Дневник чужих грехов - Полякова Татьяна Васильевна (книги онлайн полностью .txt) 📗
– Читаешь?
– Читаю.
– У меня до второго тома руки пока не дошли, а первый прочитал.
– И как тебе?
– Довольно занятно. Думаю, дальше будет интереснее.
– Когда дело дойдет до тех, кого мы знали лично?
– Может, она и про нас что написала, – усмехнулся Сергей. – Ваше семейство Марта уж точно вниманием не обошла.
– Ничего удивительного. Они с моей бабкой дружили.
– Ага. Но… вряд ли бы твоей бабке понравилась эта книга.
– Почему? – удивилась я. – О слухах, что ходили в округе, Агнес прекрасно знала. И, по-моему, мало обращала на них внимание.
– Даже на те, что касались ее мужа?
– А-а… ты об этой истории, – покивала я. – Не очень-то я в нее верю.
– Не знаю, как тебе, а мне было любопытно… Жаль, столько времени прошло, свидетелей уже не осталось.
– И правду мы вряд ли узнаем, – подхватила я.
– Твоя бабка наверняка знала куда больше.
– Думаешь, мой дед ей рассказал? Взял да и покаялся в убийстве собственного отца и его молодой жены?
– Учитывая, что Агнес о слухах знала, могла обратиться к нему с вопросом.
– Только не Агнес, – покачала я головой. – Чего не знаешь, о том не грезишь.
– Точно, – засмеялся Сергей. – Я помню, как она это повторяла.
– Агнес вышла замуж вопреки воле родителей. То есть они, в конце концов, с ее выбором согласились. Вышла по большой любви. А потом, наверное, решила, что родители были правы. Дед оказался человеком с другой планеты. И точно не был прекрасным принцем, но она была чересчур упряма, чтобы это признать.
– И придумала себе другого человека?
– Нет, для этого она была слишком здравомыслящей. Скорее, научилась принимать его таким, каким он был. Но его откровений точно бы не захотела. Жить с убийцей – это все-таки слишком…
– Может, и не было никаких убийств, – пожал Сергей плечами. – Мало ли что люди болтают… И Старый мельник умер своей смертью, точнее, от неизвестной хворобы. А вслед за ним и его молодая жена.
– И дед оказался единственным наследником. Мельничиха, как известно, была беременна… По мнению окружающих, сводный брат вряд ли был нужен деду. Но болтали не только это. Говорили, что мельничиха травила мужа крысиным ядом, понемногу его скармливая, чтобы смерть не оказалась внезапной и оттого подозрительной. А забеременела вовсе не от престарелого мужа, а от его молодого сына. А когда полиция ее все же заподозрила, выпила яд, боясь наказания. Или яд ей подсыпал мой дед, что всем казалось куда более вероятным. В любом случае, его не арестовали, наследство он получил, а вскоре женился на моей бабке.
– Да уж, крутой детектив. Я просто подумал… ерунда, конечно.
– Договаривай, если уж начал, – усмехнулась я.
– Ну… тебе не обидно это читать?
– Господи, Звягинцев, да это было сто лет назад!
– Разумеется… просто люди в наших краях десятки лет мусолили эти истории. А теперь, когда вышли книги, все опять только об этом и говорят. Кто знает, что может прийти им в голову…
– О чем ты? – не поняла я.
Я ждала ответа, он молчал, глядя на меня то ли с жалостью, то ли с печалью.
– Ты что же, думаешь, кто-то решит… Не могу поверить, что ты всерьез…
– Когда люди напуганы… в общем, теперь ты понимаешь, почему я совсем не рад твоему приезду. Мне было бы куда спокойнее…
– Спасибо, что все рассказал, – перебила я. – Дверь обещаю запирать. Я правильно поняла: ты ведешь собственное расследование?
– Да какое расследование, – невесело рассмеялся Сергей. – Сыщик из меня никудышный. Так… пытаюсь разобраться в меру сил…
– Не возражаешь, если я тебе помогу? Вдруг со мной местные будут откровеннее? Ты – полицейский, я – просто соседка, которая к тому же долго отсутствовала, так что ее любопытство вполне извинительно.
– Ты для них чужая, Анна, – с грустью сказал он. – Сделай милость, никуда не лезь, мне и так беспокойства хватает. Ладно, я поехал. Звони, если что.
Сергей направился к двери, уже взявшись за ручку, повернулся, кивнул и, наконец, покинул дом.
А я стала убирать со стола. Вот так разговор получился с другом детства! Странные дела здесь творятся! Допустим, смерть Стаса произошла по естественным причинам, а первая девушка утонула случайно. Но два убийства вовсе не фантазии Звягинцева, а для нашей глухомани пары убийств многовато.
