Приключения Буратино. Сборник - Брусницын Алексей (первая книга .TXT, .FB2) 📗
Следующая неделя была довольно однообразна.
По утрам Антоний приходил в себя после «лечения» накануне – Тиберий очень серьезно относился к рекомендациям лекаря и лично контролировал вечерний прием «лекарства».
От нечего делать Антон Сергеевич предавался воспоминаниям, строил гипотезы о происходящем и о способах возвращения в привычную реальность…
В комнате Антония было окошко, настолько узкое, что в него невозможно было бы просунуть голову. Из него открывался вид на море и кусок берега. Иногда по берегу проходили люди и лошади, а по морю проплывали суда: неторопливые торговые парусники, стремительные военные галеры и рыбацкие лодчонки без счета. Сквознячок, проникающий в окошко, обычно был свеж, но иногда нес в себе смрад мертвых обитателей моря.
Охранники, приставленные к узнику, на интерес и на деньги резались между собой в табулу – предтечу нард. От скуки он научил их играть в шашки. На роль фишек отлично подошли камушки для табулы, поле же Антоний нацарапал на обратной стороне доски для этой игры. Новое развлечение произвело фурор в лагере. Вокруг игроков стали собираться свободные от службы легионеры и гражданский персонал гарнизона. Разобравшись в сути игры, они стали стаскивать скамейки и столы к обиталищу Антония и устраивать турниры. В процессе они азартно спорили и лезли в драку из-за разночтений в правилах, и «гостю из будущего» приходилось выступать в роли третейского судьи. Он также проводил сеансы одновременной игры, в которых неизменно выигрывал, чем снискал огромное уважение, и ему перестали поминать поверженных им товарищей. Антоний начинал подумывать о том, чтобы познакомить этих людей с шахматами. Надо было только решить, как изготовить фигуры. Ему уже даже пообещали привести местного резчика по дереву, но дальнейшее развитие событий помешало этой идее сбыться…
Вечером его отводили на ужин к декуриону. И это было замечательно. Антонию нравились и кухня, и разговоры, которыми его угощали. Тиберию это времяпрепровождение тоже явно доставляло удовольствие.
Рабочая обстановка сдвигалась к стенам, а на центр комнаты ставили низкий квадратный стол и две кушетки, предназначенные для возлежания за трапезой. Хозяин и гость укладывались напротив друг друга. Эта позиция для принятия пищи не потребовала от Антония привыкания – сразу оказалась очень удобной.
Сначала Тиберий по-матерински радовался известиям о том, что его трофей идет на поправку. Потом они приступали к трапезе, обильно сдабривая ее вином.
Стол у Тиберия был прост, но основателен. К главному блюду, разнообразно приготовленному мясу, птице или морепродуктам, в качестве гарнира прилагались свежие и запеченные овощи и фрукты. К столу подавались также колбасы, ветчина и копчености. Как-то Антоний спросил у Тиберия, почему тот пренебрегает сырами. Римлянин сказал, когда отсмеялся:
– Честное слово, что-то серьезно повредилось в твоей бедной голове. Кто в здравом уме, кроме рабов и нищих, станет есть это испорченное молоко?
Десертами хозяин не баловал. Из напитков подавались исключительно вина. К этой части угощения Тиберий подходил с особым вниманием. Кроме ямы для шпионов, на территории части был вырыт еще и винный погреб для его личных запасов. Там хранились амфоры и бочонки с коллекцией вин со всего света. Каждый новый подаваемый сорт Тиберий предварял исторической и географической справкой, органолептической характеристикой и рекомендациями по способу употребления: с какой пищей сочетать, чем и в какой пропорции разбавлять. Была у него и собственная метода сочетания вин с любовными утехами, которой он по-товарищески делился.
В подпитии римлянин был горазд пофилософствовать, причем обнаруживал пытливый, живой ум, хоть и по-военному прямолинейный. Как Тиберий однажды поведал, в школу он не ходил, его образованием занимался домашний учитель-грек. Затем в школе всадников он получил кое-какие общие знания, кроме необходимых для военачальника. К тому же за семь лет службы в «этой дыре» он пристрастился не только к пьянству, но и к чтению. Он обожал щеголять эрудицией и обильно приправлял свою речь высказываниями греческих и римских философов.
