На южном фронте без перемен - Яковенко Павел Владимирович (читать книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
И чем дальше я читал, тем меньше мне хотелось смеяться, и тем больше я приходил в ужас. Восемьдесят два года прошло с описываемых событий, а не изменилось, можно сказать, ничего. И несмотря даже на то, что Гашек писал об австрийской армии, все было так похоже…
Солнце, тепло и свежий воздух исчезли на третий день. Нет, свежий воздух не исчез. Исчезли солнце и тепло. Небо заволокло, по утрам поднимался густой туман, а воздух был насквозь пропитан сыростью. Все, ночевка под открытым небом закончилась. Я резко перебрался в кабину, и так же резко оживилась вошь. Причем так оживилась, что полночи я проводил за почесываниями. Ноги мои были расчесаны до крови, и я всерьез опасался, что в одну из ран может попасть такая гадость, что стрептодермия покажется легких насморком. Одеколон мой, (как тот, что я взял из Темир-Хан-Шуры, как и тот, что я нашел в Белготое), давно закончились, и протирать раны, руки и лицо было нечем.
Несколько раз прошел дождь, и те окопы, которые мы вырыли под минометы и ящики с боеприпасами, наполнились водой. Ящики пришлось срочно грузить обратно в машины, ну а на минометы пока махнули рукой. Запасы нормальной еды закончились, и, со вздохами и матом, мы начали пробовать проспиртованный хлеб.
Я попробовал… И выплюнул. Какая гадость! Вы можете себе представить, что водку надо не пить, а жевать? Вот именно жевать? При этом никакого опьянения нет, и не предвидится. Как этого удалось добиться, я не знал. Но эффект был именно такой — страшная горечь без малейшей компенсации. Я отказался от такого счастья. Все остальные — тоже. Пришлось перейти на одно мясо, но при этом почти закончилась соль. А есть мясо без хлеба и соли… Это вам не колбаса!
Честно говоря, у меня началась депрессия. Постоянная чесотка, невкусная пресная еда, сырость, безделье, грязь. И никаких перспектив. Несколько я раз я обходил окрестности, конечно, стараясь соблюдать некоторые меры предосторожности. Мало ли кто может крутиться возле нас. Ничего интересного обнаружить мне не удалось, за исключением одного дерева, на котором кто-то довольно давно вырезал — «1988 г». Кто вырезал, зачем вырезал? Ну, увидел я его знак, ну и что? Что мне или ему это дало? Ничего.
Да, вот еще что. Здесь, в лесу, было разбросано довольно много больших турецких банок из под масла. Их желтый цвет был мне хорошо знаком. Эта «гуманитарка» шла явно не нам, и явно не из федерального центра. Мы считали, что это была помощь боевикам со стороны Турции. Какой из всего этого следовал вывод? Да очень простой — боевики здесь были. И ушли не так давно. А может, и не ушли вовсе — а скрываются вон за той горой. Или даже спят ночью в «таинственном» доме.
Этот «таинственный» дом обнаружил я. По крайней мере, для нашей батареи. Может быть, кто-то из пехоты нашел его раньше меня, может быть, танкисты, которые жили около нас, побывали в этом доме еще до того, как я его увидел. Не знаю. Никто об этом нам ничего не говорил. Так что Найданова и бойцов просветил по этой части именно я.
А дело было так. Однажды, в сырой, туманный, но, к счастью, не дождливый день, я прошел мимо палатки танкистов, перешел дорогу, и решил пойти прямо на запад, посмотреть, что там есть интересного. Путь мой шел под уклон, и идти было нетрудно. Подойдя к изгороди, я проверил в карманах гранаты, и передернул затвор автомата. Наличие изгороди свидетельствовало о том, что эта земля кому-то принадлежит. Изгородь была несерьезная, так, от скотины. И у нас я видел такие. Несколько длинных палок, одна сверху, одна снизу, через определенные промежутки привязанных к опорным кольям. Для человека преодолеть такое заграждение не составит никакого труда, (если, он, конечно, здоров), а вот, например, коровам пройти его нельзя никак. Разве что снести рогами.
Я пролез между жердинами, и отправился дальше. Со стороны горы меня скрывал туман, так что если даже кто-то там нас и «пас», то увидеть меня у него не было никакой возможности. Поэтому я почти безбоязненно шел и шел вниз, преодолел еще одну похожую на предыдущую, изгородь, и оказался около источника. Вода бежала куда-то в сторону небольшим ручейком, и около него стояла аккуратная скамеечка.
