Виноградник Ярраби - Иден Дороти (читаем книги txt) 📗
Фил же просто один из лучших людей на свете. Он много пьет и много работает. Он откровенен, честен и неустанно борется за права ссыльных. Не раз Ноукс навлекал на себя недовольство тем, что разоблачал садистское поведение некоторых хозяев. Неприятный скандал произошел в связи со смертью одного работника, которого хозяин подверг жестокой порке. Хозяин этот принадлежал к числу недавно разбогатевших землевладельцев, и у него было немало влиятельных друзей. В течение нескольких дней оставалось неясным, кто победит в борьбе — человек, орудовавший плетью, или Фил Ноукс, дружок ссыльных, как его начали называть. К счастью, делом заинтересовалась газета «Остралиэн», напечатавшая статью, в которой содержался страстный призыв к справедливости и гуманности. Где граница между справедливым наказанием и убийством? — спрашивала газета.
Осужденный общественностью землевладелец покинул колонию, а доктору Ноуксу пришлось тратить еще больше сил на лечение бессчетных больных, чтобы оправдать свои выступления в защиту тех, кого он называл отбросами общества, ставшими жертвами несправедливости социальной системы. Это нравилось его жене еще меньше, нежели вынужденное пребывание в стране с такими ужасными нравами.
Когда доктор пришел на место трагедии, единственное, что он мог сделать, — это констатировать смерть от огнестрельного ранения и порекомендовать овдовевшей женщине отправиться в полицию и рассказать дежурному полицейскому о случившемся.
Она спокойно согласилась. Ей уже удалось взять себя в руки. Пригладив волосы, она надела шляпу. Дверь убогой лачуги, где осталось тело убитого, захлопнулась, и бедняжка обреченно двинулась по улице в сторону казармы, сопровождаемая Гилбертом и врачом.
Отвечая на вопросы доктора Ноукса, вдова сообщила, что ее зовут Молли Джарвис. Она состояла в браке с покойным Харри Джарвисом всего полгода. У Харри были больные легкие, и, вероятно, прожил бы он недолго, но считал, что брак хоть в какой-то степени защитит ее от жизненных невзгод. Ведь на большее женщина в ее положении рассчитывать не может.
Да, заявила Молли с вызовом, она приехала сюда на корабле с партией ссыльных восемь лет назад и лишь недавно была отпущена на свободу. Она работала поварихой в трактире «Севн Белз» — место достаточно скверное, — но никогда не выходила на панель. Эти сегодняшние мужчины приняли ее за проститутку, а получив отказ, пришли в ярость. Нет, она никогда их раньше не видела и описать не может, так как было слишком темно и лиц она не разглядела. Они выйдут сухими из воды, а тем временем бедняга Харри убит, мужчинам всегда удается ускользнуть от наказания, не так ли?
Это было сказано без горечи — просто она констатировала факт.
— Не всегда, — сухо возразил доктор Ноукс, а Гилберт внимательно взглянул на молодую женщину, пытаясь разглядеть ее лицо под низко надвинутой на лоб черной шляпой.
Ее голос и манера говорить его заинтриговали — это не была речь настоящей леди, но и не говор прислуги. Наверное, Молли служила где-то, где научилась говорить лучше, чем обычно говорят люди ее положения. Но что ему нравилось больше всего — это ее умение владеть собой. Какие бы сильные чувства гнева и скорби ни бушевали в ее душе, Молли находила в себе силы изъясняться спокойно и логично.
Так значит, она имеет зуб против мужчин. Ну что ж, для женщины в ее ситуации это вещь достаточно обычная. Необычным было ее спокойствие. Она не впадала в истерику, не ругалась. Да, таких женщин сыщется не так уж много. К такому выводу они с Филиппом пришли единодушно, оставив вдову на попечении сержанта полиции.
Доктор Ноукс смертельно устал, ведь он начал свой рабочий день в пять утра — принимал роды. Гилберт вспомнил, куда первоначально собирался направиться — к смотрителю Ботанического сада. Но сейчас было уже за полночь, ничего не успеть. Остается только лечь спать.
Однако Гилберту не спалось, неожиданно для себя он начал гадать, какое преступление могло повлечь за собой ссылку Молли Джарвис. Ему, конечно, не было до этого никакого дела, и все-таки размышления, а также шок, пережитый от совершенного на его глазах преступления, не давали ему уснуть.
