Зарубежный детектив XX века. Популярная библиографическая энциклопедия - Бавин Сергей Павлович
Показательно, что в тех случаях, когда в поведении преступника доминирует — хотя бы на одном из этапов — элемент случайности, импровизации, Пуаро оказывается в трудном положении. Но путь из лабиринта — тот же самый. В экстремальной ситуации Пуаро даже идет на типологическую имитацию смерти одного из персонажей («Загадка Эндхауза», «Драма в трех актах») — и по реакции окружающих восстанавливает недостающее звено. С психологической точки зрения этот прием, конечно, любопытен, но читатель вынужден испытывать легкое разочарование от отсутствия «главного ключа».
Впрочем, Кристи не часто использует такой способ изобличения преступника. Учитывая интересы любителей соревноваться с сыщиком, она готова выложить все «ключи», досконально перечисляя факты, предметы, свидетельские показания, которые добыл Пуаро, и дает герою торжествующе заявить: «Я ничего от вас не скрываю. То, что известно мне, известно и вам. Можете делать свои собственные выводы. В этом и состоит искусство детектива» («Таинственное происшествие в Стайлз»); аналогичным образом о всех «ключах» заявлено в романах «Смерть в облаках», «Шестнадцать лет спустя» и др. Распространен и «шерлокхолмсовский» вариант, при котором Пуаро предпочитает оставлять свои догадки при себе до эффектного финала («Я проведу вас тем путем, которым шел сам» — «Убийство Роджера Экройда»). Последний из названных романов примечателен и тем, что в нем Кристи решилась нарушить один из важнейших, строго соблюдавшихся в те годы законов построения детектива, за что была подвергнута обструкции собратьями по ремеслу. Другое нарушение «законов жанра» (преступник должен быть один) в знаменитом «Убийстве в Восточном экспрессе» — спокойно «сошло с рук» автору, т. е. само развитие детектива уже в тридцатые годы показало ограниченность «законов», придуманных Ван Дайном и др., сковывающих фантазию и возможности писателя. Безусловно, читателю не было ровно никакого дела до таких тонкостей, ибо Агата Кристи удовлетворяла самых привередливых любителей разгадывать детективные сюжеты-головоломки. Нельзя сказать, что она смогла при этом ни разу не повториться, но заметны такие повторы с достаточно большой дистанции.
С Агатой Кристи на карте детектива появилась, все более расширяясь, «добрая старая Англия» — преимущественно провинциальная, сохраняющая традиции викторианской эпохи со своим неспешным образом жизни, отсутствием сколько-нибудь заметных изменений, стандартным набором персонажей (небогатые владелицы усадеб и замков, отставные военные, местная интеллигенция — врачи, адвокаты, молодежь, озабоченная выгодными матримониальными партиями) с не менее стандартными криминальными интересами (борьба за получение наследства, ревность, жажда обогащения). Это, конечно, не единственная область интересов писательницы, но, пожалуй, самая характерная.
В творческом багаже Пуаро — расследования убийств в старинных поместьях и курортных отелях, в светских гостиных и студенческом общежитии, в поезде, самолете, на пароходе, в Англии, Франции, Египте… Соответственно меняются «условия игры», характер улик. Но на пари Пуаро может докопаться до истины и не покидая своего кабинета, во всяком случае предпочитает не суетиться, не упуская возможности поиронизировать над полицией: «По-вашему, хороший сыщик… должен быть полон жизни. Он должен метаться туда-сюда. Он должен валяться на животе в дорожной пыли и искать через крошечную лупу следы шин. Он должен собирать окурки и брошенные спички, да?.. А вот я, Эркюль Пуаро, заявляю вам, что это неверно! Единственное, что имеет цену, — это маленькие серые клеточки там, внутри. Тихо и незаметно они делают свое дело».
Таким образом, Пуаро утверждает, что умение логически мыслить, анализировать доступные факты — альфа и омега деятельности детектива; блестящее подтверждение тому — в романе «Шестнадцать лет спустя», где Пуаро восстанавливает справедливость, изучая показания пяти свидетелей происшедшего много лет назад события. «Люди так же восстанавливают старые убийства, как восстанавливают старые мелодии, старые пьесы… Эти письменные отчеты оказались чрезвычайно ценным материалом, так как в них я нашел то, что с точки зрения судебных органов не имело непосредственного отношения к делу. Это были реплики, личные мнения; я нашел также в этих отчетах факты, сознательно скрытые от суда и следствия. Таким образом, я получил возможность увидеть подлинную картину убийства Эмиса Крэля».
