Адриан Моул: Дикие годы - Таунсенд Сьюзан "Сью" (читать книги бесплатно полностью без регистрации .txt, .fb2) 📗
В 11 часов вечера позвонила в панике моя мамочка и спросила, не появлялся ли у меня Мартин Маффет, мой юный отчим. Я довольно откровенно расхохотался вслух. Чего ради Маффету ходить ко мне в гости? Он же знает, что я не одобряю мамочкиного второго безрассудного брака. Помимо разницы в возрасте (огромной, как устье Амазонки), они физически и ментально несовместимы.
Маффет — мешок с костями шести футов шести дюймов росту, считает, что Королева очень трудолюбива, а Пэдди Эшдаун [20] не способен соврать. В мамочке пять футов и пять дюймов, она втискивается в одежду на два размера меньше и считает, что Британия должна быть республикой, а первым президентом — Кен Ливингстон [21], известный любитель тритонов. В свой последний визит к ним я обратил внимание, что юный мистер Маффет к мамочке менее внимателен, чем раньше. Судя по всему, он уже сожалеет о своем безумном порыве к матримониальным узам.
Мама сказала:
— Сегодня утром он уехал в Лондон на свои курсы по инженерному делу в здании Ллойда.
Мамины представления о географическом расположении Британских островов всегда были минимальны. Я сообщил ей, какое расстояние отделяет здание Ллойда в лондонском Сити от моей кладовки в Оксфорде.
Она печально ответила:
— Я просто подумала, что он мог к тебе заскочить на пути в Лестер.
Мама перезвонила в 2 часа ночи. Маффет просидел шесть часов в застрявшем поезде подземки — по крайней мере, он ей так сказал.
На этот раз Леонора попросила меня вообразить, что стул — мой отец. Дала мне африканскую палку, и я выбивал стул, пока не рухнул от изнеможения, не в состоянии и рукой пошевельнуть.
— Да он, в общем, не такой уж плохой парняга, мой папочка, — сказал я. — Даже не знаю, что это на меня нашло.
— Не разговаривайте со мной, говорите с ним, — приказала Леонора. — Разговаривайте со стулом. Стул — ваш отец.
Обращаясь к пустому стулу, я чувствовал себя очень глупо, но мне хотелось сделать Леоноре приятное, поэтому я посмотрел обивке прямо в глаза и вопросил:
— Почему ты не купил мне лампу на шарнире, когда я готовился к выпускным экзаменам?
Леонора похвалила:
— Хорошо, хорошо, ведите дальше, Адриан.
— Терпеть не могу твои кассеты с кантри-вестернами.
— Нет, — прошептала Леонора. — Глубже, мрачнее, самые ранние воспоминания.
— Помню, когда мне было три года, — сказал я, — ты вошел ко мне в спальню, выдернул у меня изо рта соску и сказал: "Настоящим мальчишкам соски не нужны".
После чего я снова схватил с пола палку и принялся колошматить стул. Полетела пыль.
Леонора проговорила:
— Хорошо, хорошо. Как вы себя чувствуете ?
— Я чувствую себя ужасно. Я вывихнул плечо.
— Нет-нет, — раздраженно произнесла она. — Как вы себя чувствуете внутри ?
Я все понял.
— О, я примирился с собой, — соврал я. Встал, вручил терапевтической доминатриссе тридцатку и ушел. Нужно еще купить «нурофен», пока ночная аптека не закрылась. Боль в плече сводит меня с ума.
Среди тритонов Ньюпорт-Пагнелла новый раскол. Теперь у нас — три раздельных ареала. В тритоновом мире какая-то катавасия. Браун названивает экспертам по тритонам по всему миру и гундит об этом феномене.
Миссис Хедж провела собеседования с другими потенциальными жильцами, но выбрала меня! Всю ночь меня терзали эротические сновидения — они касались меня, Брауна, Меган и миссис Хедж. Стыдно, но что поделаешь? Я ведь не могу контролировать свое подсознание, правда? Пришлось сходить в прачечную-автомат, хотя сегодня вовсе не мой обычный день.
Сегодня вечером по телевизору видел Нормана Шварцкопфа [22] — он тыкал палкой в невнятную карту. Почему он одет в военную маскировочную форму — для меня загадка. Ведь:
а) в пустыне нет деревьев;
б) в зале для пресс-конференций тоже нет деревьев;
в) Норман — слишком важная шишка, чтобы приближаться к противнику, так что мог бы спокойно разгуливать в костюме клоуна Коко — в него все равно никто не стал бы целиться.
Навестил сегодня миссис Хедж — окончательно договориться и обсудить соглашение о найме. У нее на холодильнике под магнитом с Микки-Маусом — фотография обугленной головы иракского солдата, которого нашли мертвым в машине. Я отвел взгляд и попросил воды.
Вчера вечером поставил в известность Пандору, что на выходных съезжаю с квартиры. Надеялся, она бросится мне на шею и станет умолять, чтобы я остался, но она не бросилась. В час ночи меня разбудил хлопок пробки от шампанского, звон бокалов и дикий безудержный хохот Пандоры, Кавендиша и Джулиана. Инфернальный Треугольник.
Сегодня говорила главным образом Леонора. Сказала, что я слишком многого от себя ожидаю, что у меня — невозможно высокие стандарты. Посоветовала мне быть к себе добрее и заставила составить список десяти вещей, которые мне нравится делать. Всякий раз, когда я отказываюсь от плохой мысли о себе самом, мне позволяется себя порадовать.
Леонора спросила, имею ли я возможность время от времени себя баловать. Я признался, что какие-то сбережения в Строительном Обществе Маркет-Харборо у меня имеются. Тогда она дала мне листок бумаги и детский цветной карандаш и велела записать десять моих радостей.
Радости
1) Читать романы
2) Писать романы
3) Половой акт
4) Смотреть на женщин
5) Покупать канцелярские принадлежности
6) Есть бананы
7) Сэндвичи с крабовой пастой
8) Смотреть бокс по телевизору
9) Слушать Чайковского
10) Гулять по сельской местности
Я спросил у Леоноры, каковы радости у нее.
Она хрипло ответила:
— Мы здесь не обо мне говорим. — Потом улыбнулась, показав изумительно белые зубы, и сказала: — У нас есть кое-что общее, Адриан.
Я почувствовал, как меня пронзило разрядом сексуального желания.
— Мне тоже нравится смотреть по телевизору бокс, — продолжала она. — Я поклонница Бруно.
Сегодня утром за завтраком я спросил Кавендиша, не поможет ли он мне перевезти вещи к миссис Хедж. У него здоровенный семейный «вольво». Он ответил:
— Не могу придумать ничего, что я сделал бы с большей радостью, Ади.
Он предложил перевезти меня немедленно, но я сказал:
— Завтра утром будет в самый раз. Некоторым из нас нужно все-таки работать .
Кавендиш рассмеялся:
— Так ты, значит, считаешь, что преподавать лингвистику — занятие недостойное мужчины, так, Ади?
Я ответил:
— Да, собственно говоря, так я и считаю. Сомневаюсь, что работа для вас — понятие существительное.
— Как профессор лингвистики, — рявкнул он, — могу тебя заверить, что «работа» в самом деле — имя существительное. — Он потянулся к пепельнице, его халат распахнулся, явив ссохшиеся соски и седые свалявшиеся волосы на груди. Меня чуть не вырвало. Едва смог проглотить свои хлопья с отрубями.
Вернул в ателье портативный телевизор. По возвращении написал Пандоре стихотворение и подсунул ей под дверь. Моя последняя отчаянная попытка соблазнить ее и отвлечь от Кавендиша.
