Секретный мир детей в пространстве мира взрослых - Осорина М. В. (книга жизни .txt) 📗
Молодая жена, поселившись в доме мужа, чувствует, что станет там настоящей хозяйкой только тогда, когда все переберет, перемоет, переложит, хоть немножко — но по-своему. То есть освоит пространство нового жилища, превратив его в поле своих активных действий, соприкоснувшись с каждым предметом, на котором останется след ее рук. Она внедрит туда обязательно и свои собственные вещи, которые станут знаками ее хозяйского присутствия.
Сходно действует и мужчина. Он тем быстрее освоится в новом жилище, чем скорее найдет там все, что можно исправить, починить, отрегулировать. Он обратит особое внимание на те материальные узлы, от которых зависит жизнедеятельность дома (выключатели, краны, ручки и т. п.), и таким образом будет держать руку на пульсе домашних событий.
Можно сказать, что в пространстве дома степень «опредмеченности» обычно выражает «меру присутствия» каждого из членов семьи. Плохо, когда один заполняет собой все вокруг, тесня других. Плохо, когда есть в доме несчастный изгой, у которого нет своего жизненного пространства и даже собственного места — кровати, письменного стола, шкафа или полки.
И наоборот, в дружных, хорошо организованных семьях, где каждый член семьи уважаем и неповторим, а отношения выстроены, обычно все помнят о том, где чье место, где кто любит сидеть, и соответственно ставятся чашки: папе — с кораблем, маме — с розой, бабушкина любимая — с синими листиками, внучкина — с петушком и т. д.
Иногда бывает важно подчеркнуть значение члена семьи, выразить уважение к нему через его вещи-символы. Это твое место — никто не может его занять, кроме тебя; это твоя чашка — ее не поставят случайному гостю; это твой стол — ты его хозяин, никто не станет наводить здесь свой порядок, не спросив тебя.
Вещи-символы помогают структурировать пространство дома как поле, в котором живут и взаимодействуют члены семьи, Через такие вещи можно закрепить положение и усилить эффект присутствия человека, наладить его отношения с другими.
Итак, дом становится для ребенка первым социальным пространством, где отношения членов семьи друг с другом символически закреплены в предметной среде. Именно в своем ежедневном домашнем опыте маленький ребенок впервые познает смысл притяжательных речевых форм — твое, мое, папино, мамино — через осознание принадлежности личных вещей, одновременно олицетворяющих каждого из членов семьи. Известно, что младшие дети мыслят понятиями-комплексами. Они представляют собой набор элементов, ассоциативно связанных друг с другом.
Так, «Папа» — это и большой бородатый человек, у которого так приятно сидеть на коленях, и его кожаное кресло, и его письменный стол, заваленный книгами, и его чашка с синим кораблем, и звук его голоса, и множество других вещей и событий, к нему относящихся.
Каждый член семьи обычно имеет дома свои «зоны влияния», склонен занимать определенные места, и представлен своими вещами-символами.
Для понимания ребенком социального пространства семьи очень важным событием являются совместные трапезы. Общесемейные завтраки, обеды и ужины начинаются с накрывания стола. В этом действии ребенок часто принимает посильное участие: пересчитывает всех членов семьи, раскладывает ложки, вилки и т. д. (При этом может упустить себя, потому что сам себе не виден.) Пространство накрытого стола, по сути, является полем опредмеченных отношений всех членов семьи. Расставленные тарелки и приборы обозначают место и личностное пространство, выделенное для каждого участника трапезы.
Тарелка — это зона личной ответственности ее хозяина. Она наполнена едой, про которую говорится «моя». Здесь для многих детей впервые появляется тема справедливого дележа — в данном случае дележа общего объема пищи между едоками, дележа пространства за столом и т, п. — и идея индивидуальной доли каждого. При этом отдельный человек является участником (т. е. частью) той компании, что, собралась за столом и представляет собой нечто целое, влияющее на каждого. Материальным воплощением этой общности будет и единое пространство стола, вокруг которого все сидят, и общие предметы — салатница, хлебница, солонка, сахарница, где лежит то, что требуется всем.
