Нетолерантность - Бельский Максим Александрович (читать книги полностью .TXT, .FB2) 📗
Многие представляют это «дело» как результат подковёрной борьбы различных группировок в окружении Сталина. На мой взгляд, это верно лишь отчасти. Основной задачей для Сталина было физическое уничтожение своих потенциальных конкурентов. Окружать себя людьми, которые ненавидели друг друга и постоянно соперничали, – это была старая тактика Сталина. Цель её была проста: постоянная конкуренция не позволяла созреть никакому заговору. Соперничающие министерства и ведомства постоянно занимались слежкой и интригами друг против друга, а Сталин возвышался над всеми, словно строгий, но справедливый воспитатель в детском саду, разнимая разбаловавшихся ребятишек.
Самым главным «ленинградцем» был А. Жданов, тот самый, который во время блокады не вылезал из бункера и даже честно поведал об этом Сталину – мол, не могу найти в себе душевных сил вылезти наружу, там падают бомбы и страшно трушу. Сталину, который сам никогда не появлялся на фронте, вероятно, это было близко, поэтому он никак не наказал Жданова за трусость. Так и продолжал Жданов сидеть в бункере, обжираясь деликатесами, словно барсук, в осаждённом городе с умирающими от голода жителями – до конца блокады. Бабушка писателя Игоря Григорьевича Атаманенко, Евдокия Мироновна Атаманенко, была врачом – кардиологом и в 1941 году входила во врачебную свиту Андрея Жданова. На страницах своей книги И. Г. Атаманенко поделился воспоминаниями бабушки: «В то время как простые ленинградцы получали по 128 граммов хлеба в день, Жданов и его сотоварищи в блокаду ни в чём себе не отказывали. Особенно хорошо это знали врачи, которым подчас приходилось спасать высшую партийную элиту от последствий неумеренных обжорств и возлияний. Она рассказывала, что у него на столе всегда были в изобилии деликатесы и разносолы. Бабушка сама видела, как во время блокады в Смольный привозили и свежие овощи, и живых барашков, и живую птицу».
Так вот, этот человек после войны был наиболее приближён к Сталину, но затем, в 1948 году, после недостаточно яростного осуждения маршала Тито он неожиданно попал в немилость, у него как – то сразу сдало сердце, и в августе 1948 года он скоропостижно умер в возрасте пятидесяти двух лет. Трудно сказать, был ли он убит по приказанию Сталина или нет, но в чём нет абсолютно никаких сомнений – вождь воспользовался его смертью для того, чтобы начать новый виток репрессий, на этот раз – против своего ближайшего окружения. Вскоре было объявлено, что Жданов пал жертвой «вредительского лечения», и началось «ленинградское дело», а затем и «дело врачей».
Во время правления Хрущева была создана Комиссия Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 30–40‑х и начала 50‑х гг. Среди прочего эта комиссия занималась и «ленинградским делом». Комиссия выяснила, что это была мясорубка покруче 1937 года! К арестованным применяли страшные пытки, пощады не было даже женщинам и детям – родственникам арестованных «ленинградцев». Фрол Козлов, секретарь Ленинградского обкома в 1957 году, заявил на Пленуме ЦК: «Десятки тысяч ни в чём неповинных людей тогда выслали из Ленинграда в ссылки, в тюрьмы, и на расстрел пошли многие из них, многие из них погибли. Десятки тысяч ни в чём неповинных людей отправляли эшелонами».
Для чего нужны были эти жертвы после чудовищной войны? Ради одного: уничтожить как можно больше свидетелей вопиющей некомпетентности «вождя народов» и его полной несостоятельности как главнокомандующего.
Вот как описывает Сталина в начале 30‑х годов (точнее, в 1932 году) Корнелий Зелинский11: «Сталин – человек среднего роста, не очень плотный и отнюдь не военно – монументальный, как его изображают в гипсовых бюстах. Это ещё вполне крепкий человек, почти без седины; волосы чуть начинают сереть на висках, но ещё тёмные и густые. Когда Сталин говорит, он играет перламутровым перочинным ножичком, висящим на часовой цепочке под френчем. Сталин, что никак не передано в его изображениях, очень подвижен.
