Люди Кода - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗

Песах Амнуэль

Люди Кода

Часть первая. БЕРЕЙШИТ (В НАЧАЛЕ)

То, что называют сейчас историей цивилизации, по моему глубокому убеждению, является лишь очередным сборником мифов. Миф о Создании. Миф о Явлении. Миф об Исходе. Это классика. А сотни легенд и апокрифов, которые легли в основу Кодекса… Я не хочу спорить с историками. В конце концов, моя цель не в том, чтобы кому-то что-то доказать. Я реконструирую факты, а выводы все равно будут разными в зависимости от того, кто, когда и где будет эти факты интерпретировать. Искусство истории — это искусство интерпретации.

Время от времени я буду прерывать повествование своими комментариями, если, по моему мнению, это будет необходимо для понимания текста. Можете не читать комментарии, если текст покажется вам самодостаточным. А можете не читать текст, ограничившись только комментариями — я ведь не знаю, чего вы ждете от меня: истины или мифа…

Многим кажется странным, что сюжеты пришествий и падений лжепророков известны гораздо лучше, чем события, в результате которых история народа действительно изменялась. По-моему, в этом выверте исторического знания нет ничего странного. Схема прихода лжемессий очевидна, легко поддается анализу и так же просто опровергается. А явление Мессии оказалось противоречивым по форме и трудно анализируемым по содержанию, в описаниях этого события так много апокрифов, что отделить правду от заблуждений невозможно, не имея в руках совершенно однозначного документа.

Такой документ у меня есть.

Физик-теоретик Илья Денисович Купревич репатриировался в Израиль из Москвы 28 сентября 1997 года. Среди новых репатриантов И.Д.Купревич ровно ничем не выделялся. Настолько ничем, что, когда пришла пора описывать первоисточники, упоминаний о его прибытии не нашли в памяти компьютера министерства абсорбции, и явление Исхода изначально связали с человеком, объявленным Мессией — неким Элиягу Кремером, сыном Давида.

Ошибку легко объяснить. Илья Кремер прибыл в Израиль из Киева на семь лет раньше И.Д.Купревича, отец его был Давидом, а мать звали Руфью, и, если верить метрике, предъявленной в израильском консульстве, был он евреем по всем галахическим законам.

Купревич — тоже И.Д.К. — в расчет не принимался. Отец Денис, а мать и вовсе русская, Марина Игоревна Столетова. Оба эти обстоятельства полностью исключали возможность исследовать линию Купревича.

Между тем, именно Илья Купревич, которому в момент прибытия на Землю обетованную исполнилось тридцать восемь, и был человеком, изменившим мир.

В Москве И.Д.К. работал в институте с труднопроизносимым названием (для истории название это никакой роли не играет). Женился он в двадцать шесть лет, сразу после защиты кандидатской диссертации, и единственному его сыну исполнилось девять именно в тот день, когда И.Д.К. решил уехать. Впрочем, к тому времени Купревич был уже шесть лет как холост, и осуждать его бывшую жену, которая однажды утром выставила за дверь все мужнины вещи с предложением катиться на все четыре стороны, бессмысленно и, более того, кощунственно. К тому же, не все оказалось так просто, как будет ясно из дальнейшего. Полагаю, что если бы Людмила Купревич-Друнина не прогнала своего мужа Илью, мы сейчас, возможно, не были бы гражданами Вселенной.

Родители И.Д.К. умерли рано, родной брат жил в Алма-Ате и с Ильей отношений не поддерживал. Податься И.Д.К. было некуда, и он перетащил свои вещи в общежитие института. Общежитие — это официальное название, на самом деле речь шла о четырехкомнатной квартире, которую оплачивал институт и где жили командированные, приезжавшие в Москву для обмена опытом. И.Д.К. занял самую маленькую комнату с протекавшим потолком, и начальство смотрело на это самоуправство сквозь пальцы, потому что с началом перехода к рыночной экономике число командировочных упало до неразличимой величины, и комнаты все равно пустовали…

Купревич на жизнь никогда не жаловался, полагая, что так и должен жить человек, чье призвание — заниматься наукой.

