Троя. Грозовой щит - Геммел Дэвид (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗
Когда люди устроились в тени буковых деревьев, а лошади стали щипать траву поблизости, Банокл снял свои доспехи и прыгнул в воду. Водоем оказался глубже, чем ему показалось, и он нырнул. Вода была холодной, ощущение, когда она сомкнулась над ним, было невероятным: все звуки стихли, прошла головная боль, от которой великан страдал большую часть дня.
Всплыв на поверхность, он направился обратно к берегу и вылез из воды. Он увидел, что Олганос и светловолосый Скорпиос тихо сидят вдвоем. Не было видно Джустиноса. Банокл вытерся и подошел к воинам.
– Вам, парни, нужно поплавать, – сказал он.
– А если появится враг? – спросил Олганос. Банокл засмеялся.
– Если они пошлют армию, ты погибнешь независимо от того, вспотел ли ты и воняешь, как свинья, или охладился и освежился.
– Твоя правда, – согласился Скорпиос, поднимаясь и снимая доспехи.
– Где Джустинос? – поинтересовался великан.
– Я велел ему остаться на краю рощи и наблюдать за долиной, – ответил Олганос.
– Хорошо. Я пока немного вздремну.
Олганос и Скорпиос прыгнули в водоем, а Банокл сел возле Энниона.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.
– Лучше. Словно в голове заперта лошадь, которая пытается вырваться наружу. Жаль Керио. Несчастный сукин сын, он умел сражаться.
– О мертвых будешь думать, когда вернешься домой целым и невредимым, – сказал великан.
– Ты думаешь, что мы вернемся домой целыми?
– А почему нет? Эннион засмеялся.
– Тебя не беспокоит, что нас так мало и мы находимся в чужой стране?
– Всегда считал бессмысленным беспокоиться о завтрашнем дне, – пожал плечами Банокл. – Сейчас у нас есть вода, лошади отдыхают и едят, а я собираюсь спокойно поспать. Если придет враг, я убью столько сукиных детей, сколько смогу. Если нет – мы продолжим путь, найдем Гектора и остальных, а затем поедем домой. Поспи, парень.
– Думаю, я посплю, – сказал Эннион и внезапно засмеялся. – Всю свою жизнь я хотел совершить что-нибудь героическое, что-нибудь, о чем будут помнить. А теперь я спас двух царских сыновей и сражался с двадцатью вражескими ами. Это прекрасно, Банокл. Прекрасно. Все, о чем я мечтал – кроме этой проклятой головной боли.
– Она пройдет к завтрашнему дню, – сказал Банокл, растянувшись на траве и закрыв глаза. Он заснул почти тотчас.
Было темно, когда великан проснулся; в ночном небе светили яркие звезды. Сев, он посмотрел на Энниона. Воин лежал на спине и смотрел на звезды.
– Как голова? – спросил Банокл.
Эннион не ответил. Банокл провел рукой по его лицу. Не последовало никакой реакции. Склонившись над ним, великан закрыл глаза мертвеца, а затем встал.
Олганос плавал, Джустинос сидел рядом с водоемом. Старая няня и мальчики спали. Олганос вылез из воды, великан подошел к нему.
– Ты поставил Скорпиоса на стражу?
– Да.
– Хорошо. Я скоро сменю его.
– Как Эннион? Ты думаешь, он сможет завтра ехать?
– Он уже путешествует, – ответил Банокл. – Он идет по Темной дороге. Его лошадь в лучшей форме, чем остальные. Пусть на ней едет старая толстая няня. Тебе нужно взять его меч. Твой поврежден и может сломаться в следующий раз, как ты воспользуешься им.
– Во имя Ареса, ты хладнокровный ублюдок, – сказал ему Олганос.
– Он мертв. Мы – нет. Мы уезжаем с первыми лучами солнца.
Каменистая дорога, ведущая вверх и через перевал Килканоса, была усыпана вещами уходившей армии. Среди камней валялись сломанные мечи. Покореженный шлем сверкал в утренних лучах солнца. Выброшенные вещи, которые когда-то представляли собой ценность, теперь собирали пыль. Повсюду Каллиадес мог заметить засохшую кровь. Сам перевал был узким и извилистым, уходил высоко в горы. Каллиадес и триста добровольцев заняли оборонительную позицию в восьмидесяти шагах от самой высокой точки, где проход сужался почти до тридцати шагов. По обе стороны поднимались скалы. Каллиадес поставил сто своих лучников справа и слева от тропы, где они могли бы укрыться за скалами. Более тяжело вооруженная пехота расположилась в центре. Все эти люди были киконами, которым было некуда бежать.