В биографии Пуаро есть даже расследование «преступления, которое еще не совершено» (рассказ «Осиное гнездо»).
Изысканной логикой расследования Кристи, можно сказать, искупает два «невыразительных» компонента своих романов. Во-первых, ее не интересует изображение убийства. «Детектив был рассказом с моралью, — вспоминала она в автобиографии. — Как и все, кто писал и читал эти книги, я была против преступника и за невинную жертву… Никому в голову прийти не могло, что наступит время, когда детективы будут читаться из-за описываемых в них сцен насилия, ради получения садистского удовольствия от жестокости ради жестокости…» Заметим в скобках, что русскоязычный читатель во многом избавлен от этого «удовольствия»…
Кристи только констатирует смерть — от пули, кинжала, яда (разнообразие способов применения последнего в ее произведениях — тема отдельного исследования).
Во-вторых, достаточно однообразна (за редким исключением) социальная обстановка, в которой развивается действие, — «фон» романов. Кристи принадлежала к тому слою, который в Англии именуется «upper-middle-class» («выше среднего»), хорошо знала его и, вполне естественно, именно его и изображала в своих произведениях. По степени разработанности деталей быта, нравов, вкусов этого в довольно значительной степени приверженного традициям слоя произведения Кристи можно рассматривать как многократно тиражированный бытовой, нравоописательный роман. Даже когда ее герои плывут на туристском пароходе по Нилу («Убийство на пароходе „Карнак“»; загл. оригинала — «Смерть на Ниле»), по характеру конфликта и пароход мог с тем же успехом плыть по Темзе, и его пассажиры — быть гостями на какой-нибудь вилле в графстве Суссекс…
Преступления совершаются, как правило, в довольно замкнутой обстановке, и все причастные к нему обычно связаны друг с другом узами знакомства или родства. А если учесть, что в «тихом омуте» светского общества, куда ни глянь, — в каждом можно подозревать «чёрта» (Кристи весьма заботится об этом), то распутывание таких клубков под силу только таким психологам, как Пуаро или Марпл, прекрасно ориентирующимся в обстановке. Интересно отметить, что Кристи-бытописатель в поисках сюжетов умело использует даже сам интерес к детективу в том самом «верхне-среднем» слое, о котором пишет. И мисс Марпл («Объявлено убийство»), и Пуаро («Каприз») однажды оказываются в ситуации, когда скучающее общество организует «игру в детектив», пользующуюся большим успехом. Другое дело, что злоумышленники, словно начитавшись романов Кристи, под прикрытием «игры» совершают реальные преступления, но тут уж в борьбу с ними вступают бесспорные мастера, а не праздные обыватели…
Атмосфера великосветских сплетен и интриг, пропитанная привкусом яда, — неувядаемый источник любопытства; это с блеском использовала писательница. Не чужды такой атмосфере и «главные сыщики» Кристи, напоминающие порой самих участников этих событий. Особенно это касается мисс Марпл — чрезвычайно любознательной старушки из Сент-Мери-Мид, живущей в своем сельском доме и известной полиции как «знаменитый детектив в масштабе деревни» («Происшествие в старом замке»; загл. оригинала — «Труп в библиотеке»). Ее основной метод — аналогии с «мелкими деревенскими происшествиями». И тем не менее полиции чаще всего достается «роль Уотсона», когда в действие вступает мисс Марпл. В произведениях с ее участием наиболее ярко проявилась приверженность Кристи к «очерку нравов», и читателю, не знакомому лично с тем, о чем пишет Кристи, предоставляется хорошая возможность увидеть жизнь провинциальной Англии первой половины XX в. Словно в компенсацию тем, кто не слишком любит глубокое погружение в дух викторианской эпохи, романы с мисс Марпл предлагают особо утонченные детективные загадки, потрясающую изобретательность преступников. Это относится и к названному выше, и к романам «Объявлено убийство», «Отель „Бертрам“».