Сталин поражает своей боевой снаряжённостью. Чуть что, он тотчас ловит мысль, могущую оспорить или пересечь его мысль, и парирует её. Он очень чуток к возражениям и вообще странно внимателен ко всему, что говорится вокруг него. Кажется, он не слушает или забыл. Нет, он всё поймал на радиостанцию своего мозга, работающую на всех волнах. Ответ готов тотчас, в лоб, напрямик. Да или нет. Он всегда готов к бою. Сталин говорит очень спокойно, медленно, уверенно, иногда повторяя фразы. Он говорит с лёгким грузинским акцентом. Сталин почти не жестикулирует. Сгибая руку в локте, он только слегка поворачивает ладонь ребром то в одну, то в другую сторону, как бы направляя словесный поток. Иногда он поворачивается корпусом в сторону подающего реплику. Его ирония довольно тонка. Сейчас это не тот Сталин, который был в начале вечера, Сталин, прыскающий под стол, давящийся смехом и готовый смеяться. Сейчас его улыбка чуть уловима под усами. Иронические замечания отдают металлом. В них нет ничего добродушного. Сталин стоит прочно, по – военному».
Если уж затронули свидетельство К. Зелинского, то он записал и другой замечательный эпизод: «Ещё один неприятный инцидент произошёл во время ужина у А. М. Горького в тот же день. Поэт В. Луговской стал произносить пышный тост за здоровье товарища Сталина. Вождь не принял и этой откровенной лести: сидел с каменным лицом. Увидев его реакцию, поэт осёкся. И вдруг изрядно охмелевший Г. Никифоров встал и закричал на весь зал – воистину, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке: «Надоело! Миллион сто сорок семь тысяч раз пили за здоровье товарища Сталина! Небось, ему это даже надоело слышать…» И. В. Сталин тоже поднимается. Он протягивает через стол руку Никифорову, пожимает его концы пальцев: «Спасибо, Никифоров, правильно. Надоело это уже»».
«Скромный» товарищ Сталин, «не любивший откровенной лести», не забыл про этого искреннего человека. Георгий Константинович Никифоров был арестован 13 января 1938 по «делу о заговоре писателей». На допросах был подвергнут зверским пыткам, но ничего не сказал и виновным себя по обвинению в участии в контрреволюционной террористической организации не признал. Но это было и не важно, его судьба была решена ещё тогда, в 1932 году. Он был расстрелян 2 апреля 1938 года.
А сколько ещё таких людей, говоривших Сталину правду, было? Близких к нему, родственников, друзей, искренне любивших его – ВСЕХ их он убил.
Милован Джилас считался вторым человеком в Югославии, разумеется, после Тито. Он написал книгу воспоминаний «Встречи со Сталиным». Вот два основных, на мой взгляд, отрывка из этой книги. В первом он вспоминает, каким ему запомнился Сталин.
«Самым простым был хозяин. Сталин был в маршальской форме и мягких сапогах, без орденов, кроме золотой звезды – ордена Героя Советского Союза на левой стороне груди. В его поведении не было ничего искусственного, не было никакой позы. Это не был величественный Сталин с фотографий или из документальных фильмов – с замедленной продуманной походкой и жестами. Он ни на минуту не оставался спокойным – занимался трубкой с белой точкой английской фирмы «Данхилл», очерчивал синим карандашом основное слово темы разговора и потом его постепенно перечеркивал косыми линиями, когда дискуссия об этом приближалась к концу, поворачивал туда – сюда голову, вертелся на месте.
И еще одно меня удивило: он был малого роста, тело его было некрасивым: туловище короткое и узкое, а руки и ноги слишком длинные – левая рука и плечо как бы слегка ограничены в движениях. У него был порядочный животик, а волосы редкие, хотя совсем лысым он не был даже на темени. Лицо у него было белым с румяными скулами – я узнал потом, что цвет этот характерен для тех, кто подолгу сидит в кабинетах, на советских верхах его называют «кремлевским». Зубы у него были черные и неправильные, загнутые внутрь. Даже усы не были густыми и представительными. Всё же голова его не была отталкивающей: что – то было в ней народное, крестьянское, хозяйское – быстрые желтые глаза, смесь строгости и плутоватости».
