Золотой жук. Странные Шаги - По Эдгар Аллан (бесплатная регистрация книга txt) 📗
— Какая это была бы утрата для общества! — сказал премьер-министр, наклоняя голову.
Фишер слушал весь этот вздор с затаенным нетерпением, ожидая случая заговорить с премьером, и, как только хозяин поднялся из-за стола, он тоже вскочил с завидным проворством. Ему удалось поймать лорда Меривейла, прежде чем сэр Айзек успел увести его. Фишер намеревался сказать всего несколько слов, но сделать это было необходимо.
Распахивая дверь перед премьером, он тихо произнес:
— Я виделся с Монтмирейлом. Он говорит, что, если мы не заявим немедленно протест и не поддержим Данию, Швеция захватит порты.
Лорд Меривейл кивнул.
— Я как раз собираюсь выслушать мнение Гука по этому поводу.
— Мне кажется, — сказал Фишер с легкой усмешкой, — его нетрудно предугадать.
Меривейл ничего не ответил и непринужденно проследовал к дверям библиотеки, куда уже удалился хозяин. Остальные направились в бильярдную; Фишер коротко заметил юристу:
— Эта беседа не займет много времени. В сущности они уже пришли к соглашению.
— Гук целиком поддерживает премьера, — согласился Гаркер.
— Или премьер целиком поддерживает Гука, — возразил Хорн Фишер и принялся бесцельно гонять шары по бильярдному полю.
На следующее утро Хорн Фишер по своей давней скверной привычке проснулся поздно и не торопился сойти вниз; должно быть, у него не было охоты полакомиться червяком. Видимо, такого желания не было и у остальных гостей, которые еще только завтракали, хотя время уже близилось к полудню. Первая сенсация этого необычайного дня не заставила себя ждать. Она явилась в виде светловолосого молодого человека с простым, открытым лицом, который приплыл на лодке вниз по реке и причалил к маленькой пристани. Это был не кто иной, как журналист Гарольд Марч, друг мистера Фишера, отплывший на рассвете в то самое утро. Он остановился в городе, выпил там чаю, а потом прибыл в усадьбу; из кармана у него торчала вечерняя газета. В прибрежный парк он явился смирно и благовоспитанно, но его появление было как гром с ясного неба, хотя сам он об этом даже не подозревал.
Все поздоровались с гостем любезно, как всегда, и, как всегда, извинились за странные привычки хозяина. Он, разумеется, снова ушел с утра ловить рыбу, и его нельзя беспокоить до вечера, хотя остров, где он сидит, буквально в двух шагах.
— Видите ли, это его единственная страсть, — виновато объяснил Гаркер. — В конце концов, он ведь у себя дома. Во всем остальном он очень гостеприимный хозяин.
— Боюсь, — заметил Фишер, понизив голос, — что это уже скорее мания, а не страсть. Знаю, как бывает, когда человек в таком возрасте начинает увлекаться какими-то паршивыми рыбешками. Вспомните, как дядюшка Тэлбота собирал зубочистки, а старый Баззи, бедняга, — образцы табачного пепла. В свое время Гук сделал массу серьезных дел — вложил немало сил в лесоторговлю со Швецией и в Чикагскую мирную конференцию, — но теперь мелкие рыбешки интересуют его куда больше, чем крупные дела.
— Ну, полно вам, в самом деле, — запротестовал генеральный прокурор. — Эдак мистер Марч, чего доброго, подумает, что попал в дом к сумасшедшему. Поверьте, мистер Гук занимается рыбной ловлей для развлечения, как спортом. Просто характер у него такой, что развлекается он несколько мрачно. Но держу пари, если бы сейчас пришли важные новости о лесе или торговом судоходстве, он тут же бросил бы свои развлечения и своих рыбок.
— Право, не знаю, — отозвался Хорн Фишер, лениво поглядывая на остров.
— Кстати, что новенького? — спросил Гаркер у Гарольда Марча. — Я вижу, у вас свежая газета из тех предприимчивых вечерних газет, которые выходят по утрам.
— Здесь начало речи лорда Меривейла в Бирмингеме, — ответил Марч, протягивая ему газету. — Напечатан только небольшой отрывок, но, мне кажется, речь хорошая.
