Самые знаменитые ученые России - Прашкевич Геннадий Мартович (книга жизни .txt) 📗
Я вспоминаю одну из бесед, происходившую под аккомпанемент искусственного, машинного дыхания – не умолкающего напоминания о быстротекущем и недолгом времени. Игорь Евгеньевич рассказывал о разных разностях, о великих ученых, но отнюдь не об их идеях, а о деталях жизни и о совсем простых людях.
О Нильсе Боре: Игорь Евгеньевич ездил с ним по Дании и с Бором вежливо и почтительно здоровались незнакомые люди. «Это потому, – объяснял Бор, – что меня знают как родственника известного футболиста». (Брат Бора действительно был профессиональным футболистом, даже играл за сборную страны).
О Дираке: просидев вечер вместе с Игорем Евгеньевичем в гостях, по обыкновению молча, Дирак, рассматривая, как вяжет хозяйка, на прощанье негромко сказал: «Кажется, я нашел конечное число различных методов вязания и могу доказать это».
О внучке шведского короля: после вручения Нобелевской премии на банкете Игорь Евгеньевич сидел рядом с принцессой. Она жаловалась, что бегать на лыжах можно на севере Швеции, где у них небольшой замок, но ведь его нужно заранее отапливать. Игорь Евгеньевич рассказывал ей о соответствующих преимуществах своей дачи в Жуковке».
И дальше:
«…Скажу прямо, Игорь Евгеньевич принадлежал не к столь обширному кругу физиков, у которых никогда по отношению к кому бы то ни было не проскальзывала хотя бы малейшая покровительственная нотка, не чувствовался некоторый внутренний пьедестал, некоторое гелертерское самомнение, сознание преимуществ своей профессии, своей области исследования, своей непричастности к менее признанным областям, своего ранга.
Однажды, когда речь шла о некоторых признанных достижениях в физике, Игорь Евгеньевич сказал: «Вероятно, я мог бы сделать нечто подобное и даже кое-что, кажется, сделал. Беда в другом: то, что я могу сделать, меня меньше интересует, чем то, чего я пока не могу сделать».
Научная работа Тамма была отмечена множеством премий и наград.
Он – Герой Социалистического труда (1953), Лауреат двух Государственных премий (1946, 1953). Он награжден орденами Ленина, орденом Трудового Красного Знамени. В 1958 году удостоен высшего научного мирового отличия – Нобелевской премии.
Умер 12 апреля 1971 года в Москве.
Игорь Васильевич Курчатов
Физик.
Родился 30 декабря 1902 года в городе Симский Завод на Южном Урале в семье землемера. В 1912 году семья переехала в Крым, в Симферополь. Гимназию окончил в самый тяжелый год Гражданской войны, когда власть в Крыму переходила из рук в руки. В январе 1918 года, например, в Симферополе утвердились большевики, в апреле пришли немцы. В ноябре немцев сменили войска Антанты, а весной 1919 года – опять советская власть. Осенью же Крым захватили белые.
В 1920 году Курчатов поступил на физико-математический факультет Таврического университета. С учителями ему повезло. В Симферополе оказалось много известных ученых, в тот момент не имевших возможности вернуться в Москву или в Петроград. В университете работали математик Н. М. Крылов, физики-теоретики И. Е. Тамм и Я. И. Френкель, химик и металловед А. А. Байков, профессора Л. А. Вишневский, Н. С. Кошляков, М. Л. Франк. А возглавлял университет академик В. И. Вернадский. Не имея никакой материальной поддержки, Курчатов брался за любую работу – лишь бы помочь семье, прокормить себя. Был сторожем, воспитателем в детском доме, нарядчиком в автомобильном гараже, пилил дрова. Тем не менее, благодаря своему упорству, четырехлетний университетский курс Курчатов прошел за три года.
Защитив диплом («Теория гравитационного элемента»), Курчатов уехал в Баку. Там он начал работать ассистентом при кафедре физики Азербайджанского политехнического института, но работа ему не понравилась. В 1925 году он уехал в Петроград, где поступил на должность научного сотрудника 1-го разряда в недавно созданный академиком Иоффе Физико-технический институт.
Поселился Курчатов на улице Красных Зорь, как раз к тому времени описанной в знаменитом романе Алексея Толстого. Именно здесь однажды появилось объявление – простой серой листок, прибитый к облупленной стене пустынного дома: «Инженер М. С. Лось приглашает желающих лететь с ним 18 августа на планету Марс явиться для личных переговоров от 6 до 8 вечера».
