Венецианская птица. Королек. Секреты Рейнбердов (сборник) - Каннинг Виктор (книга бесплатный формат .TXT) 📗
Вечером перед освобождением для обоих мужчин повторяли одну и ту же процедуру. Через громкоговоритель сообщали о предстоявшем освобождении, но, если они хоть на шаг отступят от полученных указаний, выход на свободу будет отменен. Любая попытка проявить героизм продлит их пребывание в застенке. Естественно, оба сделали все, как им приказали. Каждый должен был взять черное одеяло с постели, плотно закутать себе голову и встать посередине гостиной. Мужчины подчинились, и, насколько могли потом судить, в комнату заходил только один человек. Их брали за правую руку и делали укол шприцем с гиподермической иглой, после чего они теряли сознание. Когда обоих мужчин подбирал потом полицейский вертолет, они находились под воздействием сильнодействующего препарата. Анализ крови Арчера, которому почему-то не сообразили подвергнуть Пэйкфилда, показал, что наркотик представлял собой сложную смесь нитрата тиопентала и хлорпромазина – лекарств, обычно недоступных для обычных граждан.
Вертолет, присланный за Пэйкфилдом, приземлился у первой лунки гольф-клуба «Тивертон» в Девоне, рядом с шоссе. Арчера подобрали у двенадцатой лунки клуба «Крауборо бикон» в Суссексе, который лишь полоса лесопосадки отделяла от оживленной автомагистрали. И женщина в первом случае, и мужчина во втором указали пилотам на их цель, а затем, прикрывая отход автоматическими пистолетами, растворялись в ночи, предоставляя вертолетчикам без посторонней помощи самим грузить обездвиженных пленников на борт. Похитителям на завершение дела требовалось всего несколько секунд. Используя опыт, полученный в первый раз, пилоту второго вертолета полицейские приказали выждать несколько минут и вслушиваться, не донесется ли звук отъехавшей машины. Тогда, подобрав свой груз, он мог бы попытаться начать преследование автомобиля с целью определения марки и принадлежности. Но никаких звуков не прозвучало. Мужчина исчез в темноте. Это не удивило Буша и Грандисона. Похититель прекрасно знал опасность, которую мог представлять для него вертолет, как только он покидал его, и принял меры предосторожности.
И сейчас, вновь прослушивая записи предыдущих допросов жертв, Буш не мог не восхищаться мастерством и продуманностью похищений. Жертвы не только были предварительно хорошо изучены, но и помещены в место, о каком они мало что могли рассказать после освобождения, причем тщательное планирование не исключало риска, которым, как был уверен Буш, похититель даже наслаждался. Всегда существовала вероятность возникновения непредвиденных обстоятельств, случайного сбоя в схеме, чреватого катастрофой. И это давало Бушу то, чего он так хотел. Где-то среди деталей преступлений наверняка притаилась подробность, за которую его ум мог ухватиться. Отголосок звука или неожиданный взгляд на происшедшее могли дать ему необходимый след. И он был преисполнен решимости на такой след напасть, потому что, как профессионал и амбициозный человек, намеревался добраться до Торговца.
Когда пленки предыдущих бесед закончились, Буш сказал:
– Вот как обстоят дела, джентльмены. Прошу прощения, что заставил вас прослушать все это заново, но вам должны были сообщить о том, в чем мы почти уверены: Торговец может совершить новое преступление. Никто не предпринимает столь масштабных действий, чтобы получить в виде выкупа всего сорок тысяч фунтов.
– Но ведь это огромные деньжищи, приятель, – заметил Арчер. – Спросите любого члена моего профсоюза. Это они устроили сбор средств для освобождения. А ведь столь солидная сумма могла пойти на более важные цели.
– Важны не сами по себе деньги, – сказал Пэйкфилд. – Это вопрос принципа. Для моей семьи сумма не оказалась непосильной. Но корень зла в ином. Когда известные политики подвергаются опасности, хотя в силу самой природы своей деятельности они…
Буш подавил вздох, но вынужден был прервать его:
– Да-да, мы все понимаем, сэр. Но сейчас предмет нашего интереса состоит в другом. Вы прослушали записи. Нашему департаменту показалось возможным, что, обдумав сказанное прежде в спокойной атмосфере, снова все вспомнив, у вас появится шанс, пусть даже минимальный, обнаружить нечто упущенное прежде. Самую мелкую деталь. А потому мне хотелось бы задать вам несколько вопросов. И если, отвечая на них, вы почувствуете, как в вашей памяти всплывает нечто новое, я был бы весьма признателен, если бы вы поделились свежим воспоминанием со мной. И неважно, что это может выглядеть пустяком, запечатлевшимся лишь смутно. Факты не обязательны. Мы говорим о впечатлениях, ощущениях, идеях, приходивших вам в голову.