Гаркер взял газету, развернул ее и заглянул в отдел последних новостей. Как и сказал Марч, там был напечатан лишь небольшой отрывок. Но отрывок этот произвел на сэра Джона Гаркера необычайное впечатление. Его насупленные брови вздернулись и задрожали, глаза прищурились, а жесткая челюсть на секунду отвисла. Он мгновенно постарел на много лет. Затем придал голосу твердость и, спокойно передавая газету Фишеру, сказал просто:
— Что ж, теперь можно держать пари. Вот важная новость, которая дает вам право побеспокоить старика.
Хорн Фишер заглянул в газету, и его бесстрастное, невыразительное лицо тоже переменилось. Даже в этом небольшом отрывке было несколько крупных заголовков, и в глаза ему бросилось: «Сенсационное предостережение правительству Швеции» и «Мы протестуем».
— Что за черт… — начал он, и голос его перешел в шепот, а потом в свист.
— Нужно немедленно сообщить Гуку, иначе он не простит нам, — сказал Гаркер. — Должно быть, он сразу же захочет видеть премьера. Хотя теперь, вероятно, уже поздно. Я иду к нему сию же минуту, и, держу пари, он тут же забудет о рыбах. — И он торопливо зашагал вдоль берега к плоским камням, по которым переходили реку.
Марч глядел на Фишера, удивленный тем переполохом, который произвела его газета.
— А что, собственно, случилось? — вскричал он. — Я всегда считал, что мы должны заявить протест в защиту датских портов, — это ведь в наших общих интересах. Что за дело до них сэру Айзеку и всем остальным? По-вашему, это плохая новость?
— Плохая новость! — повторил Фишер тихо и как-то странно.
— Неужели это так скверно? — спросил Марч.
— Так скверно! — повторил Фишер. — Нет, почему же, это великолепно. Это грандиозная новость. Превосходная новость. В том-то вся и штука. Она восхитительна. Она бесподобна. И вместе с тем она совершенно невероятна. — Он снова посмотрел на серо-зеленый остров, на реку, хмурым взглядом обвел изгороди и лужайки. — Этот парк мне словно снится, — проговорил Фишер, — и кажется, я действительно сплю. Трава зеленеет, вода журчит, — а случилось то, чего быть не может.
Едва он произнес это, из кустов, прямо над его головой, вынырнул темный сутулый человек, похожий на стервятника.
— Вы выиграли пари, — сказал Гаркер каким-то резким, каркающим голосом. — Старый дурак ни о чем не хочет слышать, кроме рыбы. Он выругался и заявил, что ему не до политики.
— Я так и думал, — скромно заметил Фишер. — Что же вы намерены делать?
— Воспользуюсь, по крайней мере, телефоном этого старого осла, — ответил юрист. — Надо точно узнать, что случилось. Завтра мне самому предстоит делать доклад правительству. — И он торопливо направился к дому.
Наступило молчание, которое смущенный Марч не решался нарушить, а затем в глубине парка показались нелепые бакенбарды и неизменный белый цилиндр герцога Уэстморленда. Фишер поспешил ему навстречу с газетой в руке и в нескольких словах рассказал о сенсации. Герцог, который неторопливо брел по парку, вдруг остановился как вкопанный и несколько секунд был похож на манекен, стоящий у двери какой-нибудь лавки древностей. Затем Марч услышал его голос, высокий, почти истерический:
— Нужно показать ему это! Он должен понять! Я уверен, что ему не объяснили как следует! — Затем более ровным и даже несколько напыщенным тоном герцог произнес: — Я пойду и скажу ему сам.
В числе необычайных событий этого дня Марч надолго запомнил, как смешно пожилой джентльмен в своем редкостном белом цилиндре переходил реку, словно Пикадилли, осторожно переступая с камня на камень. Когда он добрался до острова и исчез за деревьями, Марч с Фишером обернулись и увидели генерального прокурора, который вышел из дому с мрачным и решительным видом.
— Все говорят, — сообщил он, — что премьер-министр произнес лучшую речь в своей жизни. Бурные аплодисменты… Продажные финансисты и доблестные крестьяне… На этот раз мы не оставим Данию без защиты…
Фишер кивнул и поглядел в сторону реки, откуда уже возвращался несколько озадаченный герцог. В ответ на расспросы он доверительно сообщил чуть осипшим голосом:
— Право, я боюсь, что наш бедный друг не в себе. Он отказался слушать. Он… э-э… сказал, что я распугаю рыбу.
