Обман - Джордж Элизабет (книги без регистрации бесплатно полностью TXT, FB2) 📗
— Я просила тебя не падать ниц передо мной, — оборвала ее Эмили. — У каждого свой взгляд. Я просила тебя продолжить.
Растерявшись, Барбара подняла на нее глаза, пытаясь понять, чего больше в словах подруги — иронии или желания ее унизить. Но во взгляде Эмили был только интерес. И вновь она была вынуждена признать, что самыми главными качествами в их работе являются умение отступить от своего мнения, желание выслушать другого и способность изменить направление своих действий, если вдруг открываются новые обстоятельства.
Барбара нервно облизнула губы и ощутила привкус нанесенный утром помады.
— Хорошо, — начала она, — давай забудем на минуту о Салах и Тео Шоу. — Теперь в ее голосе чувствовалась сдержанная осмотрительность. — Предположим, что Кураши звонил муфтию с намерением поговорить именно о своей гомосексуальности, как ты и предполагала. Он спросил, может ли мусульманин, впавший в смертный грех, все-таки считаться мусульманином, имея в виду себя.
— Возможно, так.
Слушая Барбару, Эмили взяла пакет с орехами и сухофруктами и высыпала немного на ладонь.
— Он услышал от муфтия, — продолжала Барбара, — что за такой грех он будет отлучен, а раз так, он решил покончить с этим, о чем объявил своему партнеру на ранее назначенной встрече. Но его любовник не пожелал расставаться. Он попросил еще об одной встрече. Кураши взял с собой презервативы, дабы показать, что эта последняя встреча будет означать конец его педерастии. Безопасный секс доставляет меньше волнений. Но на этот раз любовник подготовил все, чтобы убить Кураши, действуя по принципу «так не доставайся же ты никому».
— Из-за Кураши он потерял голову, — скорее для себя, чем для Барбары, уточнила Эмили. Она пристально смотрела на вентилятор, который вчера притащила с чердака. Ей так до сих пор и не удалось запустить его.
— Могу представить себе, как все было, Барб, но ты забываешь одну деталь, а именно — свой же собственный вчерашний аргумент. Зачем любовнику было нужно перетаскивать тело в дот? Ведь все могло сойти за несчастный случай. А еще и «ниссан» потрошить?
— Да… этот проклятый «ниссан», — в раздумье сказала Барбара, понимая, что Эмили только что не оставила камня на камне от ее теоретических построений. Но, обдумывая вновь события той ночи: тайное свидание, роковое падение, перетаскивание тела, разгром машины, — она вдруг увидела еще одну возможность развития действия. — Эм, а что, если во всем этом принимал участие кто-то третий?
— Menage-а-trois? [36] И что же из этого следует?
— А если любовник Кураши не был убийцей? Где у тебя фотографии места преступления?
Эмили снова начала рыться в бумажной куче на своем столе. Она извлекла из нее папку и, вынув фотографии, рассортировала их, отложив в сторону снимки тела, а снимки места преступления разложила веером на столе. Встав позади стула Эмили, Барбара из-за ее плеча принялась внимательно рассматривать фотографии.
— Что ж, — согласилась Эмили. — Допустим, что так. Как будет выглядеть сценарий, если убийцей был не любовник Кураши? В пятницу человек, с которым Кураши намеревался встретиться, либо уже был на Незе, ожидая появления Кураши, либо ждал его где-то по пути на свидание. Согласна?
— Согласна, — ответила Барбара и принялась развивать предложенный Эмили сценарий: — Итак, если этот человек видел или слышал, как Кураши упал, а может быть, он нашел его уже мертвым внизу на ступенях…
— …то вполне логично заключил, что это несчастный случай. Перед ним встала дилемма: либо оставить тело на месте падения, чтобы его обнаружил кто-то другой, либо самому сообщить о несчастном случае.
— Так, так. Если он хочет сохранить их связь в тайне, он не трогает тело. Если ему все равно, узнает ли кто-то…
— …он сообщает о том, что произошло, — докончила Эмили.
— Однако все будет выглядеть иначе, если любовник Кураши действительно видел в ту ночь что-нибудь подозрительное.
Эмили начала медленно поворачивать голову от лежавших на столе снимков, пока ее взгляд не встретился со взглядом Барбары.
— Если любовник видел… — медленно произнесла она. — Господи, Барб. Ведь тот, с кем Кураши собирался встретиться там, должно быть, понял, когда он упал, что это убийство.
