Пламя одержимости - Омер Майк (лучшие книги читать онлайн бесплатно txt, fb2) 📗
Снаружи, на заснеженной улице, дышалось уже немного полегче. Эмили, укутанная в свое розовое пальтишко, вприпрыжку шла перед ней, отдуваясь на морозе облачками пара. Рон с любопытством глазел на проезжающие мимо машины. Он просто обожал автомобили, особенно грузовики. Когда мимо проезжал грузовик, он всегда показывал на него, чтобы привлечь внимание своей мамы к этому самодвижущемуся чуду.
Разум Дилайлы был по большей части пуст. За пределами дома, вдали от Брэда, можно было не бояться каких-либо неприятных неожиданностей. И без этого всепоглощающего страха почти казалось, что все ее мысли окутывает мягкий пушистый туман. Она позволила себе вообразить, как уходит от Брэда, что представлялось совершенно несбыточной мечтой. Потом всплыли другие фантазии – например, что Брэд вдруг попал под грузовик или автобус. Или что у нее появилась машина времени и теперь можно вернуться в прошлое, чтобы предупредить саму себя… Хоть Дилайла и понимала, что ничего у нее не выйдет. Достаточно представить, как она, семнадцатилетняя, вся такая уверенная в себе и в окружающем мире, встречается с этой сломленной двадцатитрехлетней развалиной. В семнадцать лет двадцать три – это почти что восемьдесят, что-то совсем уж далекое, древнее и занудное. Семнадцатилетняя Дилайла сказала бы ей, что они с Брэдом – родственные души. Что он абсолютно на все готов ради нее. А двадцатитрехлетняя Дилайла даже не смогла бы вспомнить, что такое любовь. И это было так. Она и вправду не могла. Дилайла вновь уставилась на собственные руки, толкая коляску по тротуару. Одна опухла, другая нет. «До» и «после».
Ноги сами принесли ее к церкви. И в этом не было ничего удивительного. В последнее время ее постоянно тянуло сюда. Та Дилайла, что «до Брэда», редко удосуживалась посетить церковь даже в воскресенье, со своими родителями. Но Дилайла «после Брэда» просто не могла насытиться этим местом. Эмили здесь тоже нравилось. Часто, по дороге домой, она просила маму рассказать ей про Иисуса, Бога и про «чудесности». И Дилайла вдруг ловила себя на том, что на полном серьезе излагает ей библейские истории, в которые сама верила лишь наполовину.
И вот теперь, как только они вошли внутрь, Эмили прошла в самый центр церкви и медленно крутнулась на месте, раскинув руки. Она делала это всякий раз, когда они приходили сюда. Дилайла прокатила коляску вперед и присела на край одной из скамей. Вдохнула спертый церковный воздух, легкий мускусный запах в котором смешивался с ароматом горящих свечей. Она обычно молилась, приходя сюда. Теперь же просто сидела, наблюдая за Эмили. Рон что-то лепетал в своей коляске, и Дилайла медленно покатывала ее взад-вперед левой рукой, осторожно опустив правую на колени.
Звук открывающейся двери эхом отозвался в большом пустом помещении, и в церковь вошли двое мужчин. Одним из них был пастор Адамс – вполне себе славный дядька, хотя в его присутствии она почему-то всегда чувствовала себя немного неловко. Повстречав ее, он всякий раз смотрел на нее широко раскрытыми печальными глазами. И несколько раз повторил, что если она когда-нибудь захочет поговорить, то его двери всегда для нее открыты. Причем однажды сказал ей это, когда рядом с ней стоял Брэд – явный признак того, что при всех своих добрых намерениях он ни хрена не знал.
Другого мужчину Дилайла не узнала. Поначалу, при виде его седины и худощавой жилистой фигуры она решила, что он очень стар. Но когда этот мужчина шел к алтарю бок о бок с Адамсом, казалось, что двигается он с грацией и энергией, которых она никогда в жизни не видела у столь пожилых людей. Одет он был в простую белую хлопчатобумажную рубашку и белые брюки, которые еще больше подчеркивали его густой загар.
Оба мужчины во время разговора улыбались, и по выражению их лиц и жестам было ясно, что они хорошо знают друг друга. Разговаривали вполголоса, слова было не разобрать. Адамс глянул в ее сторону, а затем подался ближе к своему собеседнику и что-то ему сказал. Другой мужчина тоже посмотрел на нее. И вроде как примолк, широко раскрыв глаза.
Настало время уходить. Дилайла встала.
