Дневники белокурого демона (СИ) - "Не-Сергей" (книга бесплатный формат txt) 📗
Заурчал утробно мощный мотор, поплыли за стеклом пушистые ёлочки пошлого дворика в номенклатурном стиле.
- Я тебе на счёт перекинул кое-что. Не из своих, конечно.
Артур недоумённо уставился на мужчину.
- И перевёл всё в другой банк, на предъявителя. Так надёжнее.
- Что?!
- Вот, держи, это твоя новая карточка. Приедешь домой, сразу всё не снимай, счёт надёжный, не отследят.
- Что вообще происходит?
- Ничего, - легкое пожатие плечами. – Просто ты очень вовремя нас покидаешь, поверь мне.
Спустя два месяца Борзов и его закадычный компаньон взорвались на арендованной яхте где-то у теплых островов. С ними погибли их новые мальчики и три человека команды. Пятеро охранников спаслись, получив лишь ранения разной степени тяжести. Николай пропал без вести. Причины катастрофы не выяснены.
- Я всё ещё жду от Вас, Артур, описания действительно светлых моментов. Мне кажется, что произошедшая с Вами… - Георгий Карлович пожевал губами, подбирая слова, под сочувственно насмешливым взглядом Артура, - неприятность как-то повлияла на восприятие прошлого. Я всё-таки настаиваю на том, чтобы Вы попытались. Ведь были же какие-то радости даже в… нелегкие периоды Вашей жизни? – поспешный жест рукой останавливает готовые сорваться с губ ехидные слова. – И я не имею в виду секс.
Я вернулся домой выпотрошенным и разбитым. Всё, что мне оставалось, это попытаться начать жизнь заново, как бы пафосно это не звучало. С нуля.
Денег на счету хватило бы на полную пластику, но я ограничился приведением в порядок частей тела, видимых из-под одежды. Остальное не так сильно и пострадало. Шрамы можно было просто отшлифовать в центре эстетической медицины и сделать менее заметными, чем я и занялся.
Из оставшейся суммы отложил немного на первое время, остальное перевел на накопительный счёт, на чёрный день, чтобы иметь некое материальное подспорье в виде капающих процентов.
Денег, вырученных от продажи ненужных мне теперь украшений и значительной части вычурного гардероба, хватило на лечение матери.
- Явился…
Мать лежала на застеленном диване, тяжело дыша и ежеминутно сглатывая. В комнате стоял отчётливый запах лекарств и немытого тела.
- А тебя звал кто?
- Ма… - Артур опустился на пол у её ног. – Почему не позвонила? Я бы помог.
- Не нужно мне ничего от тебя, - строго поджатые губы, совсем как когда-то у бабушки. – Уходи.
- Мам…
- Уходи, я сказала! – крик почти шёпотом, на срывающемся дыхании, слёзы на её глазах.
- Прости…
- Да уйдёшь ты уже?! Видеть тебя не могу! – слабые руки в сморщенных пергаментных перчатках возраста и болезни прижимают голову Артура к дурно пахнущему сквозь одеяло бедру. – Иди вон к мужикам своим, демон… наказание моё…
Мужчины, мальчики, парни. Я перебираю воспоминания о вас, как детские стеклянные шарики в наивной сокровищнице жестяной коробки из-под печенья. Разноцветные. Яркие, как осколки лета, или блеклые, как осенняя хмарь. Мутные, как водица в луже, и прозрачные, как слезинки росы. В памяти о каждом осталось лишь несколько мгновений и минимум информации. Какие-то мелкие детали, не отражающие сути.
Вот матовый молочный шарик с тёплыми прожилками. Севка занимался какой-то полулегальной торговлей и подкидывал мне деньжат в голодный год, когда зарплаты родителей хватало только на еду. Я приносил эти деньги домой и говорил им, что подрабатываю по вечерам в баре. Верили. Севка злился и притаскивал мне модные шмотки, которые я всё равно не мог надеть, потому что не мог объяснить родителям их происхождения. Он спешно уехал куда-то, скрываясь от милиции, не успев сказать мне ни слова.
