Александр Македонский и Таис. Верность прекрасной гетеры - Эрлер Ольга (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
— Да, повезло Ахиллу, — вздыхал Александр. — Иметь такого друга, как Патрокл и такого биографа, как Гомер. Патрокл есть и у меня, а вот второго Гомера судьба не дала. Мой «Гомер» недавно читал мне описание битвы с Пором: «Александр одним ударом дротика убивает слона наповал». Я ему говорю: «Клянусь Зевсом, Аристобул, ты заслуживаешь участи этого слона». — Александр усмехнулся. — И тот тоже врал… Считал, что он меня «создал», что мои деяния сами по себе ничтожны, тогда как его сказки обо мне затмят Гомера и Гесиода вместе взятых. — Александр имел в виду заговорщика Каллисфена, своего официального историографа, арестованного за подстрекательство в деле пажей, наставником которых он был, и умершего в заключении.
— Читай, детка, — попросил Александр, выйдя из своей задумчивости.
Таис не без задней мысли выбрала сцену прощания Гектора с Андромахой:
— Да, милая, твоя хитрость мне понятна, да ты дальше посмотри, — и Александр процитировал по памяти ответ Гектора:
«…Научился быть я бесстрашным, храбро всегда меж троянами Первыми биться на битвах, славы доброй отцу и себе самому добывая…»
«Нет, этого человека не переделать», — вздохнула про себя Таис.
— Ну да хватит о славе, ты мне другие строки напомнила, те, что Зевс своей прекрасной Гере говорил: «…ныне пылаю тобой, желания сладкого полный…» — И Александр недвусмысленным взглядом посмотрел на Таис. — Иди ко мне…
— Ты с ума сошел, что за мысли! — оторопела Таис.
— Чувствуешь мои мысли? — Александр взял руку Таис и положил себе на пах.
— А кто ранен и прикован к постели?
— Это ритуальное «посопротивляться»? Для порядка? — усмехнулся он. — Давай попробуем…
— Люди вокруг, — Таис перешла на шепот.
— А ты не кричи… — так же шепотом ответил он.
— Ах, ты… бесстыжий и ненасытный!
— Скажи еще, тебе это не нравится…
Таис нерешительно пересела туда, куда он постучал здоровой рукой. Она была в индийской, похожей на кокон юбке и коротенькой, тесно обтягивающей тело кофточке из яркого блестящего шелка.
— Расстегни кофточку, — сказал Александр.
Таис взглянула на него с виной и испугом, но не выдержала его взгляда, опустила глаза и медленно повиновалась. Та-а-ак. Руки ее дрожали. Он смотрел на нее и ласкал освобожденную, трепещущую грудь.
— У тебя прострелено легкое… — пробормотала Таис, кусая губы.
— Все остальное цело, — Александр в любой обстановке сохранял свою ироничность.
— Тебе станет хуже…
— Ты для меня лучшее лекарство. — Он притянул ее к себе, жадно поцеловал, и они начали свое вознесение в другой мир, к заоблачным высотам и выше, в царство света, неги, блаженства, туда, где нежность безмерна, а любовь безгранична и чиста.
Когда Александр достаточно окреп и перешел на свою триеру, флот продолжил плавание вниз по Инду. К сожалению, не обходилось без стычек с враждебными племенами, но Гефестион взял их на себя и старался поменьше беспокоить Александра, ограждая его от забот. Гефестион был рад, что может оставить своего друга и повелителя на попечение Таис, которая ухаживала за ним и развлекала его, став на время болезни практически распорядительницей дома. Александр посмеивался, но поддерживал игру. Он качался в гамаке, слушал музыку ситара, необычное по технике пение индийских женщин, высокие детские голоса которых многих раздражали, а его — нет. Слушал чтение Таис, ее изложения того, что она с большим трудом узнавала о религии от Калана и других индусов, сопровождавших их, играл с ней в шахматы и кости, рассматривал пейзажи за бортом, картины жизни на берегах. Сходил на берег, если видел интересные храмы с затейливыми скульптурами. Издалека святилища можно было принять за скалы, которым ветры и дожди придали замысловатые формы. Александр любил эти безмолвные, выразительные летописи минувших столетий. А Индия была страной, застывшей в вековых обычаях. Казалось, часы истории остановились там давно и надолго.