Впрочем, то, чему посвящал все свое свободное (а частью и служебное) время И.Д.К., наукой не считалось ни в застойные, ни в перестроечные, ни даже в постперестроечные годы. Предметом увлечений И.Д.К. была Библия. Точнее — Ветхий Завет. Если быть совершенно точным — оригинальный текст иудейской Торы, написанный много тысяч лет назад, а если верить иудейским мудрецам — то никогда не написанный, а дарованный евреям самим Создателем.

Илья Давидович Кремер привез в Израиль не только жену, но и тестя с тещей. В отличие от И.Д.К., он не обладал ровно никакими талантами, кроме единственного — умения приспосабливаться. Но этим единственным талантом Илья Давидович владел в совершенстве.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что Илья Давидович, уверовавший в Бога в тот момент, когда в 1990 году решил репатриироваться на Землю обетованную, слыл в своей ешиве к дате Исхода одним из лучших учеников.

Жена его Дина зарабатывала уборкой помещений, тесть и теща получали пособие по старости и снимали двухкомнатную квартиру неподалеку от дочери, а родившийся уже в Израиле сын Хаим ходил в детский сад и был не более драчлив, чем остальные сабры.

Ешива «Ор леолам» была построена на деньги американского еврея Моше Орнштейна, о чем сообщала надпись на фасаде. И.Д.К. вошел в сумрачную глубину холла, где стоял странный запах умеренной затхлости. Впрочем, И.Д.К. вовсе не был убежден в том, что запах ему не мерещится.

Кабинет рава Йосефа Дари оказался вполне эклектичным, как и ожидал И.Д.К.: святые книги уживались на стеллажах со справочниками по программированию, на столе дискеты лежали вперемежку с рукописями на иврите и английском, а у дальней от окна стены стоял компьютер.

Рав — крупный мужчина лет сорока, с рыжеватой бородой, не позволявшей разглядеть черты лица, и (по контрасту) реденькими бровями, — встретил И.Д.К. на пороге и после короткого приветствия пригласил к небольшому столику, одиноко стоявшему в стороне от стеллажей и компьютера.

— Садись здесь, — сказал рав, и И.Д.К. почувствовал себя как личинка под микроскопом: его рассматривали откровенно и немного снисходительно, и ему показалось, что кипа, которую он старательно приладил к макушке перед выходом из дома, вот— вот свалится на пол, будто взгляд рава обладал психокинетическим действием.

И.Д.К. достал из принесенной папки основные тезисы, отпечатанные по-английски, и приготовился излагать.

— Давно в стране? — спросил рав, когда служка, внешне очень похожий на своего начальника, прикатил сервировочный столик с чашками чая и вазочкой, наполненной печеньем.

— Полтора года, — ответил И.Д.К., внутренне застонав, потому что все полтора года не менее трех раз в день отвечал на этот стандартный вопрос о стаже проживания.

— А там, в стране исхода, ты тоже интересовался Книгой?

— Конечно, — сказал И.Д.К., продумывая каждое следующее слово, прежде чем произнести его вслух. Он вовсе не был уверен в совершенстве своего иврита. — Идея, о которой я говорил тебе по телефону, пришла мне в голову, когда я прочитал Тору. Видимый, читаемый текст вторичен. Слова даны для сознания. Чтобы текст не затерялся в веках. Чтобы его пронесли в будущее без единой ошибки. А как можно было это сделать, если бы текст был всего лишь набором знаков без смысла? С точки зрения теории информации задача была решена идеально…

— Решена — кем?

— Не знаю, — И.Д.К. посмотрел раву в глаза. — Мы говорим о результате эксперимента, и я никогда не ставил вопроса — кто этот эксперимент над человечеством поставил. Не то, чтобы это было неважно, но для понимания сути казалось мне несущественным.

— Ты ошибался, — сказал рав, — ты ошибался с самого начала. Не придя к Нему, ты хотел препарировать Его творение. Естественно, что ничего не получилось. И не могло получиться. Ты ученый, и я буду говорить на твоем языке. Как ты отнесешься к человеку, который принесет проект вечного двигателя? Он не знает основных законов природы, — скажешь ты. Так и ты не знаешь даже сотой доли той мудрости, что заключена в Книге. Мудрость эта бесконечна, как бесконечна сила Творца…