Я присел, достал фляжку, набрал воды. Попробовал… М-да, вкусна была водица! Конечно, ничего плохого я не мог сказать и про тот источник, из которого вся наша часть сейчас набирала воду, но все-таки это был эксклюзив! Согласитесь, что эксклюзив всегда добавляет немного дополнительного вкуса чему бы то ни было — от воды до водки.
Несколько минут я бездумно сидел, уставившись на бегущую воду, и размышляя, не закончить ли на этом мою одиночную экспедицию, и не вернуться ли обратно? Но потом, представив, что я сейчас вернусь, и мне снова абсолютно нечего будет делать, я решительно поднялся, и пошел дальше. Признаюсь, я даже немного начал понимать покойного бедолагу Папена, который когда вот так на Харами чуть было не дошел до самого Ведено, и не подвел нас с Васей Рацем под монастырь.
А дальше я вышел к сараю. Он был пуст, я нашел в нем только прошлогоднее сено, старую ржавую косу, и еще один держак с обломанным концом. И ничего более. Через сотню метров от сарая я натолкнулся на дом.
Хотя, честно говоря, это было большое преувеличение. Домом назвать это было пока нельзя. По той простой причине, что он еще только строился.
Я замер, и прислушался. Было тихо. Очень тихо. Не услышав и не заметив чего-либо подозрительного, я прошел внутрь. Ничего интересного — куча строительных материалов, но инструментов нет. До гордого звания дома этому сооружению было еще очень далеко. Я обошел все — вдруг здесь есть какие тайники? Металлоискатель бы! А так, на первый взгляд, как будто ничего и нет. Вообще-то, вернусь, надо будет саперам сказать — пусть изучат тщательно. Если что найдут… Получу хотя бы моральное удовлетворение. И то неплохо. Будет, что рассказывать внукам в старости.
Я вышел наружу, туман впереди немного разошелся, и моему взору представилась новая изгородь, а за ней, немного далее, угадывалась еще одна. Я решил, что дальше идти совершенно незачем, тем более что назад надо было возвращаться на подъем. А когда идешь вверх, сил тратишь на порядок больше, чем вниз. Так что силы мне были нужны. Я повернул назад, и, проходя мимо родника, еще раз напился, и набрал воды во фляжку.
Вернувшись, прежде чем сходить к саперам, я поделился своим открытием с Найдановым и бойцами. Между прочим, мне показалось, что они проявили к моему открытию неподдельный интерес — особенно сержанты из первой минометной. Я тут же догадался, о чем они подумали.
Дело в том, что, в отличие от моих, расчеты Найданова не привыкли жить в машинах. Да они у них и не были под это дело приспособлены. Бойцы Найданова, если вы помните, почти всегда жили в палатках, а здесь поставить их было негде. Как-то так получилось, что нам не хватало под это места. В результате часть бойцов вообще обитала под машинами. Они сделали себе что-то вроде стен из плащ-палаток, постелили там матрацы и одеяла — там и спали. Но, знаете ли, от дождя и сырости это как-то все не очень помогало. Услышав о стройматериалах, обитатели «подмашинного» пространства сильно оживились, и, выспросив меня о дороге, (да там и объяснять-то особо нечего было), дружной командой отправились в указанном мной направлении.
Я же пошел к саперам. Пока я отсутствовал, к Найданову вернулся Зерниев, обрисовал ситуацию, и попросил машину Солохи, чтобы подъехать и набрать нужных стройматериалов для строительства комфортабельной землянки.
А что Найданов? Что он, должен был озаботиться имущественными правами неизвестных нам владельцев дома? Да уж точно! Ага, сейчас!… Конечно, он разрешил. Через час «шишига» Солохи вернулась с досками, ДСП, кирпичами, и бревнами. Землянку решили делать в склоне, чтобы меньше копать земли. Куда девались унынье и лень! И, несмотря на то, что на следующий день внезапно вышло солнце и припекло так, что из земли пошел пар, строительство пошло с невиданным энтузиазмом. Нашлись и топоры, и пилы. Гвозди привезли оттуда же — из недостроенной усадьбы.
