Леди удачи. Все пути… - Белоцерковская Марина (книги бесплатно без .TXT) 📗

Наверное, явись сейчас трехголовый дракон, он не испугал бы монаха больше, чем выросшее перед ним лохматое чудовище величиной с теленка. Сквозь великолепные клыки рвался утробный рык. В глазах сверкали сполохи огня. Монах шарахнулся и едва не упал, зацепившись за ступеньку. Секунду человек и зверь стояли, вперившись взглядами друг в друга. Затем чернец осторожно ступил вперед. Спина его сгорбилась, руки свесились чуть не до колен. Пальцы правой сжимали нож, левой — шевелились, словно огромный паук. Монах ощерился, глаза из-под бровей кололи волчьим взглядом.

— У-у! Исчадье бесовское! — сквозь зубы прошипел он и резко взмахнул ножом.

В ту же секунду пес рванулся, и челюсти его, клацнув, сомкнулись на запястье монаха. Нож, звякнув, упал на пол. Чернец вскрикнул и молниеносно вцепился левой рукой в горло Крошки. Неумолимым капканом он сжимал шею собаки, шипя сквозь зубы. И хотя этого было недостаточно, чтобы задушить пса, тем не менее заставило его челюсти ослабить хватку. Сдирая кожу, человек выкрутил руку из собачьей пасти. Пес мотнул головой и отскочил в сторону. Монах попятился и, не отводя глаз от противника, пытался нащупать ногой упавший нож. Крошка на миг припал к земле, басовито рявкнул и прыгнул на врага. Тот успел прикрыться руками, но на ногах удержаться не смог и вместе с собакой покатился на каменные плиты. Рык пса смешался с рычанием человека. Вкус крови разъярил собаку. Крошка бешено кусал мелькавшие перед ним руки, стремясь добраться до горла ненавистного врага. Еще немного… Пес мотнул головой и вдруг почувствовал, как на его шее сомкнулись пальцы монаха. Крошка рванулся, заскреб лапами, но в этот момент немилосердные сильные руки приподняли его голову и с размаху ударили об пол. В глазах пса потемнело. Сквозь туман Крошка увидел, как человек с трудом поднялся. Губы врага шевельнулись, но звон в ушах мешал собаке расслышать слова… Человек размахнулся ногой, и Крошка взвизгнул от острой боли в ребрах. Он попытался встать, скользя лапами по полу и заваливаясь набок. Сквозь пелену в глазах пес видел, что монах, шатаясь, пошел вверх по лестнице. Крошка сделал было шаг за ним, но его повело в сторону, и он упал. Пес вновь упрямо поднялся и потряс головой. С трудом различая путь, он побрел наверх.

Маслянистая удушливая чернота сменилась жаром и багровыми сполохами. Маленький книгочей тяжко застонал и открыл мутные глаза. Вокруг бушевало пламя.

«Геенна огненная… Адов костер…», — завихрились в воспаленном мозгу обрывки мыслей. Бред путался с явью: кружились рога и нимбы, копыта и крылья, пронзительный звездный холод перемежался Вельзевуловым пламенем. Но жар становился все нестерпимее, а запах гари — все явственнее и удушливее. И вдруг, когда полыхающий свиток коснулся полубесчувственной руки инока, в затуманенную болью голову ударило:

— Пожар! Книги горят!

Откуда и взялись силы в тщедушном теле? Елизарий, словно во сне, поднялся и на трясущихся от слабости ватных ногах побрел прямо в огонь. Он сделал только пару неверных шагов, как перед глазами поплыло марево, пол ушел из-под ног. Елизария шатнуло и, поведя вбок, ударило о шкаф. Прогоревшие уже полки рассыпались, и сотни пылающих фолиантов обрушились вниз, погребая в гигантском костре маленького библиофила…

Глава 70

— Так вот, многоуважаемый брат… пардон, отец Амвросий, — Ксави скрестила руки на груди а ля Наполеон Бонапарт, — как видите, нам все известно…

— И не только нам, — Джоанна, покачивая ногой, сидела на высоком кованом сундуке и с презрительным прищуром глядела на скорчившуюся напротив худую фигуру казначея. — И не только нам… — нараспев повторила она. — Небезызвестный вам брат Елизарий обретается в данный момент в одном весьма укромном местечке, и в руках у него летопись от 12 февраля 1698 лета…

Амвросий вздрогнул, словно от пощечины, и закусил губу.

