Найди себя по знаку рождения. Энциклопедия гороскопов - Кваша Григорий Семенович (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
Когда-то, на заре создания структурного гороскопа, в первом (1986 год) альманахе особенной популярностью пользовалась рубрика «Каталог». Обычно подборки великих деятелей ограничивались числом «60»: «60 детских писателей», «60 английских поэтов» и так далее. Для драматургов решено было выделить 120 мест. На двух страницах располагались 78 фамилий известнейших драматургов 11 разных знаков (по 6–8 человек на один знак). Далее делалась эффектная пауза, после которой изумленному взору потенциального читателя должна была предстать третья страница… на которой располагались имена 42 драматургов одного-единственного знака – Крысы.
Несколько фамилий из неправдоподобно длинного списка. Первыми номерами в списке стоят два англичанина, родившиеся в одном году, – Уильям Шекспир и Кристофер Марло. Если с первым все ясно, Шекспир уже скоро четыреста лет как формирует мировой театральный репертуар, то второй менее знаменит, хотя считается, что именно он предвосхитил Шекспира, был его предтечей.
Можно, конечно, сказать, что история мировой драматургии началась не в Англии, а в Древней Греции, однако взять точные даты рождения древних драматургов пока неоткуда. Быть может, нам удастся доказать со временем, что Эсхил тоже был Крысой.
Возрождение драматургии, случившееся в Англии, продолжилось в Испании. Там прославился Кальдерон де ла Барка, воплотивший в драматургии идеи барокко (дуалистичность мира, неизбежность страданий на земле…), что не пометало ему написать более ста комедий.
Шестым и седьмым идут звезды эпохи Просвещения – Карло Гоцци и Пьер Бомарте. Ну кто же из нас (в момент отсутствия шампанского) не перечитывал (или не пересматривал) «Женитьбы Фигаро» (Бомарше) или «Турандот» (Гоцци)?
В начале XIX века наиболее содержательную драматургию создали романтики. Среди романтиков тоже есть Крыса-драматург, как и многие другие великие Крысы, проживший совсем короткую жизнь, – Перси Биши Шелли («Освобожденный Прометей»).
Девятый и десятый номера стремительно подводят нас к современности. XIX век. В 1828 году родились наш Лев Толстой и не наш Генрик Ибсен. Норвежец целиком посвятил себя драматургии и преуспел в этом деле чрезвычайно. Лев Толстой писал прозу, очень драматичную, но прозу. Лишь после 1881 года, когда он «увидел трагические противоречия современного общества», он обратился к драматургии («Власть тьмы», «Живой труп» и т. д.).
На 1888 год рождения приходится сразу семь номеров (например, автор «Косматой Обезьяны» Юджин О’Нил), на 1900-й сразу восемь драматургов. Тут много наших: придумавший «Человека с ружьем» Николай Погодин, создатель «Самоубийцы» Николай Эрдман, Натан Зархи, а также автор самого точного определения для творчества Крысы Всеволод Вишневский: «Оптимистическая трагедия» – в двух словах характеристика этого самого драматического знака.
Жак Превер, написавший сценарий к гениальным «Детям райка», тоже драматург, так же как и знаменитый Эдуардо Де Филиппо. Оба они родились в 1900 году.
В 1912 году родились слагавший «Гусарскую балладу» Александр Гладков, а также сложивший современный театр Эжен Ионеско.
1924 год. Леонид Зорин, Кобо Абэ. 1936 год. Эдвард Радзинский. Так заканчивается список из 42 фамилий.
Разумеется, не все имена в этом списке равноценны, его можно было бы сократить до 32 или даже до 22, но можно было бы и расширить, ибо очень часто проза и поэзия знака Крысы практически готовы к инсценировке.
В конце концов дело даже не в численном перевесе. Крысы, с их вечной молодостью, терзаниями, метаниями между жизнью и смертью, вселенским горем и вселенским весельем, будто бы рождены для сцены. Особенно поражает безоговорочное лидерство знака в драматургии на фоне шаткого положения Крысы в иных литературных сферах. Этот парадокс описал Юрий Домбровский: «Театр дал очень много Шекспиру, ровно столько же, сколько и Шекспир дал театру. Я совершенно уверен, что сразу понять и, так сказать, поднять Шекспира со страницы, с печатной строчки невозможно. Он меньше всего автор для чтения про себя, его обязательно нужно видеть. Только после того, как ты войдешь в волшебный мир театра, в этот лунный рай заштопанных кулис, услышишь перезвон рапир, увидишь череп в руках Гамлета и ночник в руках леди Макбет, у тебя вдруг раскроется внутреннее зрение, орлино обострится слух, и ты, придя со спектакля, будешь читать и читать, читать и перечитывать самого великого, мудрого, человечного драматурга христианской эпохи».