— А поэтому любовник Кураши и не показывается, ожидая, что будет. Он видит убийцу, видит, как тот натягивает проволоку-ловушку, видит тень, движущуюся по лестнице. Он не знает, за кем он наблюдает, но когда Кураши падает, он сразу понимает, кто это. Он даже наблюдает за тем, как убийца снимает проволоку.
— Но он не может выйти из своего укрытия, поскольку не хочет показать, что имел с Кураши гомосексуальную связь, — продолжала Эмили.
— Потому, что сам он женат, — дополнила Барбара.
— Или состоит в связи с кем-либо другим.
— В любом случае он не может раскрыть свое присутствие, но хочет любым способом уведомить полицию о том, что это убийство, а не несчастный случай.
— Поэтому он и перетаскивает тело, — закончила Эмили. — И курочит машину. Барб, ты хоть понимаешь, что это значит?
— То, что у нас в деле появился какой-то таинственный свидетель, госпожа начальница, — с улыбкой ответила Барбара.
— И если убийца об этом узнает, — мрачным голосом добавила Эмили, — то у нас появится еще один фигурант, которому может угрожать опасность.
Юмн, стоя у окна, меняла подгузник ребенку, когда до ее уха долетел звук закрывшейся входной двери, а затем легкое шуршание сандалий по плитам дорожки, ведущей на улицу. Выглянув в окно, она увидела Салах. Поправляя янтарного цвета дупату, наброшенную на густые черные волосы, девушка спешила к своей припаркованной к краю тротуара «микре». Она снова опаздывала на работу, но, вне всякого сомнения, драгоценному чаду Акрама это мелкое упущение сойдет с рук.
До этого Салах провела полчаса в ванной, где, открыв на полную мощность краны, старалась за шумом воды, льющейся в ванну, скрыть утреннюю рвоту. И ведь, как ни странно, никто этого не замечал. Они все думали, что она моется, хотя это было необычно — Салах предпочитала принимать ванну перед сном, — но объясняли это изнуряющей жарой. И только одна Юмн знала правду, Юмн не зря стояла под дверью, тщательно прислушиваясь и собирая информацию по крупицам, словно зерна в поле на случай, если выдастся голодный год, информацию, печальную для Салах, но радостную для ее невестки, по отношению к которой Салах обязана была проявлять уважение, послушание и услужливость.
Вот маленькая шлюшка, думала Юмн, наблюдая за тем, как Салах садится в машину и опускает оба передних стекла. Выскальзывает из дома, чтобы встретить его, приводит его в свою комнату, когда весь дом спит, раскидывает для него ноги, прижимается к нему всем телом, вертит бедрами, а на следующее утро умудряется выглядеть такой чистой, такой невинной, нежной, милой, прелестной… Маленькая шлюшка! Она словно тухлое яйцо, которое безукоризненно смотрится снаружи, а вот когда его разбивают, то в нос шибает отвратительный запах.
Малыш захныкал. Юмн, посмотрев на него, поняла, что вместо того, чтобы выбросить испачканный подгузник, она по рассеянности туго обмотала им ножки ребенка.
— Ой ты мой любимый, — заворковала она, освобождая малыша. — Бишр, прости свою невнимательную амми-ги.
Малыш, болтая ручками и ножками, загукал в ответ. Она с любовью разглядывала его. Голенький, он был просто загляденье. Она протерла его влажной фланелькой, распрямила ему ножки.
— Бишр, любимый мой сынок, — пела она, — самый нежный мой цветок.
Обмыв его, она не завернула его сразу в чистую пеленку. Она любовалась им. Судя по его сложению, размерам и силе, он будет в точности таким, как его отец.
Проглядывающие в нем черты мужчины убеждали ее в том, что она достойная женщина. Ее обязанностью является одаривать своего мужа сыновьями, и она будет исполнять эту обязанность до тех пор, пока тело будет служить ей. А за это в старости о ней будут не просто заботиться, с ней будут обращаться как с сокровищем. И это принесет ей столько почета, сколько этой гнусной маленькой Салах не заслужить и за тысячу жизней. Вряд ли она такая же плодовитая, как Юмн, к тому же она нарушила заповеди мусульманской религии, так что нечего и думать о возможности искупить эти грехи. Она порченый товар, который не отмыть от грязи. Она ни на что не годится, разве только быть рабыней.