Жёлтый с синими искрами. Дениска – чудесный, яркий нахалёнок с лучистыми глазами и детской улыбкой. Он варил пельмени в электрическом чайнике и стирал носки, натянув их на руку. Больше всего на свете любил читать и приучил к этому занятию меня. Считал секс жутко смешным занятием, потому что все пыхтят, потеют и издают громкие звуки, и это если не учитывать всю нелепость телодвижений. Юморист. Мы мирно разлетелись в разные стороны, как мотыльки, легко и безболезненно, не мучая друг друга сожалениями. Денис утонул летом в речке, неудачный прыжок с самодельной тарзанки. Безрассудный мальчишка.
Вот мутный коричневый шарик с тяжёлой взвесью внутри. Михаил самостоятельно учил английский язык по словарю и школьным учебникам. Целеустремлённый, сильный, легко отметающий всё лишнее. Я не вписался в его планы, сам понял это и ушел, не дожидаясь, когда мне укажут на выход.
Чёрный шарик в матовом сливовом налете. Виктор служил в милиции и был женат. С трудом выкраивал для меня время два раза в неделю. Мы нигде не появлялись вместе из-за его параноидального страха быть раскрытым. Он любил, чтобы я гладил его член, даже когда мы отдыхали после секса или смотрели вместе телек. Непрерывно. Нас выследила его жена и пришла с их общим другом разбираться. Был чудовищный скандал, который, к счастью, не вырвался за пределы съёмной квартиры. Я ещё несколько дней подлечивал синяки и ссадины. Виктор пропал через месяц. Его друг и коллега довел меня до истерики вопросами о его местонахождении, не веря в то, что мы реально расстались. Заледеневшее в снегу тело нашли только на вторые сутки, случайно. Множественные ножевые ранения, травма головы.
Вот блестящий зелёный шарик. Шурка отлично играл на гитаре и обладал непревзойденной харизмой. Он бросил меня, когда решил жениться и завести детей. Сейчас, насколько я знаю, счастлив в браке. По меньшей мере, внешне.
Маленький, но очень тяжёлый рубиновый шар. Данька был безумно влюблён в меня. Он подтачивал мои силы своей неумолимой любовью, пока я не разорвал эти болезненно тянущиеся жилы отношений. Грустный Пьеро в извечной маске блаженной скорби.
Мужчины. Сколько вас было всего? Я давно сбился со счёта. Я задевал вас вскользь, по-детски переставая о вас вспоминать, едва отвернувшись, переключаясь на что угодно, лишь бы не испытывать сожалений. Череда лиц, прорезаемая одним и тем же. Лицом Олега. Им прошито воспоминание почти о каждом. Либо до, либо после - всегда был он. Я приползал к нему после каждой неудачи. Он приходил за мной, если я слишком долго и удачно пытался его кем-то заменить.
Знающие нас посмеивались над такими кипучими итальянскими страстями. Но всё равно, как мне, кажется, немного завидовали. Наши отношения неровными стежками дрожащих жил растягивались на годы. Короткие вулканические взрывы сменялись вялотекущей тихой обыденностью и покоем. Мы бились в кровь и принимались нежно зализывать друг другу раны, чтобы в следующий миг вновь вцепиться в глотку или смешаться в горячих объятиях, разбрасывая клочья шерсти вокруг.
Но вернувшись из Москвы, я не смог пойти к Олегу. Не в этот раз. Что-то сломалось внутри, и хотелось отлежаться в норе, зализывая раны, сращивая осколки себя прежнего.
Я просто не мог вновь униженно приползти в надежде, что меня примут. Перешагнуть новый, выпирающий будто сломанной костью, болезненный барьер. Не в этот раз.
А может я повзрослел?
- Артур, Вы стали часто пропускать назначенные встречи. Плохо себя чувствуете? – психолог, демонстрируя полное спокойствие, деликатно отпил из крошечной чашечки.
- Я не хочу никого видеть, - усталость просочилась в плечи и растеклась волной слабости по спине.
- Для наилучшего результата необходима регулярность наших бесед.
- Мне плевать, что Вам необходимо, - Артур потёр лицо пересохшей шершавой кожей ладоней.
- Это необходимо не мне, а Вам. Мне очень жаль, что Вы этого не понимаете. Когда Вы в последний раз ели?
- Не помню.
- Почему Вы не пьёте чай?
- Не хочу.
- Вы не принимаете назначенные мной препараты? Перестали выходить из дома даже по необходимости?
- Да! – резкий толчок агрессивной злобы, который тут же растёкся, плавно растворился в следующем выдохе, оставляя противное послевкусие.