В Физико-техническом институте долгие колебания Курчатова, – чем, собственно, заниматься? – закончились. Он попал в руки академика Иоффе. Да и молодые сотрудники, окружавшие Курчатова, оказались людьми уверенными – А. П. Александров, Я. И. Френкель, Л. А. Арцимович, Л. Д. Ландау, А. И. Лейпунский, И. К. Кикоин, Ю. Б. Харитон, Н. Н. Семенов.
Что ни имя, то легенда.
В конце двадцатых годов Курчатов активно занимался физикой диэлектриков. Его работы заложили основы учения о сегнетоэлектричестве, он внес существенный вклад в изучение электрических свойств кристаллов. В начале тридцатых, совместно с К. Д. Синельниковым, осуществил ряд исследований по физике полупроводников, в частности, изучал фотоэлементы с запирающим слоем.
Энергии и организаторского таланта Курчатову хватало на все.
Например, параллельно занятиям в институте, он сумел организовать и провести несколько научных конференций. Научные работы, доложенные на такого рода конференциях, сразу становились известными, минуя все долгие стадии публикации.
«…Курчатова называли „генералом“, – писал в книге, посвященной истории создания советской атомной бомбы американский исследователь Д. Холловэй, – потому что он любил проявлять инициативу и отдавать команды. По воспоминаниям близких друзей, одним из его любимых слов было „озадачить“. У него были энергичные манеры, и он любил спорить. Он мог выразительно выругаться, но если доверять памяти тех, кто с ним работал, он никого не оскорблял. У него было хорошее чувство юмора. Курчатов женился на Марине Синельниковой, сестре своего друга. Поначалу она огорчалась из-за привычки мужа проводить целые вечера в лаборатории, но потом примирилась с этим…»
1932 год физики назвали годом чудес.
В этом году англичанин Чэдвик открыл нейтрон, американец Андерсон – позитрон, англичане Кокрофт и Уолтон осуществили реакцию трансмутации ядер лития с помощью искусственно ускоренных частиц – протонов, американец Юри открыл тяжелый изотоп водорода – дейтерий, советский исследователь Иваненко предложил протон – нейтронную модель ядра, которую развил немец Гейзенберг, и, наконец, начал работать первый циклический ускоритель – циклотрон, построенный американцем Лоуренсом.
Курчатов продемонстрировал великолепное научное чутье – он быстро переключил лабораторию на новые работы: уже 16 декабря 1932 года в ЛФТИ был издан приказ о создании специальной ядерной группы.
Сам Курчатов с этого времени занимался в основном физикой ядерного ядра.
Совместно с сотрудниками он построил в 1933 году высоковольтную установку и ускорительную трубу для ускорения протонов до энергии 350 кэВ, принял участие в конструировании подобных высоковольтных установок в Харьковском физико-техническом институте. В 1935 году, вместе с Л. И. Русиновым, Б. В. Курчатовым и Л. В. Мысовским, открыл явление ядерной изомерии у искусственно радиоактивного бора. Изучая ядерные реакции, обусловленные быстрыми и медленными нейтронами, вместе с Л. А. Арцимовичем впервые доказал захват нейтрона протоном. В 1937 году участвовал в создании и запуске первого крупного советского циклотрона. В 1939 году начал работать над проблемой деления тяжелых ядер. В 1940 году под непосредственным руководством Курчатова Г. Н. Флеров и К. А. Петржак открыли самопроизвольный распад ядер урана. В 1940 году сам Курчатов доказал возможность цепной ядерной реакции в системе с ураном и тяжелой водой.
«Нельзя сказать, что с Игорем Васильевичем было легко работать, – вспоминал член-корреспондент АН СССР К. И. Щелкин. – Он обладал способностью загружать сотрудников выше всяких общепринятых норм, вовлекать множество людей в самую напряженную и тяжелую работу. Это ему удавалось, может быть, потому, что он сам работал больше всех и увлекал других личным примером. Он мог вызвать человека поздним вечером, поручить ему кучу дел, попросив все сделать к утру, и на прощанье сказать: „Ну, иди отдыхай!“ Требовательный, он постоянно был бодр, весел, любил остроту, шутку».