Вечером приходили друзья, обменивались новостями, ужинали вместе. В узком кругу друзей Александр рассказывал о «тримурати», трехличности индийских богов, в которую его посвятила Таис. Согласно ей, Брахма олицетворял создание мира, Вишну — хранение его, а Шива — разрушение. Соответственно они наделялись тремя качествами: Брахма — страстностью, активностью, Вишну — ясностью, сознательностью, а Шива — бессознательностью, инертностью.
— Мне пришла в голову мысль, что идея тройственности объясняет многое как в мире, так и в человеке лучше, полнее, чем наша дуалистическая идея, — простое противопоставление: зло — добро, чувство — разум, Дионис — Аполлон, агрессивное — созидательное. По крайней мере, что касается меня. Мне кажется, что во мне не два разных человека, а три. Это меня как-то лучше определяет. — Александр рассмеялся.
— А мне двух лиц хватает вполне, я, видимо, попроще, — признал Гефестион.
Таис переводила удивленные глаза с одного на другого. Это раздвоение и растроение? Она в раздумье подняла глаза к горе.
— Тая, у тебя одна личность, не напрягайся, — успокоил ее Александр, — цельная, не разбитая на куски. Потому с тобой всегда так хорошо и спокойно. Одну личность лучше иметь, поверь мне. Не смотри так недоверчиво.
— Да я не этому удивляюсь. Я как-то не замечала, чтобы в тебе жили три человека.
— Да, может, и четыре, — вставил со смехом Гефестион.
— Почему я ничего не замечаю? — продолжала удивляться Таис.
— Потому, что я с тобой всегда один — хороший! — рассмеялся Александр.
Таис чувствовала, что стоит Птолемею подойти к ней, как Александр, не поднимая глаз, начинал следить за ними, и ей не нравилось это. Значит, он не забыл своей абсурдной идеи и не оставит ее в покое: готовит очередную атаку или, наоборот, возьмет ее измором. Однажды на стоянке, придя в шатер Александра, Гефестион застал там расстроенную Таис, подсел к ней, обнял: «В чем дело?» В ожидании поддержки она прижалась к нему как к брату. «Александр хочет, чтобы я родила от Птолемея», — буркнула она, и по тому, как крепко Гефестион обнял ее, поняла, что он жалеет ее.
— Почему не от Гефестиона? — вызывающе спросила Таис Александра.
— Еще чего! — неожиданно возмутился Александр. — Гефестион принадлежит мне! Еще чтоб ты у меня его отбила!
Таис не знала, плакать ей или смеяться.
— Ты ненормальный, Александр, — бросила она.
— Таис, — ласково начал Гефестион, — его идея… необычна, на то она и его идея. Он ожидает от людей, что они такие же, как он сам, и нарушить рамки обычного, «нормального» для них не представляет труда. Это его ожидание. В твоей власти оправдать это ожидание или нет. Выбор за тобой.
— У меня нет выбора, — сказала Таис.
— Да, у тебя нет выбора, — быстро согласился Гефестион и погладил разрисованную хной кисть Таис. Александр как будто не слушал.
— Но как можно подойти к человеку, которого я гнала от себя столько времени, и пожелать от него ребенка. Это же издевательство!
— Ах, Таис, об этом беспокойся меньше всего, — воскликнул Гефестион. — Ты еще не успеешь договорить, как он приступит к делу с огромным удовольствием и без всяких вопросов.
Таис взглянула на Александра и по тому, как и как быстро тот опустил глаза, вдруг поняла, что он сам идет на жертвы, ожидая жертв от нее. Он не счастлив этим выходом, но не видит другого, лучшего. Пелена упала с ее глаз. — Он взял решение на себя. Он не заставляет, а позволяет ей стать матерью. Ему будет так спокойней.
На берегу океана. Весна — лето 325 г. до н. э.
