих земель и грозной войны с дубовыми шершнями, год назад сплотила силы городов, чтобы дать отпор муравьям-карликам на северных пределах.
Бело-киу-киуни – первая среди долгожительниц.
Бело-киу-киуни – его мать.
Вот она, живая легенда, совсем рядом, как когда-то. Только теперь ее омывают и обхаживают два десятка подневольных рабочих, а ведь было время, когда именно он, 327-й, оглаживал ее своими тогда еще неловкими лапками.
Молодое хищное растение клацает челюстями – Мать испускает слабую пахучую жалобу. Откуда у нее такая страсть к растениям-хищникам, никому не ведомо.
Номер 327 приближается к ней. Она совсем не красавица. У нее вытянутая спереди голова с парой огромных выпуклых глаз, которые, кажется, глядят сразу во все стороны. А ее инфракрасные глазки теснятся в середине лба. Зато усики раздвинуты очень широко. Они непомерно длинные, довольно легкие и коротко подрагивают, при том что она ими, как видно, отлично управляет.
Бело-киу-киуни уже несколько дней как вышла из глубокого сна и с тех пор неустанно откладывала яйца. Ее брюшко, ставшее раз в десять больше обычного, содрогается от непрерывных схваток. В это самое время она как раз откладывает восемь хлипких светло-серых, отливающих перламутром яиц – последнее поколение белоканцев. Липкие комочки, живое воплощение будущего, высвобождаются из ее чрева и скатываются в камеру, где их тут же берут на попечение кормилицы.
Молодой самец узнает запах этих яиц. Это бесплодные солдаты и самцы. Сейчас холодно, и железа, производящая «девочек», пока бездействует. Как только позволят условия, Мать начнет откладывать яйца для каждой касты в зависимости от точно выверенных потребностей Города. Рабочие скоро доложат ей, «сколько не хватает дробильщиков зерновых или стрелков», и она произведет тех и других в соответствии с необходимостью. Бывает и так, что Бело-киу-киуни выбирается из своих покоев и отправляется обнюхивать проходы. У нее очень чувствительные усики – она способна уловить, чего недостает той или иной касте, и исправить ситуацию незамедлительно.
Мать производит на свет еще пять чахлых комочков, после чего поворачивается к посетителю. Она ощупывает его и облизывает. Соприкосновение с королевской слюной всегда событие исключительное. Эта слюна не только универсальное дезинфицирующее средство, но и настоящая панацея от любых ран, кроме разве что внутренних повреждений головы.
Даже если Бело-киу-киуни не удается признать личность одного из своих бесчисленных отпрысков, посредством такой слюнной процедуры она показывает, что узнала его по запаху. Стало быть, он свой.
Теперь можно начинать общение с помощью усиков.
«Добро пожаловать в родильную муравейника. Ты оставил меня, но вернуться можешь всегда».
Ритуальное обращение матери к своим чадам. Передав ему это, она втягивает в себя феромоны одиннадцати его сегментов с полной невозмутимостью, что не может не впечатлить 327-го… Она уже догадалась о цели его прихода… Первая экспедиция, отправленная на Запад, полностью уничтожена. В районе места, где произошла катастрофа, витают запахи муравьев-карликов. Должно быть, они действительно открыли некое тайное оружие.
Ясное дело. Вся загвоздка в том, что ему не удается расшевелить других. Его феромоны никого не убеждают. Он полагает, что только она, Бело-киу-киуни, знает, как разнести весть о нависшей угрозе и поднять тревогу.
Мать обнюхивает его с особым тщанием. Она улавливает мельчайшие летучие молекулы, исходящие от его сочленений и лап. Да, они помечены следами смерти и тайны. Похоже, это война… А может, нет.
Мать сообщает ему, что, как бы там ни было, она не обладает политической властью. В муравейнике все решения принимаются на основе всеобщего согласия путем формирования рабочих групп, рассматривающих различные предложения. Если он не способен возбудить один из таких нервных центров, иначе говоря, создать такую группу, опыт его бесполезен.
Она ничем не может ему помочь.
Номер 327 стоит на своем. Раз уж перед ним слушательница, которая, кажется, готова внимать ему до конца, он, набравшись смелости, пускает в ход свои самые веские доводы-феромоны. По его разумению, эта беда должна стать первоочередной заботой Города. Необходимо незамедлительно отрядить лазутчиков – пусть разузнают, что это за тайное оружие.
Бело-киу-киуни отвечает, что в Бел-о-Кане хватает «первоочередных забот». Еще не полностью завершилось весеннее пробуждение, да и покров Города не достроен. А пока не будет уложен последний защитный слой из веток, отправляться на войну рискованно. К тому же муравьям сейчас не хватает ни белков, ни глюкозы. Наконец, уже надобно думать о подготовке к празднику Возрождения. Все это требует живейшего участия каждого обитателя Города. Даже лазутчики сейчас заняты сверх всякой меры. Вот почему его сигналу тревоги никто не придает значения.
Пауза. Слышно только, как шелестят губами рабочие, облизывающие панцирь Матери, в то время как она вновь принимается теребить хищное растение. Она изгибается, прижимая брюшко к груди. Две ее задние лапы свисают. Она живо отдергивает лапу, едва растение успевает захлопнуть челюсти, и призывает 327-го в свидетели, говоря, что из этого хищника могло бы получиться грозное оружие.
«Можно было бы воздвигнуть стену из хищных растений, чтобы защитить наш северо-западный предел. Загвоздка лишь в том, что пока эти маленькие чудовища не умеют отличать обитателей Города от чужаков…»
Номер 327 возвращается к теме, которая не дает ему покоя. Бело-киу-киуни спрашивает, сколько воинов погибло во время того происшествия. Двадцать восемь. Все из подкасты воинов-разведчиков? Самец номер 327 утвердительно кивает, говоря, что сам он был единственным самцом в экспедиции. Мать собирается с силами и откладывает поочередно двадцать восемь жемчужинок, похожих одна на другую как две капли воды.
Двадцать восемь муравьев погибли – двадцать восемь яиц их заменят.
НЕИЗБЕЖНОСТЬ СЛУЧАЙНОСТИ: Однажды чьи-то пальцы коснутся этих страниц, чьи-то глаза скользнут по этим словам, чей-то разум постигнет их смысл.
Я не хочу, чтобы это произошло слишком рано. Ибо это может привести к ужасным последствиям. И сейчас, когда я пишу эти строки, мне приходится бороться с собой, чтобы сохранить мою тайну.
