Nevermore, или Мета-драматургия - Созонова Ника Викторовна (книги .TXT) 📗
'Смешная ты, Морена… Маленькая, добрая, наивная девочка. 'Совсем невыносимо' — не в какие-то редкие дни, а всегда. Впрочем, понять это может лишь тот, кто сам испытал подобное. А этого я тебе, конечно же, не желаю. Но даже если, как ты говоришь, 'пройдет'… Мне не нужно, чтобы проходило. То, что происходит в этом мире, очень скверно, и я не хочу, чтобы моя душа когда-нибудь очерствела настолько, чтобы я мог смотреть на все это без боли. Боль — это сигнал: мне здесь не место'.
'Йорик, я, наверное, ничего не могу, я маленькая и глупая, но я надеюсь, вопреки всему, на твою силу и свободу…'
'Именно мои сила и свобода бунтуют против правил этого мира. Мой разум отнюдь не пасует, только у меня нет веры, будто кто-либо (твой астролог или наш православный друг Инок) знает о том, что ожидает нас за чертой. Для меня это неизвестность и, вполне возможно, единственный верный шаг в этом мире. Пожалуйста, не трать на меня силы. Направь свою энергию на тех, кому еще можно помочь. На Пашку — пацану восемнадцать, он, может быть, еще приспособится. На Бэта — он питерский, как и ты, мальчик с божьей искрой. На Энгри — он загибается без общения с умными и добрыми девушками в своей Чухляндии. А мне не пиши больше, не нужно. Пойми: это не мой мир, мне холодно здесь и, кроме того, я устал'.
Со своими советами и ненужным милосердием я опять, как и в случае с Пашкой, попала впросак. Йорику пытались помочь многие. Когда его депрессия обострялась и наступал кризис, он писал об этом в своем журнале, и московские друзья находили хороших психологов, навороченные антидепрессанты, верная Онлиблэк старалась не покидать квартиру без очень важных причин.
Иногородние тоже пытались помочь. Как-то Морфиус ('спасатель' из Киева) предложил всем друзьям Йорика, реальным и виртуальным, раз в день в определенное время совместно медитировать, посылая ему свет и исцеление. Йорик с возмущением отказался от этой идеи ('Я вам что, какой-то особенный? Папа римский?..') и удалил тему с форума.
Моя Таисия, следом за мной все больше втягивавшаяся в форумные страсти, прониклась к его админу немалым уважением и сочувствием. По ее словам, он был наиболее глубоким, умным и творческим человеком из всей су-тусовки. Она как-то исхитрилась все же построить ему гороскоп, не зная часа рождения, и рассчитала опасные дни — дни, когда в его карте 'злобствует Уран, планета самоубийц и эскапистов'. И требовала, чтобы я обозначила их в письме к нему, чтобы он 'был готов внутренне', и в письме к Онлиблэк, чтобы 'не сводила с него любящих глаз'.
Но я не стала этого делать. К чему? К тому времени Йорик уже попросил меня не писать ему больше и тратить 'спасательскую' энергию на тех, кому еще можно помочь. А до этого вежливо дал понять, что в отношении астрологии 'дышит ровно'. К Онлиблэк я тем более не рисковала соваться: она казалась мне строго-высокомерной (по крайней мере, так звучали ее комменты в мой адрес).
Главное же — сколько она сама, доморощенный эзотерик, твердила мне о роке, о фатуме, о том, что настоящего самоубийцу не спасти никакими силами.
— Ты права, — вздохнула Таис на мой довод. — Башкой понимаешь, что с роком, с кармическими законами не поспоришь. А глупое сердце все пытается спасти. Человек ведь удивительный, вот в чем горе. Редкий…
Мои посты на форуме Йорик оставлял без ответов.
Лишь однажды, когда я, защищая от массовых нападок очередного 'спасателя', пытавшегося отговорить кого-то — кажется, Пашку — немедленно лечь на рельсы, упомянула 'Над пропастью во ржи' Сэллинджера, он написал — не на форуме, а в своем журнале:
'Никого бы он не смог поймать над этой пропастью.
Солнце скрылось за тучами, яростный ветер разметал волосы… А они все бегут и бегут. И не видят ни его, ни опасности впереди. Они играют во ржи. Поймать одного, двоих, ну ещё нескольких… И слушать крики остальных, падающих в вечность, и смотреть, как они летят. Терять и тех, кого удалось-таки поймать на мгновение, и в конце концов, отчаявшись, броситься самому вслед за ними, так никогда и не спасенными…
Не нужно ловить детей над пропастью во ржи. Над ЭТОЙ пропастью каждый играет в свою игру' (с).