Утро занялось изумительное — в воздухе ни малейшего дуновения ветерка, солнце ярко освещает синие воды гавани. Скоро начнется жара, но пока что все так и блестит. Поют и щебечут птицы — крикливые попугаи, черные воронообразные курравонги, агрессивные зимородки кукабурра, извергающие какофонию звуков.
Гилберт надеялся, что Юджиния сейчас прислушивается к этому птичьему концерту, восхищенная своим первым утром в Австралии. Он представлял себе ее у открытого окна, в ночной рубашке, с волосами, распущенными по плечам. И вдруг, как-то без всякого перехода, он представил себе совершенно другую, потрясающую картину — Молли Джарвис, сидящую возле тела покойного мужа.
Но не станет же Молли этого делать! Неужели она на это способна? Наверное, она провела ночь у своей соседки, миссис Мерфи.
В любом случае стоит посетить ее и выяснить, чем кончилось ночное происшествие, справиться, какие сделаны приготовления к похоронам мужа. Похороны бывшего каторжника в лучшем случае удавалось организовать тайком. Возможно, Гилберт сумеет добыть приличный гроб, за которым вдова сможет проследовать на кладбище. Жаль, что среди духовенства у него нет такого же влиятельного друга, какого он имеет среди медиков.
Сам Гилберт в это сияющее утро был полон энергии и оптимизма. То, что другие люди пребывают в горе, казалось ему несправедливым. Он посетит Молли Джарвис, а потом заявится к Келли на завтрак и там снова увидится с отдохнувшей и посвежевшей Юджинией. Позднее он проследит за выгрузкой на берег ящиков с мебелью и посудой и отправит все это на воловьих упряжках в Ярраби. День будет очень деловой — прекрасный, ударный, придающий сил день.
Но сначала — к Молли Джарвис.
Он нашел ее в лачуге, которая при дневном свете выглядела еще более убогой. Молли вышла на его стук и остановилась в дверях, вопросительно глядя на Гилберта.
Глаза у Молли оказались теплого каштанового цвета, светлые волосы аккуратно зачесаны назад и уложены пышным узлом на затылке. Полные губы красиво изогнуты. На ней было унылое тускло-коричневое платье, не скрывавшее, однако, прелестной фигуры с округлыми формами. Да она, ей-богу, просто красавица. Настроена, впрочем, далеко не дружелюбно. Она спросила, кто он такой, и голос ее прозвучал враждебно и подозрительно.
— Где же ваши глаза, миссис Джарвис? — улыбнувшись, отозвался Гилберт. — Я был тут прошлой ночью. Я привел доктора.
— А, вы тот самый джентльмен. — В голосе ее по-прежнему звучало подозрение. — Что вам угодно?
— Я пришел узнать, не могу ли быть чем-нибудь еще вам полезен. С вами случилась большая беда. Что сказал сержант?
— То же самое, что и я. Искать убийц так же бессмысленно, как искать иголку в стоге сена.
— Полиция наведет справки о тех, кто побывал вчера вечером в «Севн Белз». Это облегчит поиски.
— Но эти люди не были в трактире. Они просто проходили мимо, когда я направилась домой.
— Да, это действительно осложняет дело. Но не будем пока говорить об этом. Как с похоронами?
Миссис Джарвис махнула рукой через плечо:
— Он там, если вы спрашиваете об этом.
— Вы провели ночь здесь?
— А почему бы и нет? Мертвый мужчина мне не страшен. Особенно если это мой собственный муж. Его похоронят власти. Харри не будет в обиде; наоборот, он бы сказал, что имеет на это право: немало он от них натерпелся.
— Ну а вы, миссис Джарвис? Вы что теперь собираетесь делать? Вернетесь в «Севн Белз»?
Губы у Молли вытянулись. Она кивнула, но в глазах ее мелькнул страх. Вероятно, она поняла, что это замечено, и смутилась. Но тут же довольно вызывающим тоном спросила:
— А что мне еще остается?
— У меня есть дом в Парраматте. Там нужны слуги.
Слова сорвались у Гилберта с языка как-то сами собой.
Впрочем, это было не совсем так. Смутные мысли на этот счет появились у него с той минуты, как он вышел из хижины прошлой ночью.