– Эмили, нам пора домой.
– Подожди немножко, мамочка! – пропищала та чуть ли не на всю церковь, прыгая на одной ножке по проходу между скамьями. – Я почти закончила.
– Уже поздно, детка.
– Дилайла, – послышался вдруг голос пастора Адамса. – Знакомься – это отец Уильямс.
Дилайла повернулась лицом к двум мужчинам, которые теперь стояли всего в паре футов от нее. Она все еще не могла точно определить возраст незнакомца. Ему с равным успехом могло быть как пятьдесят, так и семьдесят или все сто десять лет. Он посмотрел на Эмили сквозь изящные очки в золотой оправе, и улыбка тронула его губы.
– Девочка – настоящее чудо. – Голос у него был хоть и негромкий, но сильный.
– Ну да, – отозвалась Дилайла, отводя взгляд. – Она очень милая.
– У меня осталось немного печенья с благотворительной распродажи, которую мы вчера тут устраивали, – сказал Адамс. – Могу я угостить Эмили?
– Нам и вправду пора идти…
– Печенье? – взволнованно переспросила Эмили.
– Это займет всего минуту. Они у меня вон там. Пошли, Эмили.
Адамс повел девчушку по проходу. Дилайла напряженно смотрела на них. К ее облегчению, священник не попытался вывести ее дочь за дверь, а отвел ее в дальний конец церкви, где стоял маленький столик с парой коробок печенья.
– Хотел бы я снова стать ребенком, – произнес отец Уильямс. – Чтобы прийти в такой восторг от перспективы угоститься печеньем.
– Обычно я не даю ей сладкого в столь поздний час, – сказала Дилайла. – Из-за этого ей сложней заснуть.
– Каждое правило заслуживает того, чтобы его иногда нарушали… И что же это с тобой приключилось, дитя мое?
Его глаза были прикованы к ее распухшей руке. Она неуклюже сунула ее в карман, поморщившись от боли.
– Такая вот дурацкая неприятность… Под тяжелый ящик подставила. Я такая недотепа…
– Сомневаюсь, что ты и вправду сама в этом виновата. Что-то не похожа ты на недотепу… По мне, так вполне самостоятельная и разумная женщина.
Дилайла издала тихий смешок.
– О нет, и в самом деле все было так! Просто глупая оплошность с моей стороны.
– Может, и оплошность… Только вот, по-моему, довольно давняя.
Дилайла ничего не ответила, наблюдая за Эмили, которая радостно грызла печенье, пока Адамс что-то рассказывал ей.
– Знаешь, – продолжал отец Уильямс, – по-моему, нет ничего трудней материнства. Пестовать эти крошечные души, оберегать их от всех опасностей в этом мире… До сих пор тебе это просто потрясающе удавалось.
Дилайла перевела на него взгляд.
– Вы совсем меня не знаете, святой отец.
Он улыбнулся ей, глаза его сияли.
– Но у меня есть глаза! Я вижу твоих детей. Они счастливы, хорошо одеты, сыто накормлены… Был ли столь уж легким твой путь?
Дилайла собиралась уже сказать, что да, все было проще простого. А потом схватить Эмили и двинуть домой. Но почему-то вместо этого тихо произнесла:
– Нет.
Голос у нее дрожал, и это единственное слово едва не застряло у нее в горле.
– Да, это было не так, – просто сказал Уильямс. – Ясно, что путь твой был непростым. И ты прошла его в одиночку. Ты просто чудо, Дилайла. Надеюсь, что ты и сама это знаешь.
Когда в последний раз кто-нибудь говорил ей нечто подобное? Когда в последний раз хоть кто-то восхищался ею? Окружающие ее люди проявляли к ней в основном жалость вперемешку с осуждением. Она знала, о чем они думали. Думали, что уж они-то не стали бы и дальше жить такой жизнью. Что уж они-то не позволили бы такому случиться с ними. Они относились к ней как к чему-то сломанному и не стоящему починки.
– Спасибо. – По щекам у нее текли слезы. Дилайла поспешно вытерла их здоровой рукой.
А отец Уильямс все продолжал говорить, рассказывая ей, какая она сильная. Какая крепкая духом. Какая умная. Больше уже не имело значения, что он ее совсем не знал. Дилайла ощущала то же самое, что и он. Может, он просто как-то сумел это интуитивно прочувствовать. Может, как Божий человек, он видел больше. Ей было все равно. Она хотела хоть раз услышать, что имеет право гордиться собой.