— Я вижу, дата вам знакома! — тонко улыбнулась Джоанна (блефовать она умела и любила). — Еще бы… Так вот. Достаточно одного знака, чтобы сия летопись попала в Преображенский Приказ…

Казначей вопросительно поднял бровь.

— Вы снова правильно меня поняли, — улыбка Джоанны стала предельно обаятельной. — Конечно, знака может и не быть… (Право же, приятно иметь дело с умным человеком). Что для этого надо? Сущий пустяк. Книга.

— Нет!!! — Амвросий вскочил на ноги, глаза его сверкнули. — Нет!!!

— Жаль, — непритворно тяжело вздохнула Джоанна. — Вероятно, мы несколько переоценили ваши умственные способности.

— Да что ты с ним церемонишься?! — Ксави от волнения перешла на английский. — Дадим по башке, отберем книжку — и ищи ветра в поле!..

— Брось свои уголовные замашки! — огрызнулась Джоанна. — Тоже мне Джек-Потрошитель!

— Ну-ну, Макаренко, — не осталась в долгу та, — давай, исправляй малолетних преступников убеждением и личным примером. Получишь благодарность… С занесением на надгробие…

Джоанна устало отмахнулась и вновь обратила взор на казначея, все еще возвышавшегося посреди монастырской скарбницы в нелепо-трагической позе.

— Право же… — начала она, но тут дверь сокровищницы распахнулась, и в келью протиснулся всклокоченный Жак. Он открыл рот, но, заметив мертвенно-бледное лицо и мелко трясущиеся пальцы Амвросия, счел необходимым рот закрыть и в происходящее не вмешиваться.

— О чем, бишь, я? — Джоанна коснулась пальцами виска. — Ах, да! Этот вьюноша, — она не без некоторой театральности указала на Ренара, — может сей же час подтвердить, что брат Елизарий находится там, где ни вы, ни ваши злочинцы его не достанут…

Жак чистосердечно кивнул головой — достать и впрямь мудрено.

— А посему, — ласково продолжала Джоанна, — подумайте, отец Амвросий… Вы же неглупый человек! Подумайте! Или — опасная колдовская книжонка, которая принесет вам больше вреда, чем пользы, и вдобавок — Преображенский Приказ, пытки… мучительные пытки… и еще более мучительная смерть. Или — ваш родной монастырь, синее небо, запах майского сена… И никакого напоминания о былых грехах… Итак?

Казначей задумчиво свел брови и снова сел.

— А вам почто сия книжица? — темный взгляд впился в лицо Джоанны.

— Князь-кесарь велел немедля отыскать и изничтожить! — не моргнув глазом, соврала та. — Ибо писание сие суть хула и поношение государей российских. Еще вопросы есть?

— Во дает! — восхищенно вздохнула Ксави. — Вся в меня!

Джоанна плеснула в нее раскаленным взглядом:

— Не сбивай настрой!

— Да пожалуйста!

Амвросий некоторое время сидел молча, сгорбившись и сосредоточенно обгрызая ногти, потом распрямился и энергично покачал головой:

— Нет! Писание сие послано Господом мне, холопу ничтожному, смерду многогрешному, дабы избавил я Русь от Антихриста.

— Ага! Щас ты ее избавишь, дурень старый! — Ксави, не выдержав, подскочила было к казначею, но махнула рукой и заходила по келье:

— Ты хоть раз бывал в Преображенском Приказе, чучело?! Ты хоть представляешь, что это такое? Нет? Так я расскажу! Вообрази себе подвал, комнатенку поменьше этой, набитую оч-чень неприятными железками для вытряхивания из человека слов и души…

— Уймись! — осадила ее Джоанна.

— Нет, почему! Пусть знает, что ему предстоит! — Мари явно вошла во вкус. — Он же по-другому не понимает! Ему же, мешком стукнутому, все надо на своей шкуре испытать!..

— Уймись!!! — уже рыкнула Джоанна и вновь обратилась к Амвросию: — Поймите, это не пустые слова. Вы даже сами не представляете, сколь близко от вас все эти ужасы. Стоит только мне сделать вот так… — она подошла к оконцу и подняла руку. — Если я сейчас махну платком…

Казначей, тяжело дыша, не сводил с нее горящего взора. Еще секунда…

— Отец Амвросий!!! Отец Амвросий!!! — раздался душераздирающий вопль. Дверь распахнулась, и на пороге возник невысокий сутулый монах в изодранной рясе. Руки его были окровавлены, в глазах металось безумие.