КАРТИНА 2
Форум. На заборе надпись: 'УГОЛОК ПСИХОЛОГА. ПРИВАТ'. Приглушенный свет. Бэт лежит на кушетке. Психолог, лысоватый мужчина за сорок, сидит спиной к нему за столом.
ПСИХОЛОГ: Припомните хорошенько, не случалось ли вам в раннем детстве подсмотреть, как ваши родители занимались любовью?
БЭТ: Н-нет… По-моему, они вообще не занимались любовью. Никогда.
ПСИХОЛОГ: Интересное наблюдение. Но как же, в таком случае, вы появились на свет?
БЭТ: Наверно, они занимались этим один-единственный раз. И испытали отвращение. А когда я родился — взглянув на меня — испытали еще большее отвращение, и это навсегда отвратило их друг от друга.
ПСИХОЛОГ: Ладно. В таком случае, ответьте мне, когда…
БЭТ (перебивает): Зато я помню, как — мне было лет семь — мать наклонялась надо мной ночью, зажав в руке осколок зеркальца.
ПСИХОЛОГ: С какой целью?
БЭТ: Чтобы перерезать мне сонную артерию.
ПСИХОЛОГ: Значит, у вас дурная наследственность. Печально. (Спохватившись, бодрым голосом): Но ничего страшного! Ответьте мне на такой вопрос: в каком возрасте вы впервые попытались умереть, перерезав себе вены?
БЭТ: В четырнадцать с половиной.
ПСИХОЛОГ: И по какой причине? Неразделенная любовь?..
БЭТ (тихо смеется, отчего кушетка поскрипывает): Вам не стыдно говорить со мной на языке, пригодном лишь для детской песочницы? Неужели вы считаете, что у меня, пусть даже в четырнадцать лет, не могло быть глубоких экзистенциальных причин для этого шага?
ПСИХОЛОГ: Глубокие экзистенциальные причины для суицида есть у каждого мало-мальски мыслящего и хоть немного чувствующего человека. При этом существуют и не менее глубокие и экзистенциальные причины терпеть свое существование до его естественного конца. Конкретным же поводом для этого шага, увы, как правило, бывает нечто банальное: несчастная любовь, душевная болезнь, материальный крах. В вашем же случае, по всей видимости — отроческий комплекс неполноценности плюс проблемы с самоидентификацией на фоне возрастающих сложностей во взаимоотношениях с родителями.
БЭТ: Ха-ха. Сейчас я живу один, далеко не отрок, с самоидентификацией все в порядке. Отчего же меня тянет сдохнуть как можно скорее?
ПСИХОЛОГ: А вот в этом мы и будем разбираться, голубчик. Как давно вы не живете с родителями?
БЭТ: С матерью — с пятнадцати лет. Она в другом городе. Практически не вылезает их психиатрических клиник. С отцом последние два года — он купил мне комнату.
ПСИХОЛОГ: Не сошлись характерами с его новой женой?
БЭТ: Отчего же? Очень милая женщина. Меня всегда тянуло смачно поцеловать ее в губы и прикорнуть на пышной груди.
ПСИХОЛОГ: Понятно, отчего отец поспешил отселить вас, купив комнату.
БЭТ: Отнюдь. По иной причине. Как он объяснил мне, чтобы не сойти с ума. Я всех, кто имеет несчастье оказаться поблизости, свожу с ума, видите ли.
ПСИХОЛОГ: Шутки шутками, но вообще-то весьма печально, молодой человек, что вы живете совсем один, без присмотра. С вашими-то суицидными наклонностями, с вашей нестабильной психикой. Ну, хоть кто-нибудь вас навещает? Опекает? Заботится?
БЭТ: Отец звонит раз в неделю.
ПСИХОЛОГ: Это не в счет. Друзья есть?
БЭТ: На форуме, в сети — много друзей. На сайте 'готов' у меня даже нечто вроде фан-клуба из молоденьких девочек.
ПСИХОЛОГ: В сети не считается. В реале есть девушка?
БЭТ: Да как вам сказать… То есть, а то вдруг и нету. Впрочем, наклевывается сейчас с одной, с нашего форума.
ПСИХОЛОГ: С форума — не лучший вариант. Два депрессивных человека скорее утянут друг друга еще глубже в пучины душевной тьмы, чем вытащат. Вам бы нормальную, жизнерадостную.