Разведчики предупредили Гектора, что армия идоноев в количестве семи тысяч человек направляется к ним. Они недалеко и покажутся еще до полудня.
Каллиадес вызвался остаться с арьергардом и два дня, которые требовались Гектору, удерживать перевал. Гектор просил его не оставаться.
– Мне нужно, чтобы ты вернулся через несколько дней. Я не хочу, чтобы ты умер на скалах Фракии.
– Если ты знаешь лучшего человека, чтобы организовать защиту, тогда пусть он останется, – ответил Каллиадес. – Фракийцы – хорошие воины, но среди них нет стратега. А тебе нужно защитить перевал. Мы не можем позволить, чтобы армии напали на нас с двух сторон.
Гектор неохотно согласился, и они попрощались сегодня утром.
Фракийцы были угрюмыми людьми, которые хорошо сражались во время долгой кампании. Их раздражало, что все закончилось так плохо. Гектор предложил им пойти с ним в Трою, но они решили остаться и сражаться против захватчиков.
Каллиадес ходил среди них, отдавая приказы. Они покорно подчинялись, но без особой теплоты. Хотя они доверяли его мнению и уважали его, он был чужим для них.
Чужой.
Каллиадесу внезапно пришло в голову, что он всегда был чужим среди своих собственных людей. Поднявшись на высокую скалу, он сел и посмотрел вниз на перевал. Враги устанут от подъема. Их встретит град стрел, а затем, когда они подойдут ближе, копья с бронзовыми наконечниками. Отвесные скалы сдавят их строй, и им будет трудно увернуться. Затем Каллиадес нападет на них с тяжело вооруженной пехотой фракийцев, заставив отступить. Они отойдут и перегруппируются. Он не сомневался, что защитники выдержат несколько атак. Но они понесут потери, вскоре запас стрел иссякнет, и слаженные атаки врага изнурят их. Не имеет значения, какую тактику поведения он выберет, результат будет тот же. Если враги решительны и смелы, они прорвутся еще до заката.
Гектор понимал это. Арьергард обречен. Вряд ли кто-нибудь из них покинет перевал живым.
Перед глазами Каллиадеса появилось лицо Пирии, солнце сверкало на ее обрезанных светлых волосах. В его воспоминаниях она стояла на берегу и смеялась, когда моряки с «Пенелопы» пытались поймать разбежавшихся свиней. Это был хороший день, который грел ему душу последние три года.
Затем образ померк, и он снова увидел Рыжую толстушку, которая стояла в дверях его маленького дома в красном с черным хитоне. Это было накануне того дня, когда армия должна была вернуться во Фракию. Каллиадес пригласил ее войти, но она осталась стоять на месте.
– Я не войду в твой дом, Каллиадес. Ты мне не нравишься, и у тебя нет симпатии ко мне.
– Тогда что ты здесь делаешь?
– Я хочу, чтобы Банокл вернулся домой целым и невредимым. Я не хочу, чтобы он увяз в твоей жажде смерти.
Эти слова удивили его.
– Я не хочу умирать, Рыжая. Почему ты так решила? Выражение ее лица смягчилось.
– Я передумала, я войду. У тебя есть вино?
Каллиадес провел ее в маленький сад позади дома, и они сели вместе на изогнутую скамейку в тени высокой стены. Вино было дешевым и немного горчило, но, казалось, Рыжая не имела ничего против. Она прямо посмотрела ему в глаза.
– Почему ты спас жрицу? – спросила она. Он пожал плечами.
– Она напомнила мне мою сестру, которую убили жестокие люди.
– Это может быть правдой, но дело не только в этом. Банокл говорит о тебе с большим уважением и любовью, поэтому я слышала все истории о твоих похождениях. Я уже немолода, Каллиадес, но с годами стала мудрее. Я знаю мужчин. Во имя Геры, я знаю больше о мужчинах, чем когда-либо желала знать. Многие из вас быстро замечают недостатки и слабости других, но совершенно слепы к собственным ошибкам и страхам. Почему у тебя нет друзей, Каллиадес?
От этого вопроса ему стало не по себе, и он начал сожалеть, что пригласил ее войти.
– У меня есть Банокл.
– Да, есть. Почему нет других? И почему нет жены? Он встал со своего места.