Чтобы понять соотношение между драматургией и структурным гороскопом, недостаточно знать только один центральный знак. Необходимо понять, почему он стал центральным, сочетание каких свойств родило это лидерство.
Первая компонента была известна давно, речь о мистическом мышлении, которым, кроме Крысы, обладают еще Дракон (Шоу, Ростан, Горький, Горин) и Обезьяна (Байрон, Чехов, Шварц). Именно мистики лучше других пишут на вечные темы – смерть и жизнь, любовь и ненависть, добро и зло, свобода и рабство… Пристрастие к вечным темам помогает театру оторваться от реального мира, уйти в подпространство иллюзий, чувств, губительных и возвышенных страстей.
Второй координатой, определившей лидерство Крысы, стало ее положение в энергетической структуре, где одна из троек (Змея – Крыса – Коза) так и называется драматической, что впрямую выводит нас на искусство драматургии. «Оптимистическая трагедия», «Пир во время чумы», то в жар, то в холод бросает, так можно описывать колебания в мировосприятии этих знаков. Именно такое видение мира (наряду с мистицизмом) позволяет Крысе лидировать в драматургии, обеспечивая постоянную смену настроений, декораций, экстремальность чувств.
Ну а Коза (Шеридан, Теккерей, Сирано де Бержерак, Александр Островский) и Змея (Гете, Гоголь, Маяковский) выходят вместе с Обезьяной и Драконом на вторые места. Остальные же знаки должны выползать из своей шкуры и подстраиваться под Крысу, делаться помистичнее и подраматичнее. Лошадь, например, не склонная в прозе к мистицизму, в драматургии тяготеет к «театру абсурда» (Беккет, Пинтер, Мрожек). Так что, можно сказать, каждая Крыса немножко драматург, но и каждый драматург немножечко Крыса.
За что бы ни взялись Крысы, во все они вносят драматизм. Казалось бы, скульптура – абсолютно не драматичное искусство, поощряются символизм скульптуры, ее статичность, апелляция к вечности. Однако, взглянув на скульптуру Родена, всегда видишь именно драму, бурную динамику – «Вечная весна», «Врата ада», «Мыслитель», «Поцелуй». Из глины, бронзы или мрамора Огюст Роден ваял образы страсти, страдания, любви, мужества, мысли, и все это в самом драматичном варианте.
В музыке крысиный драматизм достигает предела. Хватило бы одной увертюры Исаака Дунаевского к фильму «Дети капитана Гранта». Это драматизм в чистом виде. Но разве менее драматичны Петр Чайковский или Вольфганг Моцарт? Недаром именно крысиная музыка озвучивает наиболее драматичные сюжеты в опере и балете: «Лебединое озеро», «Жизнь за царя», «Иисус Христос – суперзвезда».
Музыка – ладно, там драматизм всегда в цене, а вот на кой он нужен в архитектуре? Тем не менее Антонио Гауди именно драматизмом насытил свою Саграда-Фамилия. Она и звучит у него, и двигается, да и вообще больше похожа на дворец из морского песка, построенный до ближайшей большой волны и лишь чудом устоявший во времени.
Еще один странный и страшный пример: Крыса в математике, в храме строгости, векового порядка, ровных рядов, отработанных систем доказательств и вечных аксиом. Но вот приходит в этот каменный дом мечущаяся Крыса. И тут же поднимается ветер, аксиомы начинают осыпаться, пространство гнется, изворачивается и вспухает. Это Николай Лобачевский создает новую геометрию. То же самое в физике и астрономии творил несравненный гений Александр Фридман, открывший нестационарную Вселенную. Это драма посильнее «Макбета» будет. Кстати, тот же Фридман создал еще и теорию турбулентности (турбулентус – бурный, беспорядочный), а также динамическую метеорологию, позволяющую увидеть драму, ежедневно разыгрываемую в натей атмосфере.