Необходимость пользования общими предметами за столом сразу ставит перед ребенком проблему сотрудничества в общем предметно-социальном пространстве застолья: то ли дотянуться самому до нужных предметов, то ли прибегнуть к помощи другого человека. Но как? Здесь важно, чтобы родители осознавали педагогический смысл этой ситуации.
Есть родители простодушно-материалистичные. Они понимают еду как физиологический процесс насыщения и мало обращают внимания на взаимоотношения за столом.
Есть родители, считающие своим долгом научить детей формальному этикету поведения за едой: не чавкать, уметь пользоваться ножом и вилкой, знать необходимые формулы вежливости («Передайте, пожалуйста, хлеб»).
Но есть родители, понимающие, что семейная трапеза за общим столом — это одна из важнейших домашних ситуаций, где ребенок учится осознанию себя в общем пространстве взаимодействий с другими людьми. Здесь закладывается у ребенка понимание таких базовых отношений, как мое— твое, общее—личное, понимание своего места в группе людей и отношений соподчинения (кто главнее в этой ситуации, что и кому можно делать, а что — нельзя). Здесь он знакомится с проблемой подчинения и равноправия, справедливости распределения чего-либо, соотношения собственных желаний и ограниченности возможностей, привыкает учитывать как присутствующих, так и отсутствующих членов семьи.
Для воспитателя важно то, что все эти достаточно абстрактные понятия наглядно представлены сидящему за столом ребенку в том, как стол накрыт и как ведут себя участники застолья. В грубо материальном смысле для удовлетворения голода все равно — выпить ли супу прямо из кастрюли, унести ли его в тарелке в свою комнату или поесть того же супу за общим семейным столом.
С психологической точки зрения, три эти варианта принципиально различны по внутренней установке в отношении себя и других людей. Каждая из них формирует определенный тип межличностных отношений.
Равно это видно и во множестве других ситуаций. Например, ребенок не любит плавающую в супе морковку, вылавливает ее, и… один кладет ее на край собственной тарелки, а другой сплавляет все, что ему не нравится, в тарелку к маме, которая доедает, «чтобы продукт не пропадал». Но при этом мама бессознательно укрепляет в ребенке уверенность в том, что если ему что-то не нравится, то можно это спихнуть в жизненное пространство другого человека, переложив на него ответственность за неприятное.
Для психолога пространство накрытого стола с сидящими вокруг членами семьи в чем-то подобно шахматной доске с фигурами, расставленными в определенной позиции. Как опытный шахматист мгновенно считывает расстановку сил на доске, так и хороший психолог почувствует за столом дух семьи, особенности взаимоотношений ее членов и положение каждого в семейной группе.
В традиционной культуре, как крестьянской, так и дворянской, купеческой, мещанской, поведение членов семьи за столом жестко регламентировалось. Тогда хорошо осознавали, что порядок рассадки людей за столом, очередность подачи блюд, поведение во время еды символически воплощают положение и значимость каждого члена семьи, закрепляют определенный тип отношений между ними, утверждают незыблемость семейной структуры. Это было особенно существенно для больших семей, где всегда стоит проблема организации и управления, столь важная для полноценного сотрудничества при совместной жизни,
Поскольку семья садилась обычно за стол не менее трех раз а день, застольная ситуация многократно воспроизводилась, а в сознании подрастающего поколения наглядно закреплялось представление о структурно-ролевом устройстве семьи. Она становилась основой для будущих отношений вне дома — в миру.
В жизни традиционной семьи стол был социальным центром жилища местом, где люди вкушали хлеб свой, от наличия которого зависела их физическая жизнь, и одновременно местом, вокруг которого выстраивалась структура семьи как модель человеческого общества. Поэтому отношение к столу как месту священному было в русской традиции всесторонне регламентировано. Нельзя было ставить на него посторонние предметы и локти, сквернословить за столом. На нем должен был всегда лежать хлеб, чтобы он не переводился в доме, и т. п. Вообще стол воспринимался как ладонь Бога, протянутая людям, и в некотором смысле как домашний престол.