– Задавайте свои вопросы, – произнес Арчер.
Пэйкфилд раскурил трубку и кивнул.
– Спасибо, – сказал Буш. – Начнем с самого простого. Что вы можете сообщить о воде, которой пользовались? Была она жесткая или мягкая?
– Мягкая, – ответил Пэйкфилд. – Совершенно определенно. А ведь как любопытно получается, верно? Теперь стоит вам определить районы страны с мягкой водой, и тогда…
– Притормозите, коллега, – вмешался Арчер. – Мистер Буш все это понимает. Давайте просто отвечать на вопросы, а дедукцию предоставим ему. Вам, наверное, хочется поиграть в сыщиков-любителей, но моя цель – поскорее все закончить и вернуться к работе в палате общин. Да, вода была мягкая.
– Вы помните марку мыла, которым вас снабжали?
– Оно было желтоватое, но им пользовались прежде, а потому название фирмы стерлось, – произнес Пэйкфилд. – А запах неприятный.
– Дегтярное мыло компании «Райт», – безапелляционно заявил Арчер. – Оно знакомо мне с детства. Помню, мама отскребала меня им в корыте.
– Теперь о помещении, – продолжил Буш. – Оно явно было приспособлено для определенной цели. Как вам показалось, над ним поработали профессионалы или же кто-то все оборудовал самостоятельно?
– Дело рук дилетанта, – ответил Пэйкфилд. – Проводка для освещения и громкоговорителей была небрежно протянута по потолку и стенам. А стенка между гостиной и спальней возведена в спешке с перекошенной местами кладкой. Все у них было продумано и функционально. Все разумно, но без излишеств.
– Вы оба рассказывали, что иногда к еде вам подавали белое вино. Нет соображений по поводу сорта?
– Простое белое вино, – проговорил Арчер. – На мой вкус, чуть более сухое, чем нужно.
Пэйкфилд откинулся в кресле, вынул трубку изо рта и устремил взгляд в потолок.
– Не понимаю, как вам поможет сорт вина. Но лично у меня сомнений нет. Я бы сказал, что это было «Пуйи-Фюиссе» урожая 1966 года. А вот еда, как я уже отмечал, оставляла желать лучшего. С точки зрения кулинарии ваш человек…
– Не знаю, не знаю, – перебил Арчер. – Лично мне понравилась камбала с жареным картофелем. Да и йоркширский пудинг был вполне сносный.
– Мне пришла в голову одна мысль, – произнес Пэйкфилд. – Мне показалось, что за главной дверью с зеркалом располагалось что-то еще. Например, другая дверь. Из спальни, дожидаясь еды, ты мог слышать некий посторонний звук, прежде чем открывалась основная дверь. А иногда даже в гостиной слышался такой же звук и, если только это не игра моего воображения, менялся цвет зеркала или характер его подсветки с противоположной стороны. Могу предположить, что мы находились в помещении, состоявшем из нескольких подвалов, а вход к нашей тюрьме был каким-то образом замаскирован. Его прикрыли фальшивой перегородкой на случай появления нежданных посетителей. Этот человек, как нам известно, предпочитал избегать любых случайностей. Ведь он где-то сейчас спокойно живет и ничем не отличается…
– Из чего были сложены стены вашего помещения, сэр? – нетерпеливо спросил Буш.
– Из каменных плит.
– Какой камень?
– Я понятия не имею. Быть может…
– Известняк. Обыкновенный известняк, приятель, – вмешался Арчер. – Уж кому знать, как не мне. И уже слежавшийся. Если мы находились в подвале, то далеко не нового дома. Что наводит меня на другую мысль. Туалет и раковина. Никаких проблем со стоком. Вода уходила мгновенно. Это для подвального помещения удивительно. Вероятно, дом находится на вершине или склоне холма.