Закончив с посудой, я села у окна, вдруг почувствовав усталость, такую, что, казалось, не хватит сил пошевелиться, и попыталась вспомнить вчерашний вечер, с той самой минуты, как сошла с электрички. Девушка, идущая впереди, достает мобильный, звонит матери… О чем я подумала в тот момент? Как все изменилось? Да. Я подумала, что раньше с поезда сходило множество людей, и такая же толпа ждала на перроне. Своих встречали, как правило, на велосипедах или мотоциклах, чтобы не тащить на себе сумки. Шум, гам, постепенно все разъезжаются. А сейчас никого: только я и девушка. Сожаление, вот что я почувствовала. Оттого, что все в этом мире стремительно меняется. И тоску по детству. А потом пришло… беспокойство? Странное ощущение, как будто кто-то следил за мной, чужой взгляд, пристальный и неприятный. Неужели рядом действительно находился убийца, планы которого я своим появлением могла нарушить? Или это лишь мои фантазии, появившиеся только сейчас, после разговора с Сергеем?
Вряд ли я смогу ответить на этот вопрос. Звягинцев сказал, что гибель Лены Кирюхиной, как и смерть Стаса, поначалу не вызвали у него подозрений. Они появились позднее. И тогда на недавние события он взглянул иначе. Как бы то ни было, в одном Звягинцев прав: на чужака здесь непременно обратили бы внимание. Допустим, убийца прибыл сюда на машине, но заезжать в село не стал, машину где-то спрятал и к станции пошел пешком. Укрывшись за деревьями рядом с перроном, следил за жертвами, а нападал, когда они удалялись от станции на значительное расстояние. В этом случае он вполне мог остаться незамеченным. Хотя риск все-таки есть. Звягинцев опасается, что подозревать начнут Константина Егоровича. Смех, да и только. Хотя следователи обязаны подозревать всех. А Егорычу даже прятаться не надо, наблюдай в окно за приезжими, перрон как на ладони…
Так почувствовала я чей-то взгляд или нет? А главное, что такого мог узнать Стас? Старик, живущий на хуторе и не особо стремящийся к общению.
Вот тогда я внезапно вспомнила… телефонный звонок. Я звонила Стасу раз в неделю, обычно по субботам. А тут он вдруг позвонил сам. Примерно за неделю до своей смерти. Звонки от него были редкостью, и я испугалась, не случилось ли чего, стала расспрашивать о здоровье.
– Все нормально, – ответил он, но голос звучал как-то странно, точно он с трудом подбирал слова. – Ты не беспокойся за меня. Вот что, Аня, – он как будто на что-то решился. – Я тебе сказать хотел…
– Да?
Стас помолчал, а потом неуверенно продолжил:
– Лучше не по телефону. Может, ты приедешь? Выберешься как-нибудь на выходной?
– Хорошо. У тебя правда все нормально?
– Конечно. Приезжай, я буду ждать.
Первым побуждением было лететь к нему уже завтра, но наутро я решила, что отправлюсь в субботу, разобравшись с делами. Мы так и не увиделись, потому что в пятницу он умер. И теперь, глядя в окно, я думала: что он хотел мне сказать? А вдруг это действительно связано с убийством? Глупости. Логичнее было бы поговорить с тем же Звягинцевым. От него пользы куда больше. Или ему требовался совет, как поступить? И Сергею он ничего рассказывать не хотел, не обсудив это со мной?
«Господи, почему я не поехала на следующий день?» – с тоской подумала я.
Стас был моим дядей, внебрачным сыном деда. Агнес узнала о любовнице мужа примерно через год после своего появления здесь. Она как раз была беременна первенцем, и добрые люди сообщили о сопернице, жившей под боком. Соперницей оказалась батрачка Ядвига, польско-белорусских кровей, девица просто неземной красоты. Ее портрет я нашла в сундуке, где бабка хранила всякий хлам, хотя, с моей точки зрения, там было много всего интересного. В том числе и эта фотография. На самом деле, лишь половина фотографии. На второй половине, скорее всего, был мой дед. Они, должно быть, сидели плечо к плечу и счастливо улыбались в объектив, Ядвига-то уж точно. То, что бабка разрезала фотографию пополам, разлучив таким образом эту парочку, вполне понятно. Но почему она оставила ту ее часть, где изображена соперница, а не выбросила, разорвав в клочья? В сундуке, кстати, хранился и «аусвайс» Агнес, и я как-то язвительно заметила: думаешь, вдруг вернутся? На лице бабки тут же появилось привычное отстраненное выражение, и стало ясно: болтать я могу сколько угодно, но ответа не получу. Зато доступ к сундуку мне был закрыт, и в очередной раз решив в нем покопаться, я увидела здоровенный замок, и сколько ни канючила у Агнес ключ, в то лето его больше не получила.