Многое из того, что говорил Тиберий, вполне соответствовало образу мысли Антония. Иногда ему даже казалось, что он говорит сам с собой. Это могло бы утвердить эгоцентрическую теорию происходящего, но по некоторым вопросам они не сходились категорически. Главным источником разногласий были их прямо противоположные представления о справедливом государственном устройстве. Так, римлянин искренне, с жаром отстаивал рабовладение. Он даже приводил цитаты каких-то древних демагогов, оправдывавших эту дикость.
Как-то раз у них состоялся такой разговор. После обстоятельной дегустации цекубского, под жареных раков и африканских улиток в уксусе, Антоний как бы между прочим предложил:
– Слушай, Тиберий, ты ж хороший человек… Почему бы тебе не отпустить меня на все четыре стороны?
– И куда ты пойдешь? Для тебя лучший выход сейчас – стать гладиатором. В твоем случае очень справедливы слова Квинта Секстия: освободить раба – все равно, что выгнать собаку на улицу, где ее ждут голод и смерть. А ты, со своими провалами в памяти, даже проголодаться не успеешь… Не любят у нас блаженных – на крест или копье в печень.
В другой раз они заспорили из-за высказывания, которое привел Тиберий:
– Раб мечтает не о своей свободе, а о своих рабах. Цицерон сказал! Не собачий член… Что означает: изжить рабство так же невозможно, как изменить природу человеческую.
– Ну… на каждого мудреца довольно простоты, – ответил на это Антоний. – И, вообще, мне кажется, он другое имел в виду…
– Подожди! Как ты сказал? – перебил его всадник.
– Что?
– Ну вот это… Каждый мудрец… довольно… прост. Нет, не так… Скажи!
– А. Тебе понравилось? На каждого мудреца довольно простоты.
– Да. Это хорошо! Что-то как будто знакомое… Кто сказал? Платон?
– Да нет. Александр.
– Македонский?
– Островский.
– Грек, что ли?
– Ну пускай будет грек…
– Не знаю такого… – недовольно пробурчал Тиберий. – Так и в чем ты с Цицероном не согласен?
– Я не говорю, что не согласен. Я говорю, он другое имел в виду. Что-то там… Подожди, я забыл, – Антоний сам наполнил кубки. Они выпили. – Да! Я понял, это ты причину со следствием перепутал… Цицерон не имел в виду неизбежность рабства. Он говорил о рабской психологии, которая является следствием, а не причиной рабства.
– А, может, это ты что-то перепутал? – глаза римлянина начали наливаться кровью, кулаки сжались.
Антоний, как будто не замечая этого, спокойно продолжил:
– По-твоему получается… ну, как… утопист этот у Стругацких рассуждал… У каждого свободного человека должно быть не менее трех рабов.
Римлянин спросил угрюмо:
– Стругацкий? Опять грек?
– Ну пускай будет грек…
– Не знаю такого! – Тиберий с досадой пнул скамейку, стоявшую у него в ногах, она с грохотом ударилась о стену, отлетела ножка.
Происходящее напомнило Антонию сцену из культового старинного кинофильма. Он с трудом сдержал смех – не хотел еще больше разозлить кавалериста. Из вежливости, не от страха.
– Его пока никто не знает, даже такой ученый энциклопедист, как ты, – сказал он примирительно. И не удержался от переделанной цитаты: – Стругацкий, конечно, великий философ, но зачем же табуретки ломать?
Падкий на лесть Тиберий расслабился и пробормотал, скрывая улыбку:
– Да-а. А греки твои хоть и сильны в философии были, однако не сумели построить свою империю. До римского величия им далеко… Так проходит земная слава!
А еще как-то раз, пробуя выдержанное под лунным светом массикское, Антоний разошелся не на шутку и поведал Тиберию о своих взглядах на противостояние основных идеологических систем будущего…
* * *
Для представителя наук точных, политология, как дисциплина гуманитарная, столь же далека, как какая-нибудь история или филология. Но настоящий ученый должен обладать системными знаниями, и так же, как не был Антон Сергеевич полным профаном в исторических периодах и не писал с ошибками, имел он и свое собственное, довольно оригинальное представление о геополитических процессах.
